Итак, быстро написав картину у булочной, художник вдруг подумал, что надо зайти к своему адвокату, который вел дело против жулика Адика. Художник помчался прочь, но на ходу оглянулся, прощаясь с любимым местом.
Однако отсюда не было видно ничего — ни церковки, ни булочной, ни домов. Свинцовый туман опустился на знакомый перекресток и накрыл собой все, что только что было нарисовано.
«Надо же, как меняется погода», — рассеянно подумал наш живописец и двинулся вперед.
Как ни странно, адвокат был на месте и сразу ему сказал:
— Знаете, у вас, кажется, все в порядке, и квартиру отберут у этого жулика Адониса прямо сегодня! Имейте в виду, с вас десять процентов! И не тяните! Каждый день ваш долг мне будет расти!
Художник на радостях даже не понял, о чем идет речь, выскочил на улицу объятый счастьем, но тут же остановился как вкопанный: что же это, ведь сегодня из его квартиры выгонят не Адика, а ту семью, девушку и ее родителей и пять собак с котом!
Художник ринулся обратно к адвокату, но тот уже ушел. Художник хотел написать заявление, что отказывается от своей квартиры в пользу тех, кто там живет, однако его не пустили подать бумаги, сказали, что сегодня неприемный день.
Затем началось самое печальное — придя в свой бывший дом, он обнаружил там суматоху. Наверху лаяли собаки, дверь в его квартиру стояла нараспашку, и видно было, что жильцы собирают вещички.
Квартировладелец вошел к себе домой, поймал за руку девушку, которая запихивала кота в клетку, и сказал ей:
— Вам совершенно не нужно отсюда выезжать! Живите!
— То есть, — поморщившись, ответила девушка, потому что кот топырил задние лапы и не пролезал в узкую дверцу.
— То есть я хозяин квартиры, — заявил художник, — и я получил ее обратно, и живите в ней, пожалуйста.
— А, — равнодушно сказала девушка, — так это вы тот человек, который ограбил Адика? Отнял у него все имущество, посадил в тюрьму, а потом вам стало его жаль и вы отдали ему одну из своих квартир? Это вы?
— Адик жулик, — сказал сбитый с толку художник.
— Адик? — холодно переспросила девушка, окончательно запихнув кота в клетку. — Адик — мой муж.
Она сказала это безо всякой горечи или гордости, но с особенной силой. Как будто кому-то возражала. Как будто кто-то в этом сомневался.
Девушка понесла кота вон, и тут обнаружилось, что она хромает.
— Давайте я вам помогу, у вас же нога болит, — сказал художник.
— У меня? — переспросила девушка. — У меня нога не болит.
— Но я же вижу! — заволновался художник.
— У меня ничего не болит, — заявила девушка и потащила, явно стараясь не хромать, клетку с котом вниз.
А рабочие уже подводили ремни под рояль, и квартира постепенно пустела.
Художник — что делать? — начал помогать носить стулья, даже обвязал веревкой две стопки книг, как вдруг явился отец девушки и что-то сказал грузчикам.
Они мигом ушли, ушел и девушкин папа, растерянный человек с бородкой, а рояль, стол и книжные полки остались стоять среди мелкого мусора.
Внизу зарычала и уехала машина, художник выглянул в окно. Там, на тротуаре, на чемоданах, сидела вся семья, клетка с котом находилась на коленях у девушки, а собаки легли веером.
Они явно кого-то ждали.
Весна в тот год не удалась, часто шли дожди, и в данное время суток (в полдень) облака зависли низко и тяжело, плотной массой, как будто поверх города положили полную грелку, и сомнений не было: вот-вот это резиновое небо лопнет.
Художник боялся спуститься вниз, боялся предложить свою помощь. Семья, видимо, ждала Адика.
Адик все не приходил, и из окна художник видел, что семья достала две лакушки, для собак и для кота, и девушка насыпала туда корм и извлекла кота из клетки. Звери начали обедать, собаки строго поочередно, кот в стороне, а люди все так же сидели на чемоданах.
Начался мелкий дождь.
Художник, несмелый человек, не решался даже как следует высунуться из окна, настолько чувствовал себя виноватым.
Когда такие же несчастья происходили с ним, он как-то успокаивал себя и ни о чем не думал, жил и жил, ловил счастье, если оно выпадало, — то есть все его мысли были о нынешнем моменте: спрятаться от дождя, найти монетку на земле или хороший кусок хлеба в помойке. Далеко вперед он не заглядывал.
Но, например, представить себе, что его родители сидят бездомные на улице и мокнут под дождем, он не мог. Он бы с ума сошел!
А тут руки у него были связаны. Жулик Адик обобрал и покинул свою жену и, видимо, продал ее квартиру с обещанием приобрести жилье побольше и переселил сюда, на чердак, — и теперь его бедная жена не хочет слышать ни слова о своем Адонисе: он ей, видимо, напел, что у него трудности, его преследуют, грозят убить и так далее.
Так прошло некоторое время, и внезапно за спиной у художника появился Адик и сказал:
— Я беру ключи от квартиры, потому что я подал в высший суд, а пока что это мое жилье. У меня все документы, что ты мне должен большую сумму и в залог отдал свою квартиру, подписал полную доверенность. И выйди отсюда вон, паскуда, я тебя замочу вообще. Найму ребят. Найдут твой труп. Они бьют только один раз, второй раз уже по крышке гроба. Но тебя не похоронят; а бросят на свалке собакам или рыбам в пруд. Ясно?
— Ваша жена мне говорила, что вы продали ее квартиру, это было?
— Какая моя жена? — глупо спросил Адик.
— Ну, с собаками. С больной ногой.
— Хромая Вера, что ли? — засмеялся Адик. — Чего выдумала. Она мне никакая не жена. Жена. У меня таких жен как грязи. Смешно. Короче, катись отсюда. Я эту квартиру уже опять продал одним новым русским.
На лестнице гомонили, подымаясь, какие-то очень знакомые голоса: ругались, кричали, хохотали. Плакал ребенок, его крик приближался.
— Сейчас, — сказал художник. — Скажи, Адик, а эти новые люди, они деньги уже отдали?
— Какое дело тебе? — воскликнул Адик.
— Такое. У них фальшивые деньги, понял? Ты не успеешь вынуть бумажку из кармана, как тебя опять арестуют.
Художник врал вдохновенно.
Адик покосился на свой нагрудный карман, который, чем-то набитый, висел над рубашкой, как старый балкон над домом.
— У каждого человека свои взлеты и посадки, — быстро ответил он.
— Адик, я им сдал свою комнату, они мне заплатили вперед, я пошел в магазин, подаю деньги за хлеб, а кассирша подняла крик. Я сбежал.
— Так. Стоп, — сказал догадливый Адик. — Ты сиди здесь и никого не пускай. Меня нет. Понял?
— Дай-ка ключи, я запру, — потребовал художник, получил ключи и вовремя закрыл дверь.
