4. …у замотанного главы государства. [Не правда ли, мысль о том, что глава государства может страдать от перегрузки, подрывает доверие к правительству?]
4. …устрашения и войны.
7. …болезненно горды и считают себя носителями истинной нравственности.
7. …ненавистью и страхом, намеренно раздуваемыми официальной пропагандой.
8. В 1899 г., за два года до своего президентства, Теодор Рузвельт… [Это особенно подлая правка, поскольку в результате 99 % советских читателей должны были подумать, что речь идет не о Теодоре, а о Франклине Рузвельте.]
8. Это не примитивная советская пропаганда.
9. …2 июля…
9. …секретный протокол к Пакту о ненападении с гитлеровской Германией…
9. Это стоило жизни миллионам.
11. Отсутствие аргументов, однако, было бы более очевидным, не имей СССР привычки поглощать другие страны.
18. Те, кого прежде заставлял молчать и унижал государственный террор, сегодня могут говорить, и новоявленные борцы за гражданские права расправляют крылья. Для них это восхитительное чувство, как и для каждого сторонника свободы, который это наблюдает.
19. …и высмеивать.
20. В обеих странах предметом общественного обсуждения до сих пор становятся фактически перепевки патриотических лозунгов, эксплуатация широко распространенных мифов, инсинуации, самооправдания, ложные цели, повторение пустых банальностей, когда нужны доказательства, и презрительная недооценка здравого смысла собственных граждан.
20. Обнаружить хоть какое-то решение будет трудно. Поиск решений, идеально соответствующих политическим доктринам XVIII или XIX в., потребовал бы сверхусилий. [Дело в том, что марксизм – политическое и экономическое учение XIX в.]
23. …целый век занимаются неосознаваемым многими плагиатом, заимствуя друг у друга методы и идеи. Ни у США, ни у СССР нет монополии на истину и добродетель.
26. Гарантий нет и быть не может. [Одна из самодовольных, но антинаучных установок ортодоксального марксизма – неизбежность будущего триумфа коммунизма, предопределенного незримыми историческими силами.]
Самые большие сомнения советских цензоров вызвала цитата из Ленина (и призыв Тухачевского) в девятом абзаце. После неоднократных, отвергнутых мною просьб их вычеркнуть в «Огоньке» нашли решение, дав следующую сноску: «Редакция «Огонька» изучила соответствующие архивные материалы и не нашла ни приведенной цитаты, ни каких-либо похожих высказываний В. И. Ленина. Мы сожалеем, что миллионы читателей журнала Parade были введены в заблуждение этим ложным цитированием, на основании которого Карл Саган делает свои выводы». На мой взгляд, это попахивает местью.
Но шло время, открывалось все больше архивов, стало возможным и приемлемым пересматривать традиционные оценки. Был демифологизирован Ленин, и ситуация разрешилась сама собой. В мемуарах Арбатова можно прочесть следующий любезный пассаж:
Здесь я должен извиниться. В своих комментариях в номере «Огонька» за 1988 г., обсуждая статью астронома Карла Сагана, я оспорил его заключение, что польский поход Тухачевского был попыткой разжечь революцию. Это была обычная защитная реакция, ставшая условным рефлексом. Действительно, за долгие годы мы приобрели привычку (постепенно ставшую второй натурой) закрывать глаза на «неудобные» факты. К примеру, я еще недавно знакомился с этими страницами нашей истории с большой осторожностью.
Глава 15
Аборты: Можно ли быть одновременно «за право на жизнь» и «за право на выбор»?
[35]Человечество предпочитает мыслить крайностями. Оно склонно формулировать свои верования в понятиях «или одно, или другое», между которыми не видит никаких промежуточных вариантов. Вынужденные признать, что крайности не могут быть руководством к действию, мы все равно цепляемся за мысль, что для теории они вполне годятся, и только на прикладном уровне обстоятельства вынуждают нас к компромиссу.
– Джон Дьюи. Опыт и образование. Часть I (1938 г.)
Ответ на вопрос был дан много лет назад. Суд занял компромиссную позицию. Казалось бы, распрям конец. Но мы наблюдаем массовые митинги, закладывание бомб и угрозы, убийства сотрудников абортариев, аресты, активное лоббирование и столкновения в правовом поле. В конгрессе проводятся слушания, Верховный суд выносит определения, ведущие политические партии делают позицию по этому вопросу своей визитной карточкой, а священнослужители грозят политикам вечными муками. Активисты не скупятся на обвинения в лицемерии и убийстве, ссылаясь как на дух конституции, так и на волю божью и многократно повторяя сомнительные аргументы как непреложные истины. Их противники стараются подкрепить свою позицию научными данными. Раскалываются семьи, мужья и жены предпочитают не касаться этого вопроса, старые друзья перестают общаться. Политики изучают свежие результаты опросов общественного мнения, чтобы знать, в чем заключается веление их совести. В этом шуме оппоненты не слышат друг друга. Общественное мнение поляризуется. Люди становятся невосприимчивыми к аргументам.
Прерывать беременность недопустимо? Никогда? Или иногда можно? Как принять решение? Мы написали эту статью, чтобы лучше понять противоборствующие взгляды и узнать, сможем ли сами найти общую почву. Нет ли здесь разумной середины? Нам пришлось оценить убедительность аргументации обеих сторон и подобрать прецеденты, в том числе и чисто гипотетические. Если некоторые из них покажутся вам радикальными, пожалуйста, проявите терпимость. Мы намеренно доводим каждую позицию до логического максимума, чтобы выявить ее слабости и пределы применимости.
При спокойном размышлении практически каждый признает, что это вопрос неоднозначный. Мы заметили, что многие убежденные сторонники противоборствующих взглядов испытывают определенные неудобства, неуверенность при столкновении с идейными основами альтернативной точки зрения. (В какой-то мере именно поэтому люди предпочитают избегать такого рода столкновений.) Очевидно, суть проблемы сводится к нескольким философским вопросам. Каковы наши взаимные обязательства? Допустимо ли вмешательство государства в самые интимные и личные аспекты нашей жизни? Где пролегают границы свободы? Что значит быть человеком?
В действительности имеется много точек зрения на эти вопросы. Но принято считать – особенно в СМИ, не имеющих времени или желания вникать в тонкости, – что позиций только две: «за право на выбор» и «за право на жизнь». Именно так предпочитают обозначать себя два основных противоборствующих лагеря, так и мы будем называть их в этой статье. В самых общих чертах, сторонники свободы выбора считают, что только женщина должна принимать решение о прерывании беременности, государство не имеет права ни на какое вмешательство. Поборники права на жизнь утверждают, что с момента зачатия эмбрион или плод является живым существом – это налагает на нас моральное обязательство оберегать эту жизнь, а аборт равносилен убийству. Оба названия – «за право на выбор» и «за право на жизнь» – приняты с расчетом повлиять на неопределившихся. Немногие захотят считаться противниками свободы выбора или врагами жизни. Действительно, свобода и жизнь – две наши важнейшие ценности, и в данном случае они как будто приходят в противоречие друг другу.
