Слушая, как я настаиваю на присутствии дракона в гараже, вы убеждаетесь в одном: у меня в голове живет дракон. Вы задумываетесь, что привело меня к этой мысли, раз никаких физических признаков не было. Разумеется, это мог быть сон или галлюцинация. И я еще так на этом настаиваю! Наверное, мне требуется помощь. Если я и здоров психически, то, во всяком случае, совершенно разучился принимать в расчет обманчивость наших чувств.
Но предположим, что вы стараетесь сохранять полную непредубежденность, пусть даже и не удается проверить существование дракона. Вы не отбрасываете сходу идею об огнедышащем драконе в гараже. Вы ее просто оставляете пока в стороне. На данный момент все свидетельствует против нее, однако, если появятся новые данные, вы с удовольствием вернетесь к дракону и посмотрите, не стал ли он видимым. И я не вправе обижаться на недостаток доверия, обвинять вас в тупоумии и отсутствии воображения лишь потому, что вы, как шотландский присяжный, выносите вердикт «за отсутствием достаточных доказательств».
А если бы все обстояло иначе? Дракон-то невидимка, но на рассыпанной по полу муке остались следы. Инфракрасный датчик зашкаливает. Брызнув в воздух из баллончика с краской, мы увидели прямо перед собой парящую цветную загогулину. До сих пор вы скептически относились к существованию драконов — не говоря уж о драконах-невидимках, но теперь вынуждены признать, что в гараже что-то есть, и это что-то соответствует гипотезе о невидимом огнедышащем драконе.
Другой сценарий: что, если не только я, но несколько ваших знакомых, в том числе те, кто друг с другом никак не связан, начинают рассказывать вам про гаражных драконов, но во всех этих случаях доказательства, как назло, отсутствуют? И все мы, рассказчики, встревожены: откуда у нас такая уверенность, не подкрепленная доказательствами? Ведь никто из нас не страдает галлюцинациями. Мы уже пытаемся сообразить, не прячутся ли драконы-невидимки в гаражах по всему миру, в то время как люди только-только начинают что-то подозревать. Так бы не хотелось, чтобы это оказалось правдой! Неужели древние предания Европы и Китая не были в чистом виде игрой воображения?
А тут подоспели и сообщения об оставленных в муке отпечатках драконьих лап. Правда, отпечатки всегда появляются не в тот момент, когда за гаражом следят ученые-скептики. Возможны и другие объяснения: стоит присмотреться, и увидишь, что отпечатки могли и подделать. Выступает на сцену еще один энтузиаст драконов и предъявляет обожженный палец: редкий случай материального проявления огненного дыхания дракона. Опять же возможны другие объяснения. Мы все понимаем, что пальцы обжигаются не только при соприкосновении с невидимыми драконами. Такого рода доказательства неубедительны, хотя сторонники драконьей версии и придают им огромное значение. Единственный разумный подход — пока что не принимать гипотезу, не отказываясь выслушивать нынешние или будущие свидетельства, и попытаться понять, каким образом у стольких разумных с виду людей могло появиться одно и то же странное заблуждение.
* * *
Магия, как сказано в эпиграфе, нуждается в сотрудничестве мага и зрителей. Публика должна откинуть скептицизм, добровольно отказаться от недоверия. А значит, чтобы разгадать фокус, прежде всего нужно отказаться от сотрудничества с магом.
Как еще продвинуться в этом сложном, противоречивом, эмоционально перегруженном, тревожном вопросе? Пациенту следует насторожиться, если терапевт спешит уверить его или себя в реальности инопланетного похищения. А ведь терапевт мог бы учесть распространенность галлюцинаций и, увы, сексуальных преступлений. Он мог бы помнить, что в современной культуре с темой инопланетян так или иначе соприкасались все. Следовало бы всячески избегать подсказок свидетелям. Лучше бы психологи и другие специалисты наставляли пациентов в скептицизме, да и собственные резервы этого ценного товара не мешало бы пополнить.
История с вымышленными похищениями не может не беспокоить, причем в силу ряда причин. Заглядывая во внутреннюю жизнь других людей, что мы видим? Если многие выдумывают, будто их похитили, это уже причина для тревоги, но куда страшнее, что многие психотерапевты принимают их рассказы как истину, что восприимчивостью пациентов до такой степени злоупотребляют, что специалист, сам того не замечая, настраивает их, как вздумается.
Как могут психиатры и другие специалисты, имеющие какую-никакую научную подготовку и знакомые с изъянами человеческого восприятия, отвергать вероятность иных объяснений — галлюцинаций, защитных искажений памяти? Еще больше меня удивляют соображения, будто рассказы о пришельцах содержат подлинные чудеса, бросают вызов нашим представлениям о реальности, подкрепляют мистическое мировоззрение. По мнению Джона Макка, «эти явления достаточно существенны, чтобы посвятить им научные исследования, хотя господствующая в западном мире научная парадигма, вероятно, не сумеет поддержать такое исследование». В интервью журналу Time он заходит еще дальше:
С какой стати все рвутся искать традиционное физическое объяснение? Почему бы не признать попросту факт: происходит нечто необыкновенное… Мы совершенно разучились воспринимать мир за пределами физического
[76].
Известно, что к галлюцинациям приводит ряд причин: сенсорная депривация, наркотики, болезнь с высокой температурой, нарушение фазы быстрого сна, химические изменения мозга и т.д. И даже если поверить Макку и принять рассказы о похищениях за правду, самые их поразительные подробности (проникновение сквозь стены, например) можно было отнести на счет «физики», продвинутых инопланетных технологий, а не магии.
Один мой друг утверждает, что самое интересное в истории с пришельцами — это вопрос, кто кого обманывает: пациент психотерапевта, или наоборот. Я с ним не согласен. Не согласен, во-первых, потому, что есть в этой истории и другие интересные вопросы, а во-вторых, потому, что предложенные им две версии могут сосуществовать.
Какое-то воспоминание, связанное с инопланетными похищениями, годами дразнило меня и никак не хотело оформиться. Наконец, я сообразил: то была книга 1954 г. издания, прочитанная мною в университете. Называлась она «В часе пятьдесят минут» (The Fifty-Minute Hour). Автора, психоаналитика Роберта Линднера, пригласили в Лос-Аламос лечить блестящего молодого физика-ядерщика, чье душевное расстройство начинало уже мешать секретному государственному проекту, в котором тот участвовал. Этот физик (назовем его Кирк Аллен) помимо разработки атомного оружия вел и другую, не менее увлекательную жизнь: в далеком будущем, поведал он врачу, Кирк пилотировал (или будет пилотировать — в формах глаголов он путался) межзвездный корабль и разгуливал по планетам иных звездных систем в поисках дерзновенных приключений. Он стал «повелителем» многих миров. Капитан Кирк, не иначе. Аллен не просто «припоминал» свою другую жизнь — он мог в любой момент окунуться в нее. Правильный настрой, внутреннее желание — и перенесся через столетия и световые годы.
