В понедельник утром, сославшись на визит к врачу, я вызвала Никиту, и мы с ним отправились в банк «Сириус». Плана у меня не было, я решила действовать по обстоятельствам, хотя это было рискованно.
Велев Никите припарковать машину так, чтобы ее невозможно было заблокировать другими автомобилями, я отправила его в банк с подробной инструкцией – кого искать и что спрашивать. Я не надеялась на удачу, но вдруг... Мне ведь всего-то и надо было – убедиться, что искомый Сергей работает здесь, и проследить, где он живет.
Ожидание оказалось мучительным. Мне, наверное, легче было самой пойти в банк и разузнать все, но я справедливо опасалась, что у брата могли быть мои фотографии – и кто знает, не показывал ли он их своему любовнику. Поэтому я ждала Никиту в машине, курила, нервничала и то и дело прикладывалась к бутылке с минеральной водой – лето выдалось каким-то безумно жарким, никакая легкая одежда не спасала, никакой кондиционер. Хотелось вылить эту воду прямо на голову, чтобы хоть как-то облегчить свое существование. Но не ехать же потом в мокрой майке...
Никита вернулся только через два часа, когда я уже лежала на сиденье, сбросив легкие босоножки, и мечтала о прохладном душе и чашке зеленого чая с мятой.
– Что, в этой чертовой конторе все умерли? – вяло поинтересовалась я. – Или там просто кондей хороший?
– Кондей там отвратный, а сидел я так долго потому, что наблюдал любопытную сцену. – Никита сбросил легкий светло-кофейный пиджак и достал из кармана носовой платок, пытаясь вытереть влажный лоб и шею. – Уф, ну и жарища...
– Не тяни, рассказывай. – Я села, поджав под себя здоровую ногу, и превратилась в слух.
– Обнаружил я этого Серегу легко – у них там отдел по работе с клиентами большой, но у каждого сотрудника на столе стоит табличка – фамилия, имя, отчество, должность. Ну, я прошелся по залу, вроде как ищу кого-то. Сергей там один и идеально подходит под то описание, что вы мне дали. Козельский Сергей Алексеевич, менеджер по работе с клиентами, лет двадцать пять ему, волосы светлые, с темными крашеными прядями, рост средний, телосложение скорее худощавое – правильно?
Я нетерпеливо кивнула, и Никита продолжил:
– Я уже решил было счет открыть, чтобы знакомство завязать, но тут к нему подошел клиент. И что интересно... этот клиент ни слова не сказал, даже рта не раскрыл, просто подвинул Козельскому листок и вышел сразу же, а наш фигурант чуть побледнел, ручонки затряслись, листочек на пол упал, прежде чем Сереженька его смог в карман брюк упаковать. А на листочке, Александра Ефимовна, ничего и не было, кроме ряда цифр. Одна строчка – циферки. Думаю, это номер счета.
– Ты как рассмотрел-то все? – изумилась я, и мой телохранитель рассмеялся:
– А возле его стола аккурат кулер установлен, ну, пришлось пару стаканов пропустить. Теперь вот булькаю, как Водяной из мультика. – И Никита, задрав кверху руки, изобразил пару вращательных движений бедрами, как будто внутри действительно переливалась вода.
– Да ты догадливый, – восхитилась я. – Догадливый и глазастый... Ну, что будем делать дальше? Ждать до вечера и выяснять место жительства?
– А смысл вам тут жариться? Сейчас организую...
Никита полез за мобильным, позвонил кому-то и коротко объяснил, что требуется, попутно дав подробное описание внешности Сергея, и, когда разговор был закончен, я поинтересовалась, кому был звонок.
– Брату. У меня брат-близнец есть, Савва, он в детективном агентстве работает, сейчас в отпуске. Поможет по-братски.
– Умно...
– Ну, может, и не умно, зато надежно, – ухмыльнулся телохранитель. – Я брату доверяю как себе. Вечером будем иметь всю информацию в лучшем виде.
По дороге домой Никита неожиданно удивил меня вопросом, которого я от него не ожидала.
– А почему вы не хотите Акеле все рассказать?
Я вздрогнула:
– Значит, у меня есть причина. И тебе я тоже не советую.
– Мне бы и в голову не пришло делать что-то за вашей спиной, – буркнул Никита, и по тону я поняла – обиделся.
– Никс, я не к тому, что ты собирался что-то там Сашке передать, – примирительно сказала я. – Просто есть вещи, которые я должна решить сама, и никто мне в этом не поможет – ни Сашка, ни даже ты.
– Насколько я в курсе, то хромаете вы сейчас и все с левой руки делаете как раз поэтому, – не совсем почтительно хмыкнул он, глядя на дорогу. – Говорят, именно ваша любовь к самостоятельности положила влет троих охранников и вас саму едва на тот свет не загнала.
– Ну, ты мне охрану-то не приписывай, это не я их положила...
– Фактически – вы. Потому что надо было сразу все честно сказать, а не вынуждать людей нестись «на ура» без четкого плана.
Ого! Мне даже кровь в лицо бросилась: Никита убийственно прав. Никто до него не осмеливался сказать мне об этом – а он не побоялся. И каждое его слово больно отзывалось во мне – выходило, что я виновата в гибели своей охраны там, на старой лодочной станции, когда они даже не успели выскочить из машины...Черт!
Домой мы приехали в гробовом молчании, так же молча вышли из машины и разошлись кто куда. Настроение у меня испортилось, я заперлась в комнате и включила что-то тяжелое, «металлическое», погрузившись в воспоминания о беззаботном времени, когда единственной моей проблемой было не забыть заправить мотоцикл. Эх, прекрасное времечко, жалко, что уже не повторится... А как же иногда хотелось снова сесть на «Харлей» и рвануть по дороге, укладывая мотоцикл на вираже почти на бок! Но ни сейчас, ни, скорее всего, даже потом это мне уже не будет доступно.
– Сдурела совсем? – Я и не заметила, как на пороге комнаты появился отец и теперь с недовольным лицом осматривает меня и стол в поисках спиртного.
– Что? Я не пью, не волнуйся.
К слову сказать, меня всегда смешила и удивляла эта папина привычка подозревать меня в алкоголизме. Я совершенно не нуждалась в подобном методе снятия стресса, спиртное не любила и легко обходилась без него, памятуя, как позорно окончилось мое первое серьезное знакомство с джином. Хотя из того случая я ухитрилась извлечь максимум пользы – мужа, например, обрела. Но впоследствии я уже не нарушала данное прежде всего самой себе в одно слово обещание не прибегать к столь разрушительным мерам. Правильно Семен посмеивался надо мной – что в семье я единственная, кто без греха.
– А раз не пьешь, так какого черта весь дом на ушах стоит от твоего лязганья?
– Это не я, это «Мановар».
– Сашка!
– Все-все, выключаю. – Я предпочла сдаться, а не выслушивать родительские нотации. Папа иной раз мог превратиться в занудливого брюзжащего старика и так встряхнуть мне мозги, что потом долго ничего не хотелось.
Он размашистыми шагами подошел к стереосистеме и со злостью хлопнул по кнопкам. Музыка прекратилась, и папа чуть улыбнулся:
