Текущий статус: картина найдена и возвращена в музей.
– А какие из этих историй я могу использовать в книге? – спросила я у Дженнаро, поймав себя на мысли, что вот уже часа полтора сижу у него на коленях, держа в руках одинокий помидор черри.
– В какой книге? – настороженно поинтересовался он.
– «Начала писать» – это громко сказано, конечно, но титульный лист с названием уже готов! – с гордостью выпалила я, наконец-то проглотив сочный черри.
– С этого момента, пожалуйста, поподробнее, мадемуазель… – Дженнаро сделал акцент на каждом слове, как будто разговаривал с маленьким, плохо соображающим ребенком.
– Мне казалось, вы не любитель подробностей. – Я специально тянула время.
– Мадемуазель…
– Все-все! Повторять дважды не надо. Когда вы обращаетесь ко мне с такой интонацией, мне хочется провалиться сквозь землю. В общем, так… Книга будет называться «Голубь с зеленым горошком», а вы будете главным героем.
– Не понял… – протянул он, глядя на меня, как на умалишенную. – Вы хотите меня прославить?
– Ну, прославить – это не совсем верное слово в данной ситуации. Я бы сказала, популяризировать.
– Популяризировать насколько? – Дженнаро посмотрел на меня исподлобья, еще больше меня раззадорив.
– Это уж как получится… – Я пыталась сохранить на лице маску серьезности.
– Мадемуазель, вы хотите, чтобы моей тенью стали сотрудники Интерпола?
– Конечно, не хочу! Знаете, я ведь могу убить всю правду одной-единственной фразой в конце. Звучит она примерно так: «Все имена и совпадения с реальными событиями являются случайными». И вообще… я – писатель. Если что, сошлюсь на художественный вымысел в щепетильных моментах.
– Вы меня успокоили…
– Вы не хотите, чтобы я писала книгу? Вы же утверждали обратное.
– После такого взгляда… Мадемуазель, когда я это говорил, я не имел в виду, что книга должна быть обо мне.
– Понимаете, это сделает меня счастливой! Ведь я смогу пережить все заново. Каждый день с вами, каждый момент, каждую ночь. Я смогу быть с вами тогда, когда вы не рядом со мной. – Мне вдруг стало катастрофически грустно.
– Пишите. Пишите все, о чем хотите. Только не смотрите на меня так.
Он на секунду отвел глаза, чтобы не видеть мои.
– Вот… Вы снова так сделали. Уже второй раз за сегодня… Вы не можете на меня смотреть. Или не хотите.
– Что за глупости? Ладно, – он резко сменил тему, зная, чем можно меня отвлечь, – раз уж хотите писать книгу, давайте обсудим условия.
– Какие такие условия? Хотите часть гонорара? – Я лукаво улыбнулась.
– Я не отбираю деньги у детей.
– Вот уж спасибо… Это один из ваших воровских принципов?
– Это что, интервью для книги? – Дженнаро заулыбался в ответ.
– Отличная мысль! – Забыв о двух свежих швах, я радостно подскочила на ноги, взяла ближайшую статуэтку, по форме напоминающую диктофон, и вернулась на любимые колени.
– Итак… синьор Инганнаморте, – я нажала пальцем на воображаемую кнопку «Play», – во-первых, спасибо, что согласились на интервью.
– Во-первых, я не согласился, а меня заставили, – рассмеялся Дженнаро.
– Это вдвойне увлекательно! Вы сказали, что не отбираете деньги у детей. Почему?
– Потому что это дети. Мадемуазель, прекратите нести чушь и меня смешить…
– Ну уж нет… Не отвлекайтесь! А есть ли у вас другие личные законы, которые вы не нарушаете?
– Я не планирую операции в Италии и в Португалии.
– Почему?
– Потому что Италия – моя родина, а Португалия слишком бедная.
– А моя родина? Мою родину смогли бы ограбить, зная, что она моя?
– Запросто. Только там уже давно все разграбили до меня.
– Это уж точно, – задумчиво произнесла я. – Не будем о грустном. Поговорим о веселом: вас когда-нибудь арестовывали?
– Нашли веселую тему… Интервьюер из вас так себе, если честно.
– Простите. Это мой первый опыт. Так арестовывали?
– Нет.
– Нет? Серьезно? Даже меня арестовывали. Переходим к следующему вопросу…
– Не понял… – Дженнаро резко вышел из игры. – Когда это тебя арестовывали?
– Ну, я же у вас интервью беру…
Я сделала вид, что вот-вот обижусь.
– Джулия, прекрати на минуту валять дурака. Когда и за что тебя арестовывали?
– Ну, как… это даже не совсем арестовывали. Так, вытащили из машины, бережно уложили на капот, руки за спину, все дела.
Он с недоумением на меня посмотрел, пытаясь понять, шучу я или не очень.
– Это было в Копенгагене, – конкретизировала я.
– Христиания? Наркотики?
– Не мой уровень. Берите выше! – Я деловито вздернула вверх подбородок. – Покушение на главу Китайской Народной Республики.
Случайно выпустив из обнимающей меня руки бокал с остатками вина, Дженнаро на лету его подхватил, не позволив пурпурной жидкости пролиться на ковер Фредерико.
– Вот это реакция! Неловко бы вышло, если бы сотрудники музея обнаружили на ковре следы от вина… Хотя я могла бы сбегать домой за тряпочкой и солью. Недалеко ведь живу, да и опыт в выведении пятен у меня есть.
– Мадемуазель, я до сих пор не привык к вашим резким шуткам.
– Вы сейчас о тряпочке или о покушении? – уточнила я на всякий случай.
– О втором.
– Так я не шучу. Мы с папой были в Копенгагене. Холод стоял собачий, несмотря на летнюю пору. День так на третий мы заскучали, начали играть в сквош, а затем решили поехать на частную экскурсию с гидом по имени Дима. Но сначала я звонила Марине, которая ответила мужским голосом и оказалась Димой…
– Мадемуазель, не испытывайте мое терпение… – он легонько стиснул мои ребра.
– Все-все! Я приближаюсь к финалу… Вам что, даже не интересно, какого цвета глаза были у Димы?
Дженнаро осчастливил меня ничего не выражающим взглядом, медленно отставил в сторону бокал и без предупреждения повалил на ворсистый ковер. По-детски смеясь, я вертелась и извивалась под ним, как могла, заранее радуясь своему поражению.
– Цвет глаз мы пропустим. Что там с Китаем?
Мои тонкие кисти запросто помещались в его сильной руке.
– У них все отлично. Мощнейшая экономика. Какой мягкий ковер!
– Нравится играть с огнем, да?
Он сказал это на автомате, без задней мысли, не желая как-то меня задеть или обидеть. Простое, вошедшее в обиход выражение – оно приобрело для нас двойной смысл из-за событий последних дней.
