– Что хорошо? Дай ему трубку. Немедленно.
Жорж почти орал. Почти так же, как недавно Дженнаро. Не припомню такого дня, чтобы сразу двое близких сердцу мужчин повышали на меня голос.
– Дженнаро… – я без лишних слов протянула ему телефон. – Жорж хочет с тобой поговорить. Что-то он нервничает.
– Его можно понять.
Дженнаро забрал у меня плоскую трубку и сразу перешел на португальский.
Разговор продолжался недолго, но я сразу прочувствовала, что радостных новостей ждать не стоит. Когда айфон вновь оказался у меня в руках, я задала Жоржу все тот же вопрос:
– Что с твоим домом?
– Пожарные сконцентрировались в старой части города. Но некоторые улицы уже горят. Что забрать из твоей квартиры? Постараюсь успеть собрать все твои вещи. Лучше перестраховаться на случай, если огонь дойдет и до нас.
– Прекращай! Мы уже едем! Неужели у нас так мало времени?
Жорж молчал.
– Жорж? В чем дело?
– Дженнаро тебе все расскажет. Что забрать?
– Fodesse… Ты меня пугаешь! Паспорт, ноутбук… не знаю… можно еще деньги забрать. И кредитку. Они в верхнем ящике комода в твоей спальне. Но, Жорж, таблетки… Мои таблетки. Они превыше всего. Они во внутреннем отделении чемодана.
– Я все сделаю. Обнимаю тебя. И держись.
Судя по всему, Жорж не желал быть носителем отвратительных новостей и нажал на отбой до того, как я успела его поблагодарить.
– Что происходит?
Я вопросительно посмотрела на Дженнаро, который покорял очередной поворот горной дороги, ускользая от огнедышащих призраков.
– Мы опоздали. Тоннель завалило.
– Aaaaaand?..
[106] – протянула я, все еще надеясь на лучшее.
– Будем ждать в тоннеле до тех пор, пока разгребут завал.
– В каком смысле разгребут? Это Жорж рассказал?
– Да. Полиция и пожарные подключили волонтеров. Они делают все, что могут.
– Мы что, в ловушке и не можем вернуться в город? Но в тоннеле же безопасно, верно?
– Пока не можем.
– Мы что, погибнем?
– Конечно, нет.
Он умолчал лишь о том, что в первобытном мадейрском тоннеле отсутствует система вентиляции. И о том, что, оказавшись в полумраке под тусклым слабеющим светом уцелевших лампочек, я со временем почувствую острую нехватку кислорода. Доехав до пункта назначения, мы уперлись в стену каменных глыб и бессловно обменялись взглядами. Бесшумный двигатель отправился на покой, а у нас все только начиналось. Самое время открыть карты и узнать, что представлял из себя злополучный джокер. Кто-то должен был заговорить первым.
– Синьор Инганнаморте…
– Да…
– Я же все понимаю… Мы в паршивой ситуации… Меня ужасно тошнит… Я толком не могу дышать последние пару часов… И у меня нет с собой таблеток, которые я принимаю после трансплантации. Впервые я оказалась без них… Я хочу знать, ради чего… Ради чего все это?..
– Что будет, если не принять таблетки?
– Я не знаю.
– Джулия, не играй со мной в детские манипуляции… – Дженнаро едва сдерживал порыв гнева. – Я задал тебе вопрос.
– Я услышала. Думаю, ничего не будет. Как я могу это знать? Я же их постоянно принимаю.
– Как твоя нога?
– Не знаю. Я валюсь от усталости… Жорж не сказал, сколько времени уйдет на то, чтобы мы смогли отсюда выбраться?
– Нет. Он сказал, что здесь самое безопасное место.
«Пока не закончился воздух», – подумала я.
– Главное, чтобы все было хорошо с ним, с нами, с его домом, с моими лекарствами, со всеми людьми на нашем острове.
Прерывистое дыхание вперемешку с противным кашлем мешали нормально произносить слова и фразы.
Дженнаро обнял меня за плечи и, притянув к себе, поцеловал в горячий лоб:
– Без лекарств ты не останешься в любом случае. Не думай об этом. Вообще ни о чем не думай.
– Не могу… А о чем думаете вы?
– Лишь о том, что тебя не должно здесь быть. И о том, что я рад, что ты здесь. К огромному сожалению, я очень этому рад.
– Честно?
– Да.
– Ну… Вы ведь с самого начала устраивали мне необычные свидания… Знакомили с нобелевскими лауреатами, Виоландой Сарамаго, с… – Я вовремя притормозила. – Вы даже пытались спасти собаку, гуляли со мной по кладбищу Монпарнас, заказывали платье на континенте, чтобы я затмила всех девушек Бонда. Конечно, если так стартануть, то через неделю остается лишь отправить в космос или отвезти в тоннель, когда горит весь остров… А чем еще удивить?
Дженнаро расхохотался. Это было настолько не в тему, что я содрогнулась от разлетевшегося по тоннелю смеха, который поселился в каждой клеточке моего тела.
– Что вас так развеселило?
– Мадемуазель… Я даже не пытался вас удивить.
– Но удивили… Сегодня так точно, – горько смеясь, добавила я. – Синьор Инганнаморте…
– Что?
– Вы действительно мною дорожите?
– Да.
– Тогда покажите мне… Прошу вас… Мне кажется, я заслуживаю немного правды. Мне можно доверять.
– Мадемуазель… Вы заслуживаете всего. И только лучшего. Причина, по которой я стараюсь вас от этой правды оградить как раз и заключается в том, что вы мне слишком дороги. Мне бы очень не хотелось вас оттолкнуть или оставить неприятные воспоминания о нашем знакомстве.
К горлу моментально подступил гигантский ком, и я громко закашлялась. Дженнаро неоднократно давал понять, что наше общение в какой-то момент закончится, и каждый раз мне казалось, что меня сжигают изнутри и колотят молотком по стенкам души.
– Воспоминания о нашем знакомстве… Это будут мои воспоминания. Вы открытым текстом даете мне понять, что рано или поздно я вас потеряю, но при этом не хотите меня оттолкнуть. – На выручку пришел раздражающий приступ кашля, который приглушил царящее в голосе волнение. – Вам не кажется, что это противоречиво?
– Так и есть. Но вы исказили смысл сказанных мною слов: потеряете не только вы, но и я. И поверьте, я потеряю гораздо больше. Потому что вынужден. Потому что не знал, каково это: желать чего-то так сильно, но не иметь возможности этим обладать. Я всегда брал и получал. И уж тем более не задумывался, оттолкну я кого-нибудь или нет. Да мне плевать. Вам ведь нравится это выражение, мадемуазель?
– Нравится, – тихо подтвердила я, думая над каждым услышанным словом. Что-то в поведении Дженнаро изменилось: в нем ожила какая-то дерзость и природная легкость. – Вы меня не оттолкнете. Никак. И ничем. Тем более правдой. Я могу посмотреть?
