– Джулия…
– Нам некуда больше идти… Конец…
– Есть только один вариант.
«Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу!»
Я смотрела на бассейн, который четко повторял змееобразные линии отеля. Он огибал полыхающее здание рецепции, извивался, выпрямлялся и проваливался в огненную пасть. При другом стечении обстоятельств здесь можно было бы рассекать на водном мотоцикле, вызывая улыбки отдыхающих на лежаках пожилых людей.
«Насколько ты горячая? Не сварюсь?»
Вода очаровывала и в какой-то степени манила своей иллюзорной прохладой, но меня начинало подташнивать от приторного запаха дыма и полушокового состояния. Мне трудно дышать. Так трудно. И этот постоянный, раздражающий, пугающий треск… Он доносится со всех сторон, напоминает вопль и животный визг. Немеют руки, немеют ноги и мысли, застывает бешеный пульс. Ну давай. Давааааай. Не думай, не вспоминай. Пожалуйста, не вспоминай. Но ведь тогда было еще страшнее, так ведь? Нет, не так. Тогда было гораздо больше риска, но меньше страха. Тогда вообще не было никакого страха. Просто хотелось, чтобы все наконец закончилось. Чтобы не было больше лампочек и белых потолков операционной. Чтобы те люди, которые за меня боролись, не плакали в случае неудачи. Но больше всего хотелось, чтобы исчезла боль. Испарилась, умерла, легла в непроницаемый гроб, затаилась на самом глубоком дне и никогда, никогда, если Ты, дорогой Всевышний, меня слышишь, больше никогда не возвращалась. Не смела вернуться и напомнить о себе.
– Думаете, с той стороны бассейна еще что-нибудь уцелело? – моему голосу не хватало присутствия надежды.
– Предпочитаю лично в этом убедиться, – молниеносно ответил мой друг. – Не хотите подождать здесь?
Я нервно улыбнулась. На смену улыбки пришел легкий кашель, постепенно переросший в неподдельный взрыв смеха. Я приложила ладони к мышцам живота и, глядя на Дженнаро, смахивала выступившие на глазах слезы. Синьор Инганнаморте слегка наморщил лоб, чем еще больше меня рассмешил. Его острый аналитический ум не знал, как реагировать на спонтанный приступ моего нервного веселья.
– Все в порядке… Честное слово… Простите… Просто… – я с трудом выговаривала слова, – просто я не хочу ждать вас здесь. Знаете, впервые увидев вас на пляже в «Reid’s», я подумала о том, что больше всего на свете хочу с вами поплавать. Надо же… мое желание может осуществиться.
Взгляд Дженнаро оставался все таким же непроницаемым, но на какую-то долю секунды его губы еле заметно шевельнулись, и он улыбнулся:
– Мадемуазель, в следующий раз загадайте что-нибудь более оригинальное. Готовы?
– Да… Прозвучит театрально, но, учитывая абсурдность ситуации… Раз уж я с вами в огонь, то и в воду тоже, синьор Инганнаморте. И в воду тоже.
– Я подстрахую. И смотрите по сторонам. В воде полно обломков и веток.
– Тогда на счет три?
– Без счета, – ответил он и нырнул в бесконечный бассейн.
Сделав глубокий вдох, я последовала безумному примеру Дженнаро.
* * *
Плавать я научилась довольно поздно. Мне было лет тринадцать, когда нашу юную теннисную команду обязали ходить в бассейн в качестве дополнительной физической нагрузки. Не могу сказать, что это незначительное событие моей жизни приравнивалось к трагедии, но переживала я сильно. Представляла, как стыдно мне будет признаться перед тренером и друзьями, что я мысленно иду на дно, даже не успев коснуться хлорированной воды. Ладно, если бы только мысленно… Папа с детства учил меня плавать и даже делал вид, что у меня получается. В двенадцать я замечательно водила машину, прекрасно играла в теннис, но чего ради себя обманывать? Воды я начинала бояться ровно в тот момент, когда лишалась поддержки надежных мужских рук. Паникуя, я изо всех сил избивала худыми ногами водную гладь и мечтала лишь о том, чтобы поскорее принять вертикальное положение и нащупать дно кончиками маленьких пальцев. «С меня хватит… Научусь завтра» – примерно так заканчивались мои уроки плавания. В конце концов, живут же как-то на свете люди, которые не умеют держаться на плаву.
Помню, как я стою у бортика в красном купальнике и не могу пошевелиться. Мальчишки кричат: «Чего ты там застыла?» – и с бешеным азартом прыгают в пятидесятиметровый бассейн. Мне на плечо ложится слегка шершавая, но приятная на ощупь рука. Я оборачиваюсь и вижу пожилую женщину с лучистыми глазами и красивыми морщинками. Она смотрит на меня с материнской нежностью:
– Не умеешь?
Я отрицательно машу рыжей головой.
– Пойдем со мной. Я тебя научу.
– Это бесполезно. Кто только не пробовал… Плавание – не мой конек.
– Пойдем, пойдем. Через тридцать минут вернешься к своим приятелям.
Женщина оказалась мастером спорта по плаванию и заслуженным тренером распавшегося СССР. Побарахтавшись десять минут в лягушатнике, я расцеловала ее излучающее свет лицо и понеслась к мальчишкам. Я больше не боялась. Меня научили. Я смогла. Вода приняла и полюбила меня, и конечно, я ответила ей взаимностью. В тот же день неожиданно возникла новая проблема: меня не могли вытащить из бассейна. Я, что называется, дорвалась и экспериментировала. Закончилось все тем, что моя мама не совсем вовремя появилась в дверях, застав не умеющего плавать ребенка прыгающим с десятиметровой вышки.
* * *
Я знала, что плаваю если не превосходно, то очень уверенно, но… Проклятый дым. Он попадал в легкие, сбивал дыхание и добавлял трудностей и без того скованным движениям. Казалось, что меня бросили в километровый джакузи и заставили быстро плыть, несмотря на зашкаливающую температуру воды. Ветки и обломки каких-то предметов больно оцарапывали обнаженные участки кожи, промокшая насквозь одежда отяжелела и прилипла к телу, но мышцы сопротивлялись, боролись и с завидной бескомпромиссностью не желали сдаваться.
Периодически оглядываясь, Дженнаро проверял, как обстоят мои дела и насколько сильно я отстаю. Странно, но даже в самых мерзких условиях я не переставала им восхищаться. Он покорил меня до беспамятства и высшей степени безрассудства. Его пресыщенность, жесткость и не вписывающееся в ординарные рамки трепетное отношение взяли верх над моей рациональностью, продуманностью и нежеланием бросаться в омут. Особенно с головой. Но я уже здесь, и об этом стоило думать раньше. Либо не стоило. С остервенением перебирая ногами, я даже не заметила, как слетели новые мокасины, приобретенные для меня одним из сотрудников «Reid’s». Приятная легкость незаметно сменилась точечным приступом боли, и я поняла, что ситуация бесповоротно вышла из-под контроля. Нога. Щиколотка. Что-то острое пробило кожу и без церемоний коснулось тонкой кости. Захлебнувшись, я постаралась взять себя в руки, но болезненные ощущения парализовывали и не отступали. Не время. Сейчас точно не время давать слабину. Плыви. Плыви. Ну, плыви же… Пожалуйста. Внутри происходило настоящее восстание. Проснулась здоровая злость, захлестнул гнев, пришел на выручку упрямый характер. Черта с два я завою и позову на помощь. Жадно глотая воздух, я разъяренно колотила по воде руками, избавляясь от препятствий и прокладывая себе путь.
