Путь к славе венгерского фальсификатора Элмира де Хори чем-то напоминал историю Меегерена. Биография де Хори сквозит многочисленным количеством дыр и пробелов, потому что за свою жизнь он успел сменить несколько имен и псевдонимов. Несмотря на то что Элмиру посчастливилось стать одним из учеников Фернана Леже в «Гранд-Шомьер», Париж и удача отвернулись от него как от художника и старая шарманка заиграла знакомую мелодию под названием «нищета и безденежье». Если Меегерену удалось подзаработать в период нацизма, то де Хори повезло гораздо меньше. Немцы присвоили все имущество его семьи, а сам Элмир, чья настоящая фамилия Хофман не вызывала симпатий у нацистской своры, успел провести какое-то время в концлагере. После войны он снова вернулся во Францию и потихонечку начал подкармливать себя подделками под Пикассо. Дело пошло в гору, работы расходились на ура, и Элмир почувствовал заметную уверенность, которую подогревало желание расширяться. И тут, как поет Земфира, ему улыбнулась Америка… двадцать два берега. Аристократ де Хори останавливается в лучших отелях Штатов, проживает в Майами, заводит знакомства с нефтяными шишками и дилерами, которые не прочь сорвать большой куш, продав пару-тройку поддельных гогенов, матиссов и модильяни богатеньким кинозвездам или знаменитым спортсменам. И снова бог целует Элмира в темечко, потому что фальшивки лучших представителей импрессионизма раскупают с неподдельным удовольствием. Шагал, Брак, Ренуар, Дерен, Дега, Пикассо – все они выходили из-под талантливой руки первоклассного афериста, пополняя коллекции американских музеев и частных лиц. Но, как известно, удача виляет хвостом не менее эффектно, чем проститутка округлыми бедрами: в 1955 году правоохранительные органы взяли де Хори под стражу, так как одна из его подделок всплыла в музее Гарвардского университета. Элмиру посчастливилось выйти сухим из воды, и он обрел свой покой на испанской Ибице. А здесь начинается самое интересное: в то время как де Хори копирует при луне очередного Шагала, на знаменитый испанский остров прилетает американский писатель Клиффорд Ирвинг. Парни быстро находят общий язык, и их отношения даже в чем-то напоминают мужскую дружбу, которая плавно перерастает в написанный Ирвингом бестселлер «Фальшивка». Правда сочетается с вымыслом, рассказы Элмира пересекаются с художественным наполнением, но, как это обычно бывает, через какое-то время неблагодарная публика забывает о существовании Клиффорда, а издательства Нью-Йорка не очень заинтересованы в публикации его новых рукописей. Тогда Клиффорд идет ва-банк: если де Хори смог одурачить мир искусства, то что мешает грамотно провернуть аферу в мире писателей, издателей, слога и печатных машинок? Дальше происходит примерно следующее: тщательно все спланировав, Ирвинг без стука отрывает дверь в кабинет своего агента и небрежно бросает на стол письмо, текст которого впоследствии доведет до оргазма всех издателей Нью-Йорка. «Да, так получилось, – говорит Клиффорд, – я отправил ему свой роман… наверное, книга ему понравилась, раз он попросил меня стать его ушами и голосом. Он хочет, чтобы я написал его биографию». Речь идет о миллиардере-отшельнике Говарде Хьюзе, которого так здорово сыграет Леонардо ди Каприо в фильме «Авиатор». Ирвинг знал, что бывший плейбой, всеобщий любимец, романтик, кинематографист, гениальный промышленник, предприниматель и авиатор, Говард Хьюз более десяти лет отказывался от любых контактов с прессой и журналистами, поддаваясь обострениям своеобразного недуга – боязни микробов и дурацкой пыли. Подделать почерк Хьюза Клиффорду труда не составило, эксперты подтвердили его подлинность, а замкнутый образ жизни чудаковатого миллиардера явился главным козырем в этой неоднозначной игре. Писатель подпишет контракт на миллион долларов, сочинит крутую фейковую биографию, сумеет обналичить деньги… и благополучно сядет в тюрьму, потому что как бы ни убивала Говарда мерзкая болезнь, он не оставил без внимания тот факт, что на нем наживаются. Его голос прозвучал на всю Америку в последний раз: «Книга – подделка. Я никогда не писал этому человеку и никогда с ним не встречался». Наверное, на каждого гения есть свой гений.
В отличие от писателя Клиффорда Ирвинга, Элмир де Хори попадет за решетку вовсе не из-за своего рода деятельности. Даже несмотря на то что обман откроется. Но это уже совсем другая история. Он создал более тысячи подделок чужих картин и рисунков – неплохое наследие для нашей окутанной фальшью планеты. Как минимум, красивое. Говорят, что однажды, оказавшись в зале постмодернизма одного из музеев Швеции, Элмир де Хори осознал, что практически все развешенные на стенах картины – дело его рук. Дело его кисти.
Какова вероятность того, что два прирожденных афериста из разных концов земли окажутся в одном и том же баре на испанском острове? Не знаю. Полагаю, что примерно такая же, как в случае с моей незапланированный поездкой в Берлин. Мы очень долго не могли найти подходящую для жизни квартиру, которая устраивала бы нас по всем параметрам. Каждый день мы выезжали из отеля и забрасывали в багажник тяжелые чемоданы, а вечером снова заселялись в гостиницу, так и не сумев найти подходящий вариант. В конец отчаявшись, мы надеялись на положительный ответ от берлинца по имени Бодо. Чаша весов склонилась в нашу пользу, когда Бодо узнал, что я пишу книги. Он как раз собирался в путешествие по Италии, чтобы закончить очередную рукопись. Нам досталась превосходная квартира в богемном Prenzlauer Berg и упирающийся в потолок стеллаж, доверху набитый интернациональными книжками. Более того, наш благодетель решил свести меня с местной тусовкой и отправил в фейсбук контакт какого-то Давида, с которым я быстро нашла общий язык. Перед тем как отправить ему сообщение, я ввела в строку поиска Google «Dаvid Wagner» и, просмотрев первое попавшееся интервью с его участием, обессиленно рухнула в кресло. Давид оказался известным берлинским писателем, который рассказывал каналу BBC о трудностях, связанных с трансплантацией печени. Не стоит говорить о том, что мы встретились и подружились. Он был намного старше меня, но, как и я, не верил такому совпадению. Ведь кто-то же сводит людей, раскрашивает их судьбы.
Эрик Хебборн – одаренный британский парнишка, на которого не обращали внимания всемогущие критики. Вполне вероятно, что Эрик решил совместить приятное с полезным: обосноваться в Риме, подзаработать и заодно преподнести на блюдечке свою холодную месть. Все началось с того, что ему тонко намекнули о сходстве его рисунков с творениями Никола Пуссена. И понеслось: Коро, Пиронези, Ван Эйк, Кастильоне и Рубенс… большой привет, господа! Без вашего позволения я внесу немножечко разнообразия в ваше неподражаемое творчество. А затем напишу несколько книжек, включая пособие для фальсификатора, и раскритикую экспертов, дилеров и арт-критиков. А почему бы и нет? Это ведь вам дальше ломать головы над тем, как я подделывал провенанс и почему меня найдут мертвым в римском квартале. Кстати, с проломленной головой.
Все они рисковали и точно знали, на что идут. Красивая жизнь наверняка служила своеобразным магнитом на фоне осточертевшей нищеты и бесславия, а разоблачение лишь увековечивало популярность, делая этих ребят основными персонажами полнометражных голливудских фильмов. Но как там говорится? Есть хорошие машины, а есть «мерседес»? Есть хорошие машины, включая «мерседес», но есть «БМВ»? Все эти споры владельцев и почитателей той или иной марки абсолютно бессмысленны, потому что существует «роллс-ройс». Так вот, Вольфганг Вельтракки и был тем самым «ройсом» среди лучших фальсификаторов мира.
