– Мадемуазель, вы уверены, что нам туда? – Впервые за все время в его голосе прозвучали нотки удивления.
– Да, на выход, – рассеянно ответила я.
– Ну что же, милый гид… – Дженнаро уверенным шагом последовал за мной.
Нажав на ручку и толкнув тяжеленную дверь, я оказалась в кромешной тьме:
– Не убейтесь, здесь могут быть ступеньки, – услышала я.
– Я не понимаю… куда я нас завела, merrrd…
– Да? А я уж было подумал, что это неотъемлемая часть плана. – В этот момент темноту разбил луч фонарика в мобильном телефоне. – А у вас неплохие задатки.
– Какие задатки? Мы, кажется, в подвале.
– Мы в подвале дома Дали. Что касается задатков, то никто и глазом не повел, когда вы сюда проскользнули.
– А что под этими тряпками?
– Картины, мадемуазель.
– ЕГО?
– В музеях обычно выставляют лишь часть произведений искусства, – пояснил он, «раздевая» одну из картин. – Не его. Но ценность определенную представляет. Хотите открытку на память?
– Вы с ума сошли? – проговорила я, едва сдержавшись, чтобы не рассмеяться.
– Почему же? Вы это заслужили. Иногда люди месяцами планируют, как проникнуть незамеченным в такое помещение. А вы сделали это за секунду. Я бы многое отдал за то, чтобы увидеть, как вы выносите отсюда одну из картин.
– Интересные у вас фантазии, синьор Инганнаморте… Вы так со мной заскучали, что организм требует зрелищ?
– Во-первых, не заскучал. Во-вторых, во мне играет любопытство, потому что новичкам очень часто сопутствует удача.
– Я бы не смогла. Здесь наверняка камеры.
– Совершенно верно, мадемуазель. Но что-то я пока не заметил, как к нам бегут десяток охранников и выламывают дверь в подвал. Иногда лучший план является самым наглым. Вы – молодец.
– Может быть, охранники увидели, что мы сюда зашли. Но это же французы… Они уважают секс, любовь и уединение. Может, просто стесняются помешать…
– А вот здесь я с вами не согласен. Просто никто ничего не заметил. Так бывает. Поверьте, если бы они увидели ваш тонкий маневр, то уже били бы в колокола. Что касается картины, то ее вовсе не обязательно выносить аналогичным способом. Видите дверь в противоположном конце?
– Да.
– Если вы ее толкнете, то солнечный свет больно ударит в глаза. Это параллельная улица. Но, полагаю, нам пора.
– А как мы выйдем?
– Вы же не спрашивали, как мы войдем. Вошли себе и все. Просто в этот раз дверь открывается в другую сторону.
Как всегда, он оказался прав: никто и взглядом не повел. Туристы были заняты изучением гравюр и рисунков, а женщина на входе деловито объясняла что-то одному из посетителей. Мы как ни в чем не бывало проделали весь обратный путь через галерею и вышли на улицу, на этот раз через сувенирный магазин с безделушками.
– Что дальше, мой замечательный гид?
– Дальше я познакомлю вас со своим другом. Смелым, юным, дерзким другом.
– И как зовут юношу, которого вы так славно отрекомендовали?
– Его зовут шевалье Жан-Франсуа де ла Барр. Это маленькая тайна Монмартра.
У подножия базилики Сакре-Кер есть небольшой тенистый скверик Надар с находящейся неподалеку голубятней. Порой можно заметить, как под деревьями отдыхают обессиленные длительными прогулками люди, но мало кто из них обращает внимание на статую парнишки в забавной шляпе, часто окруженного компанией птиц.
– Однажды в городе Абвилле, – начала я, – неизвестная шайка вандалов надругалась над деревянным Распятием. Произошло это в августе 1765 года, когда обладавшие достаточной властью и влиянием священники применяли методы, которые впоследствии успешно использовало гестапо: заложить, настучать, донести. Отличие заключалось лишь в том, что происхождение страха имело разный характер: если не сдашь и не заложишь, на голову обрушится кара небесная, молния ударит в твой дом и все прочее в духе благороднейшей церкви. Так как зацепок и реальных обвиняемых не находилось, а доносы запуганных людей были высосаны из пальца и походили на бред сумасшедшего, честные священнослужители решили найти козла отпущения и устроить показательное выступление. Другими словами, девятнадцатилетнему шевалье де ла Барру и парочке его друзей просто не повезло. Показания свидетелей сводились к тому, что «я слышал, как кто-то говорил, что слышал, что его соседка видела человека, который утверждал, что Жан-Франсуа и его друзья не сняли шляп перед церковной процессией». Этого было достаточно. Кроме того, у шевалье при обыске обнаружили запрещенные книги Вольтера, что окончательно поставило жирный крест на его юной судьбе. Один из его сообщников успел сбежать, другому было пятнадцать лет, и он попросту отделался штрафом, а Жану-Франсуа пришлось расплачиваться за все и сполна. Не спасли его ни присутствующий в суде Вольтер, ни первоклассная речь адвоката. Церковные стервятники вызвали из Парижа пять палачей: мальчишку прилюдно пытали, вырвали ему язык, отрубили правую руку и сожгли на костре вместе с томиком «Философского словаря» Вольтера. «Je ne croyais pas qu’on put faire mourir un gentilhomme pour si peu de chose»
[75] – это были последние слова Жана-Франсуа, который ступил на эшафот с гордо поднятой головой. Такая вот история…
– Спасибо, это было сильно, мадемуазель… И надпись на постаменте хороша: «Шевалье де ла Барру, казненному в возрасте 19 лет 1 июля 1766 года за то, что не снял шляпу при прохождении церковной процессии».
– Да… Но вот что самое интересное: однажды я не могла найти этот памятник. Знала, что он находится рядом с собором, наматывала круги, спрашивала у экскурсоводов – все тщетно. Когда я разговаривала с французским фотографом, ко мне подошла монахиня из Сакре-Кер. Она спросила, откуда мне известно о гордом парнишке и указала правильное направление. Это черное пятно в истории церкви, да и Парижа в целом. Между прочим, памятник раньше стоял ровно напротив базилики, но уроды-нацисты переплавили статую. Да и вообще, только в Париже улица, ведущая к собору, может быть названа в честь юноши, которого убила нетерпимость самой церкви.
– Город, полный парадоксов, – задумчиво произнес Дженнаро. – И вы были правы: вид отсюда впечатляет. В какой-то момент меня даже перестали раздражать толпы людей. Но это лишь заслуга моего гида.
– Спасибо, – засияла я. – Как благовоспитанный гид, должна спросить: вы проголодались?
– Не отказался бы перекусить, но не здесь. Слишком людно.
– Тогда мы сейчас спустимся по ступенькам, возьмем такси и поедем в Монпарнас, но, как я и говорила, по пути у меня будет одно дело. Вы не против?
– Абсолютно. Давно не получал такого удовольствия от прогулок и общения.
