– Мадемуазель…
Было ровно 13.00. Ни секундой раньше, ни секундой позже. Айфон констатировал факт, вибрируя напоминанием о жизненно важных таблетках, которые я принимаю каждые двенадцать часов:
– Синьор Инганнаморте…
Он тактичным жестом указал на пассажирское сиденье, и я потянула за приятную на ощупь дверную ручку. Низко посаженные двери точно были продуманы для эффектных посадок и выходов в свет. Пока я поражалась тому, как создатели последней модели «Royce» угадали с пространством для длинных ног, мой знакомый тронулся с места, присоединившись к всеобщему движению трафика:
– Вы собираетесь возвращать мне долг? – спросил он на полном серьезе.
– Да, конечно. – Я смутилась еще больше и потянула за замочек на крохотной сумке. – Возьмите, пожалуйста.
– Зачем вы даете мне десять евро? Мы договаривались, что вы будете отдавать мне по пятьдесят центов.
«Вы надо мной издеваетесь?» – хотелось прокричать мне на весь Фуншал.
– Ладно, – холодно произнесла я и снова запустила руку в сумку. – Так лучше?
– Отлично. – Он аккуратно положил монетку в оранжевую нишу со стороны водительской двери. – Вы не возражаете, если я сделаю небольшой круг, чтобы вернуть вас домой?
– Можете высадить меня возле церкви. Я пройдусь пешком.
Внутри меня наслаивалось такое негодование, что угнетавшее меня смущение рассеялось как дым.
– Почему вы отвернулись? Вы пытаетесь сделать вид, что я вас снова чем-то оскорбил? В самолете вы смотрели на меня более пристально.
– Нет. Я пыталась понять, кто из пассажиров рейса вернул мою книжку.
– Какую книжку?
– Но это же были вы…
– Возможно, мне бы хотелось быть таким человеком. К сожалению, я другой. Я никогда никому ничего не возвращаю. Какую книгу вам вернули?
– «The History of Modern Art».
– Так вы увлечены искусством?
Глубоко-глубоко внутри меня формировалось ощущение, что мне делают ультразвук в клинике «Charite».
– Так вы вернули мою книгу? – ответила я в еврейском стиле.
– Да что вы пристали ко мне с какой-то книгой и романтическими фантазиями? Вы что, подающий надежды юный режиссер?
– Нет, я – умертвивший все надежды молодой писатель.
– Замечательно звучит! Вы правда что-то пишете?
На его лице появилась легкая, но очень жесткая улыбка.
– Я правда что-то не пишу.
– Признавайтесь. Откройте карты.
– Я вам не Паоло из «Cipriani», который выдает все секреты.
– Мадемуазель, бросьте это глупое кокетство. Вы действительно пишете?
– Ладно. – Я сдалась, потому что все мои привычные манипуляции на него не действовали. – Я написала две книги, но с третьей все очень печально.
– И вас издавали?
– Да. Лучшее украинское издательство.
– Так вы из Украины?
Его мимика немножечко поддалась, и широкие брови вынырнули из-под черных стекол.
– Да. Из Украины. А я могу узнать, куда мы едем?
– Конечно. Но сначала вы назовете свое имя. Я считаю, что мы уже достаточно для этого знакомы.
Не знаю почему, но я от души рассмеялась. Да, мы были достаточно для этого знакомы:
– Юля. Иностранцы называют меня Джулия. Легче произносится.
– Значит, Джулиния, – холодно улыбнулся он.
– Почему «Джулиния»? И куда мы едем? Мы проехали тоннель, торговый центр «La Vie» и никуда не свернули.
– С вами всегда так скучно?
– А с вами всегда так интересно?
В этот раз обоюдная улыбка возникла на наших лицах одновременно.
– Мадемуазель, я же сказал, что мы сделаем круг перед тем, как вернуть вас домой, – он категорически отказывался обращаться ко мне по имени. – И вы согласились.
Я согласилась заранее, потому что понятия не имела, какой круг он имеет в виду. Я бы согласилась постфактум, потому что он пообещал раскрыть смысл «шутки» на пляже и рассказать историю о том, как хоронят людей на Мадейре. Я бы согласилась не из-за любопытства к «Rolls Royce Dawn», который впервые в истории презентовали онлайн для постоянных клиентов, игнорируя «Франктфуртские автомобильные выставки». Я бы согласилась не из-за крыши, которая опускается за двадцать две секунды даже при скорости тридцати двух миль в час. Я бы согласилась не из-за того, что машина пропахла ароматизированным деревом и на восемьдесят процентов отличалась от купе «Wraith». Не из-за того, что она была недоступна даже сильным мира сего и проделала огромный путь на Мадейру с континентальной земли. Не из-за сумасшедшего сочетания ярко-оранжевой кожи и благородного металла. И уж точно не из-за двигателя V-12 и мгновенного разгона до ста пятидесяти миль в час. Мне было плевать на крышу кабриолета, которая напоминала нос античных деревянных лодок. Впрочем, как и на то, что ночные датчики реагируют на тепло пробегающих мимо зверей и невидимых в темноте существ. Конечно, все это слегка будоражит. Но как говорил мой любимый персонаж из «Games of Thrones»
[19]: «Меня давно научили не обращать внимание на то, что следует перед словом “но”». Так вот мое исключительное «но» заключалось в следующем: меня очень сильно интересовал водитель. Круг, так круг.
– Хорошо. Я согласна на любой круг, если вы мне расскажете, что там с захоронениями.
– Мадемуазель, прекратите ставить мне детские условия. Можно подумать, что если я вам не расскажу, вы на ходу откроете дверь и выпрыгнете из машины в одном из тоннелей. Условия буду ставить я, потому что вы все еще должны мне непомерную сумму денег. Почему у вас не складывается с третьей книгой?
– Просто мне тяжело ее писать. По личным причинам.
Спорить с ним было глупо и бессмысленно.
– Надеюсь, вы не собираетесь обрушить на меня печальную историю любви? – Он постоянно меня поддевал и переигрывал по всем фронтам.
– Я избавлю вас от такого удовольствия. Вас бы это все равно не тронуло.
– Откуда вы знаете? Вы же меня немного тронули.
– Чем это, интересно?
Я уже была в предвкушении очередной издевательской реплики.
– Вы показались мне очень солнечным и ранимым ребенком. Но в тоже время в вас чувствуется какая-то демоническая неизбежность. Скажите, а что вас обычно вдохновляет, когда вы пишете?
Я на секунду задумалась и без доли притворства произнесла:
– Боль. И Париж.
– Вы любите Париж?
– До слез. Я его обожаю, боготворю… Моя первая книжка начиналась с письма к этому городу.
