– С удовольствием, – сказал он. – Но повторяю: я вынужден буду вас покинуть. И заранее предупреждаю, что твои уговоры бесполезны.
– Знаю, знаю, – пролепетала она, взяв его под руку.
Они медленно зашагали в сторону отеля, обмениваясь короткими репликами. Я не могла объяснить для себя причину, но эта девушка чем-то меня зацепила. В лучшем смысле этого слова. Она была такой веселой, раскрепощенной и жизнерадостной, что просто не могла не понравиться. Франгиция – потрясающее имя. Впрочем, как и Дженнаро. Как там спасатели к нему обращались? Синьор Инганнаморте? Дважды два – Дженнаро Инганнаморте. По коже пробежала пара миллионов мурашек, и из глубин памяти непроизвольно всплыл женевский терминал с тихим ресторанчиком «La Terazza». Невысокий человек с крокодиловым портфелем. Он произносил какое-то другое имя. Даже не имя, а фамилию. Это было что-то короткое. Значит, на террасе сидел один мужчина, а в самолете – другой. Просто они были очень похожи. Логика логикой, а как быть со шрамом? Да и какая разница? Я не из олигархического мира «Reid’s», не из мира Франгиции и традиционного аристократического чаепития в пять часов по местному времени. И вообще, пора отсюда отчаливать.
Я прошла мимо едва подающих признаки жизни бабушек, одарив их очаровательной улыбкой. «Отправьте ее загорать с молодежью», – вспомнилось мне, и я рассмеялась, несмотря на внушительную долю обиды внутри.
Столик в «Cipriani» был забронирован на 19.30, поэтому я располагала достаточным количеством времени для того, чтобы пешком прогуляться домой, не отказывая себе в удовольствии насладиться пропитанным цветочными ароматами воздухом и респектабельными фасадами «Савоев», «Карлтонов» и прочих пятизвездочных сооружений. Звонок Жоржа застал меня примерно на середине живописного пути.
– Джулия, дорогая, как ты? Как твой день? – интересовался заботливый владелец мадейрской недвижимости.
«Ох, Жорж, если бы ты сегодня утром увидел свой балкон, ты бы не спрашивал, как мой день. Ты бы вообще больше никогда со мной не разговаривал».
– Спасибо, Жорж. Все неплохо. Я уже успела влюбиться в остров. Сказочное место. Знаешь, во время пробежки все двадцать шесть мужчин-таксистов отвесили мне низкий поклон. Это было трогательно. А еще мне повезло с «Cipriani» в каком-то смысле. Удалось забронировать столик в «Reid’s».
– Почему ты говоришь, что повезло в каком-то смысле? В каком тебе не повезло?
– Мне не разрешили искупаться в океане.
– Спасатели?
– Да, они самые. – «И не только они», – добавила я про себя.
– Понимаю, но сегодня погода не очень. Поверь мне, у тебя еще будет возможность поплавать. А где ты сейчас?
– Иду в сторону твоего дома, а что?
– Если тебе позволяет время, мы можем устроить небольшой ланчинг.
– Я с радостью! Это точно удобно?
– Конечно, удобно.
– Помнишь улицу, по которой ты спускаешься к океану от своего дома?
– Ты хотел сказать «от твоего дома», но мне очень приятно. Да, помню, конечно.
– Я сказал именно так, как хотел сказать, – в динамиках айфона прозвучал мелодичный смех Жоржа. – Эта улица выходит к ресторану на пирсе. Там готовят отличный «прего эспешиэль».
– Черт, Жорж, я пока не сильна в португальских названиях, но ресторан знаю. Встречаемся там?
– Буду через десять минут.
Мы удобно расположились в плетеных креслах и без умолку болтали о жизни. Жорж с неподдельным интересом расспрашивал меня о моих книгах, а я задавала ему десятки вопросов, связанных с островом, Португалией и местными жителями. «Прего эспешиэль» оказался двойным стейком, разрезанным пополам и утрамбованным по соседству с ветчиной, сыром и помидорами между обжаренными ломтиками мадейрских лепешек. Другими словами, до изнеможения аппетитная штука.
– Скажи мне, а что это за традиция пить чай в пять вечера? – В моей голове без конца крутились обрывки бомондного разговора на пляже.
– Ты имеешь в виду пятичасовой ланчинг? Эта наш старый обычай. Его придерживаются лишь немногие заведения и отели. Избранные. «Reid’s», «Quinta da Casa Branca»…
– Я уже сегодня слышала это название. Это ресторан?
– Отель. Если ты захочешь, мы съездим туда на ланчинг. Владелец – мой хороший приятель. Он был первым человеком, открывшим официальное представительство «Mercedes» на Мадейре. Даже раньше, чем на континенте. А что касается «Quinta da Casa Branca» – прежде это был старинный английский особняк, принадлежащий очень состоятельным британцам. Со временем его переделали в пятизвездочную гостиницу с садами, парком и бассейном. Там уютно. Тебе понравится.
– Так а что с этим ланчем? Вы просто пьете чай в пять вечера?
– Нет. К чаю подают несколько видов сэндвичей и португальских десертов. Видов восемь-десять.
– Так это же английская традиция. Почему десерты португальские?
– Это португальская традиция, которую от нас переняли англичане, до исступления бьющие себя в грудь и кричащие «это все придумали мы!» Одна наша принцесса была настолько «в теле» и испытывала такое непреодолимое влечение к еде, что не могла пережить разрыв между обедом и ужином. Вот тебе и ланчинг…
– Да уж, ребята-англичане вечно кичатся первооткрывательством и своей изобретательностью.
– Кстати, слово «TEA» они тоже у нас украли.
– Ты шутишь? – Я чуть не подавилась остатками лепешки.
– Нет, – улыбнулся Жорж, – не подавись, пожалуйста. Я не хочу потерять такого милого гостя. Ты знаешь, что «tea» – это аббревиатура?
– Нет…
– Когда портовые работники загружали на корабли ящики с сухой травой с Азорских островов, они выкрикивали «TEA» в целях экономии времени. TEA – это аббревиатура от «транспортиш эрвиш ароматикош».
– Что такое «эрвиш»?
– «Эрвиш» – это трава на португальском. Тот самый чай, который мы пьем.
– Чертовы плагиаторы… эти англичане, – вырвалось у меня.
– Джулия, девочка, к сожалению, мне пора уезжать. – Жорж метнул взгляд на стрелки часов. – На меня очень много всего навалилось в последнее время. Я готов общаться с тобой бесконечно и рад, что ты находишь для меня время. Кстати, тебе тоже пора поторопиться, если не хочешь пропустить закат солнца над обрывом в «Villa Cipriani».
– Я нахожу время??? Это тебе огромное спасибо, что уделяешь мне столько внимания.
– Я подвезу тебя домой.
Жорж – эрудит, интеллектуал и парень из очень уважаемой португальской семьи. В машине он рассказал мне, что его отец умер три месяца назад и все весомые проблемы семейного бизнеса обрушились на его плечи. Тем не менее этот человек беспокоился, не завяли ли стрелиции в моей вазе, разобралась ли я с плазмой и написала ли хоть одну страницу для новой книги. Оказалось, что папа Жоржа ушел в мир вечности в возрасте восьмидесяти четырех лет. Маме шел восемьдесят первый год, и она очень сильно переживала по поводу своей утраты. Жорж был поздним и единственным ребенком в семье. Его брату и сестре так и не посчастливилось увидеть волшебные краски острова, потому что их короткие детские жизни оборвались практически сразу после появления на свет. В чем-то мы с Жоржем были похожи.
