– Алло! Лилечка, если ты будешь звонить через каждые пять минут…
– Надя, это я, Леон! Ты где?
– Леон… – Телефон едва не выскользнул у нее из рук. – Я на улице, иду к своему дому!
– Надя, я сейчас приду к тебе.
– Леон!
– Не пугайся так, пожалуйста, я не собираюсь прямо сейчас переселяться к тебе, – печально произнес он. – Мне просто надо с тобой поговорить.
– Хорошо, приходи, – тихо сказала она.
Он появился в ее квартире через полчаса.
– Ты куда-то торопишься?
– Да, Лиля просила срочно приехать к ней. У нее что-то случилось… Как Альбина?
– Надя, я ухожу от нее, – сказал Леон.
– Как? – растерялась Надя.
– Вот так. Она прекрасно себя чувствует и умирать вовсе не собирается. Я не собираюсь навязывать тебе свое общество, я уже договорился в агентстве… Сниму квартиру и буду жить там. Перетащу аппаратуру, и все такое…
– Ты уходишь от Альбины? – опять повторила Надя. – Не может быть!..
– Да, я ухожу от нее. Я ушел бы от нее в любом случае. Но это неважно… Я тебя вот о чем хочу спросить… Надя, ты меня любишь?
Он стоял перед ней – высокий, слегка сутулый, с напряженной улыбкой на лице, словно стесняясь, что навязывает свое общество Наде. Он как будто чувствовал ее неуверенность, ее нерешительность…
– Леон, милый… – она опомнилась и бросилась к нему на шею. – Леон…
Она обнимала его, лихорадочно целовала в лицо, шею, прижимала его ладони к своим губам. Она корила себя за то, что осмелилась сравнивать с ним своего бывшего мужа! Леон необыкновенный человек…
– Ну что ты! – ласково засмеялся он. – Ты вся дрожишь. Что там с твоей Лилей?
– Я же говорю – пока не знаю! – беспомощно развела она руками. – Надо ехать.
– Ну, раз надо…
Он поцеловал Надю в лоб, в щеки, запечатлел долгий поцелуй на ее губах.
– Я тебя люблю, – серьезно и печально произнес он. – Очень. Я никого не любил раньше. Я думал, что на свете есть только музыка. А теперь у меня есть ты…
– Почему ты такой грустный? Не надо… – Надя стиснула его так, что заболели руки – но, несмотря на то, что она из кожи вон лезла, чтобы показать Леону свою любовь, она все равно чувствовала себя обманщицей.
– Я не грустный, я… – он задумался. – Знаешь, у меня такое ощущение, будто ты все время ускользаешь от меня. Проходишь сквозь пальцы, словно воздух. Ты как мелодия – дивная, нежная… Она манит, завораживает, а потом тает где-то вдали, так и не дав дослушать себя до конца.
– Я не понимаю, о чем ты! – испуганно сказала она. – Леон, ты пугаешь меня. Ты говоришь так, как будто… как будто все плохо. Будто весь мир рушится.
– Я напугал тебя? Прости… я дурак. – Он снова обнял ее, и они сидели так долго, не в силах расцепить рук. – Ну все, не буду тебя задерживать.
– Леон, а что же будет дальше?
– Завтра утром я уйду от Альбины. А там что-нибудь придумаем… Я в любом случае, повторяю, хотел уйти от нее.
– Тогда до завтра? – заставила себя улыбнуться Надя.
– До завтра…
Он поцеловал ее еще раз и ушел.
Надя легла на диван и сцепила руки за головой. В самом деле, происходило что-то непонятное – то, что невозможно контролировать, то, что не зависело от чьей-то воли… «Судьба. Наверное, это называется – судьба. И я не могу ничего изменить. Леон… я от него без ума. А Егор? В общем, я к нему тоже не совсем равнодушна. Я его люблю – так же, как и раньше, и ничем эту любовь уже не вытравишь. Любовь и влюбленность. Два мужчины, и только одного я могу выбрать…»
Опять зазвонил телефон.
– Шелестова, ты едешь? – угрожающе спросила Лиля. – Имей в виду, я сейчас точно на себя руки наложу!
– Да еду я уже!
Она бросила трубку, но через минуту телефон зазвонил снова.
– Лосева, я же сказала…
– Надя, это я, – услышала Надя голос Альбины. Спокойный, даже какой-то немного сонный. – Леонтий у тебя?
– Нет, – быстро ответила Надя.
– Он сказал, что поехал к тебе.
– Да, он был у меня. Но уже уехал…
Они обе замолчали. Наде было не по себе от этой напряженной, ледяной тишины.
– Алечка…
– Надя, не надо. Все в порядке, – с досадой перебила ее Альбина. – Не стоит говорить со мной таким жалостным голосом! Я уже смирилась. Что вы решили?
– Мы? – растерялась Надя. – Мы еще пока ничего не решили…
– Разве? – насмешливо спросила Альбина.
– Ну… Лично я пока еще ничего не знаю, а вот Леон… Кажется… Знаешь, Алька, я тут ни при чем! – не владея собой, выпалила Надя. – То есть я, конечно, при чем, но Леон сказал, что решил уйти от тебя в любом случае…
– Как это?
– Ну… – Надя вдруг поняла, что не сможет произнести эти слова – «Леон никогда не любил тебя, Алька». – Ну, наверное, вы с ним не вполне сошлись характерами, что ли… Ах да – психологическая несовместимость, вот как это называется! И вообще Леон, как и любой творческий человек, немного эгоист.
– Какая еще психологическая несовместимость? – с недоумением сказала Альбина. – Я же была идеальной женой… Леон со мной проблем не знал, я его полностью освободила от быта – твори, не хочу!
– А может быть, не стоило его совсем ото всего освобождать? – осторожно спросила Надя.
– Что ты понимаешь в семейной жизни! – недовольно заметила Альбина. – Вот погоди, еще хлебнешь с ним горя…
– Алечка…
– Ах, Надя, перестань! Ладно, мне некогда – пойду обед готовить. Я, знаешь ли, до последнего буду выполнять свой долг. Кстати, ты в курсе, что Леон уже дня два кашляет – наверное, простудился где-то…
– Нет.
– Ничего-то ты о нем не знаешь! – высокомерно произнесла Альбина. – Ты ему от кашля шалфей заваривай – это я тебе на будущее…
В полной растерянности Надя положила трубку. У нее осталось странное, тягостное впечатление от этого разговора. С одной стороны, Альбина рассуждала вполне здраво, но с другой… Было в ее словах нечто настораживающее, пугающее… Альбина словно хотела спрятаться за кастрюлями и настоями из трав и старательно не замечала главного. Но что же было этим главным?
– Любовь… – прошептала Надя. – Только в ней можно найти оправдание. Или я тоже чего-то не понимаю?
Телефон зазвонил в очередной раз. Это была наверняка Лиля! Не реагируя на звонок, Надя усилием воли заставила себя собраться и выбежала из дома.
– Как ты долго… – простонала Лиля, встретив Надю на пороге своей квартиры. Лиля стояла вся расхристанная, растрепанная, с глубокими черными подглазьями и покрасневшим носом, и Надя с трудом узнала свою подругу. – Я тут буквально погибаю…
