Тусклый свет пробивался сквозь пыльное стекло, а за ним уныло покачивались черные голые деревья.
– Вот что, Колесов, это тебе наказание, – тихо произнесла Надя. – Довольно ты над Райкой издевался. Помнишь, ты все приговаривал: «Эх, Рая, ну почему ты не чужая»? Теперь она чужая, не твоя!
В лице Гены Колесова что-то неуловимо изменилось, словно его ударили. Он не ожидал такого ответа. Потому что ему и в голову не могло прийти, что Рая может оказаться ему чужой. Да, она не верна (дело-то житейское, в конце концов), и он не зря подозревал ее, но почему же – чужая?
– Ты о чем? – тряхнул он Надю за плечи.
– О том! – с ненавистью сказала Надя, безуспешно пытаясь вырваться из его рук. – Она с тобой разведется. Она выйдет замуж за Гюнтера, они уедут за границу… И детей с собой возьмут!
– Что? – шепотом просипел Гена. – Эй ты, свиристелка… Ты свиристи-свиристи, да не заговаривайся! Куда это она ехать собралась?
– За границу! Навсегда! Все серьезно! Теперь Рая тебе действительно чужая!
Ей показалось, что Гена сейчас убьет ее. Таких глаз она еще не видела ни у кого. Но Наде было уже все равно.
– Ты врешь…
Если минуту назад он с вожделением водил пальцами по ее шее, то теперь этими самыми пальцами был готов задушить Надю.
– Ты врешь! Да кто им отдаст детей, ведь у них родной отец есть! – сквозь зубы прошептал он. – А ну как я не согласен?
– Ну и что, что ты не согласен! – надменно ответила она. – Тебя и слушать никто не будет! Все знают, что ты алкоголик и руки распускаешь – вон у Райки целая куча справок из травмпункта. Если надо, тебя в один момент родительских прав лишат.
Где-то наверху громко хлопнула дверь, и кто-то зашумел, затопал, по ступеням заскрежетал металл… Гена невольно отпустил Надю. В грохоте и шуме различались знакомые голоса.
– Это они, – тихо произнес Гена.
Вниз спускались Светлана Петровна с внуками. Ярослав и Владимир тащили за собой санки – именно они скрежетали на ступенях.
– Тише, тише, дети! – раздраженно бубнила Светлана Петровна. – Сколько можно… сил моих больше нет!
Тут она увидела своего зятя и Надю у окна.
– Господи, Наденька, ты? Чего ты тут делаешь?
– Я, Светлана Петровна, к Рае иду…
– Так Раи дома нет! – Раина мать поморщилась, искоса посмотрев на Гену. – В гости она уехала… Ну имеет же право человек на праздники в гости уехать!
Гена криво усмехнулся и отвернулся к окну.
– Братец кролик – алкоголик, братец кролик – алкоголик! – неожиданно запел младший, Владимир.
– Вова, да тише ты – люди у себя отдыхают! – мученически вздохнула Светлана Петровна. – Так что, Наденька, не ищи ее сегодня… Вот беда – лифт нынче сломан!
Вся компания с грохотом и шумом продолжила свой спуск вниз.
Гена и Надя остались снова одни.
– Но хоть имя теперь его знаю, – сказал Гена. – Гюнтер… Фашист проклятый!
Прежней ненависти в нем не было и следа. Во взгляде – тоска и безразличие.
– Он хороший, – прошептала Надя. – Он ее любит. И детей никогда не обидит.
– Да я что, обижал их, что ли? – снова разозлился Гена. – Да я их пальцем в жизни не тронул!
Надя невольно от него отшатнулась.
– Да не шарахайся ты! – с досадой произнес он. – И тебя я тоже не трону… Кстати, ты в курсе, что Райка в самый Новый год тоже отсутствовала? В самый Новый год, который все, понимаешь, в семье должны быть…
– Значит, ты ее совсем достал, раз она в такой день из дома сбежала!
– Ну да, ну да… Колесов плохой, Колесов сам во всем виноват…
Гена встал с подоконника и спустился вниз, на третий этаж.
– А мы сейчас к Катюшке заглянем! Живет тут одна такая цыпочка… Катька, открывай! – Гена забарабанил в одну из дверей. – Катюха, это я!!!
Но Катюха и не думала ему открывать – то ли не хотела, то ли ее в самом деле не было дома.
– Катька, открой!
Распахнулась противоположная дверь, и на лестничную площадку выглянул невысокий мужчина в полосатой пижаме, лысый и в очках.
– Колесов, вы опять тут хулиганите! – заверещал он пронзительным тонким голосом. – Опять вы безобразничаете на весь подъезд! Я вот сейчас милицию вызову… распоясались совсем!
– Ну, ты, морда крокодилья! – рассвирепел Гена. – Это я тебе сейчас труповозку вызову!
Надя быстро прошмыгнула мимо них вниз, но Колесов даже не повернул голову в ее сторону. Он самозабвенно ругался с соседом в пижаме.
– Ишь, умный какой, очки на нос нацепил!
– Колесов, я обещаю, что вас в тюрьму посадят за антиобщественное поведение!..
– А что с тобой будет, я вообще молчу…
Надя выскочила во двор, где по комковатому серому снегу бегали дети Раи Колесовой.
– А Райка-то моя жениха себе нового нашла, – поднялась со скамейки Светлана Петровна. Она глядела на Надю безумными круглыми глазами. – Молодец девка, не пропадет! Серьезного человека нашла. Не то что этот алкаш…
– Я знаю, – сказала Надя.
– У него она. Прямо так они друг друга любят, что ни дня друг без дружки… Ты ее не осуждай, Наденька.
– Ну что вы такое говорите, Светлана Петровна! – всплеснула руками Надя. В этот момент у нее в кармане затренькал сотовый. – Извините… Алло!
Она, перепрыгивая ледяные лужи, шла к своему дому. Может быть, Рая сама решила вспомнить о ней?
– Алло! Говорите же!
– Наденька, это я… – всхлипнул в трубке неузнаваемый, несчастный голос.
– Кто – я?
– Господи, да я это, я! Лиля Лосева! – зарыдала Лиля. – Наденька, у меня такое горе…
– С Алькой что-то случилось? – испугалась Надя. – Ей опять плохо?
– С твоей Алькой все в порядке! – нетерпеливо застонала Лиля. – Если бы с ней что-то случилось, я бы так и сказала: «Наденька, у нас такое горе!» А так горе только у меня… У меня – горе!
– Я тебя слушаю, – терпеливо сказала Надя.
– В общем, так… это не телефонный разговор, – быстро забормотала Лиля. – Ты должна срочно ко мне приехать. Срочно!
– Я не могу. Я даже еще до собственного дома не дошла…
– Надя! – Лиля закричала так громко, что Наде пришлось отодвинуть телефон от уха. – Если ты не придешь, я на себя руки наложу… Это очень серьезно!
– Хорошо, часа через два буду, – мрачно пообещала Надя.
– Наденька, не через два, а через час! Через час! Иначе будет поздно!..
Через некоторое время телефон затренькал снова.
