– Гюнтер хороший, Гюнтер тебя никогда не обидит!.. – воскликнула Надя.
– Райка, как же я за тебя рада… – От избытка чувств Альбина бросилась Рае на шею.
– И я тебя поздравляю!
– От всей души… Райка, молодец!
Надя и Лиля тоже принялись обнимать Раю.
– Да тише вы, сумасшедшие, задушите!
Они еще немного повздыхали, повосторгались, а потом нехотя поплелись к кассе, в хвост очереди. До выставки ли сейчас им было! Обсуждали только Райкину новость.
– Языка-то ты не знаешь…
– Ничего, выучу!
– Кстати, дети очень быстро привыкнут к чужой стране, к отчиму. У них мобильная психика, я читала…
– Да-да, Лилечка, ты права – с детьми проблем не будет.
– Гюнтер в тебя с первого взгляда влюбился, Райка…
На первом и втором этажах галереи была какая-то постоянная экспозиция. Но подруги игнорировали ее и пошли сразу на третий, где выставлялись работы Артура Сипягина.
– А ничего так… – огляделась Рая.
– Давайте Наденьку искать! – завертела головой Альбина.
«Женщина в интерьере»… Название оказалось очень точным. На каждой фотографии была женщина, в тех или иных декорациях. Блондинка в неглиже, развалившаяся на шкуре белого медведя – тот скалил клыки, и блондинка тоже очаровательно улыбалась… Брюнетка в полутьме, на фоне тяжелых штор и огненного заката, с длинным мундштуком и роковым выражением лица… Дамы за столом, играющие в карты (если приглядеться, становилось видно, что карты не вполне обычные – на каждой из них изображен мужчина)…
– Ой, вы вон на эту посмотрите – голая, на анатомическом столе… Ей какой-то мужик сердце вырезает! По-правдашнему или нет?
– Скорее всего, это фотомонтаж, Раечка…
– А мне вот это фото нравится. По-моему, очень стильно – она лежит на диване, с бокалом вина, а рядом питон клубком свернулся… Кстати, вы не находите – женщина на нашу Лилечку похожа?
– Что-то есть…
– Нет, а меня Артур не стал фотографировать, – вдруг обиженно произнесла Лиля. – Как я его ни просила…
– Да где же Надя изображена-то наша, в конце концов?..
Только в последнем зале они нашли то, что искали. Выставленные в нем фотопортреты были стилизованы под старинные картины. Здесь не было ни одного известного лица, хотя обычно такие вещи проделывают именно со знаменитостями, но тем даже интереснее выглядели фотографии. Игра фантазии в чистом виде, ирония над современной женщиной и одновременно преклонение перед ней.
Дама с горностаем – вместо горностая на руках изображенная держала лысую кошку породы сфинкс… Боярыня Морозова – суровая тетка, грозившая толпе с карусельных саней в парке Горького… И все такое прочее…
– Надька!
– Где, где?..
– Да вон же она!
Сердце у Нади дрогнуло, когда она увидела свой фотопортрет со стороны. Она немного не так его себе представляла.
Во-первых, сразу стало видно, что интерьер, на фоне которого она была изображена, выглядел вполне современно, несколько даже по-новорусски. Добротная кровать, постельное белье, балдахин, золоченый ангел – все словно только что из модного магазина. Выглядывающий из-за штор слуга – этакий нерасторопный телохранитель, впопыхах выскочивший из джакузи и забывший снять с головы полотенце…
Во-вторых, Надя не так уж была похожа на рембрандтовскую Данаю.
Или похожа?
– Ой, я не могу! – Рая почти носом уткнулась в фотографию. – Надька, бесстыдница…
– Замечательно. Просто замечательно! – серьезно произнесла Альбина. – Ты у нас настоящая красавица, Наденька.
– Но чем же я-то ему не подошла! – застонала Лиля. Она все никак не могла смириться с тем, что Артур не стал с ней работать.
– Надька, а ты сама что об этом думаешь?
…Обнаженная женщина лежала на кровати и тянула руку к золотому сиянию, лившемуся на нее сверху. Рыжевато-каштановые волосы завитками спускались на шею. Изгибы и впадины тела, нежная, яркая кожа, светло-карие глаза – как янтарь, улыбка радостная и немного безвольная – потому что сопротивляться этому золотому сиянию невозможно.
– А тебе идет оранжевая помада, – прищурилась Лиля.
– Меня не гримировали, – удивилась Надя. – На мне не было никакой помады.
Она вгляделась – в самом деле, губы отливали теплым оранжевым блеском. Нет, это не помада, это из-за освещения…
Надя вдруг вспомнила, что ей уже однажды говорили об этой ее особенности. Кажется, какой-то Сергей из санатория… Выходит, тот искуситель с теплохода оказался прав. Губы у нее на солнце приобретают оранжевый оттенок.
– Неужели это я? – удивленно произнесла она. – Никогда не думала, что я – такая.
– Да, ты такая, – усмехнулась Альбина и потрепала ее по плечу. – Даная ты наша…
Женщина на картине вся светилась нежными красками в определенной золотистой-рыжеватой гамме. Персиковые, абрикосовые оттенки…
– Ну, он, конечно, немного в фотошопе Надьку подправил, – критично заметила Лиля. – И нос у нее не такой…
– Нет, ее это нос, ее! – не согласилась Рая.
– Надя, да что ты такая потерянная? – удивленно спросила Альбина. – Все же хорошо!
«Ты пока не знаешь. Но через несколько дней Леон скажет: «Я ухожу от тебя…» Или не скажет, струсит? Нет, в том-то и дело, что скажет. Он ничего не боится, ему уже все равно. Это я боюсь – за тебя, Алька!»
– Нет, не хорошо, – с трудом произнесла Надя. И добавила: – Райка же уезжает…
Все засуетились, вспомнив новость дня.
– Ничего, я буду к вам приезжать, – сурово произнесла Рая. – В гости.
– Но это, наверное, будет не слишком часто… – сумрачно вздохнула Лиля.
– Раз в год или раз в полгода – точно! – обещала Рая. – У меня ж тут мать пока остается…
– Но раньше-то мы тебя почти каждый день видели! По крайней мере – каждую неделю, – заметила Альбина.
– Да я же вам надоела, наверное, давным-давно, девчонки! – засмеялась Рая. – Сколько раз твердили: Райка сплетница, Райка толстая дура…
– Это неправда, – всхлипнула Лиля. – На самом деле мы тебя очень любим!
– Ладно, девочки, давайте еще фотографии посмотрим… – Альбина взяла Лилю под локоть. – Не реви, Лилечка, а то тушь потечет…
– Не потечет, она у меня водостойкая, – Лиля завсхлипывала еще сильнее. – Специальным составом только и снимешь ее…
Альбина с Лилей побрели вперед, вдоль стен, а Рая задержала Надю.
– Ну, как? – шепотом спросила она. – Как у вас?
– Ты о чем, Райка? У кого у нас?
– Бестолочь – у тебя с Леоном!
