— Я не видела Томаса, а теперь я иду принять душ. И точка!
Но Энтони преградил ей дорогу:
— Так ты, значит, рассчитываешь просидеть в этой ванной ближайшие двадцать лет?
— Пропусти меня!
— Не пропущу, пока не ответишь.
— Ладно! Тебя интересует, что я собираюсь делать дальше? Вот что: постараюсь склеить заново осколки моей жизни, которые ты так искусно разбросал за одну неделю. Конечно, мне не удастся собрать полный комплект, каких-то кусочков всегда будет не хватать; только не надо изображать удивление, как будто ты не понимаешь, о чем я говорю, — ты ведь непрерывно упрекал себя в этом во время полета.
— Я имел в виду вовсе не наше путешествие…
— Тогда что же? Энтони не ответил.
— Ну, так я и думала! — сказала Джулия. — Ладно, пока суд да дело, пойду-ка я нацеплю на себя самые кокетливые подвязки для чулок и самый сексуальный бюстгальтер, позвоню Томасу и отправлюсь к нему, чтобы переспать. И если мне удастся снова наврать ему с три короба, как я уже привыкла это делать за время общения с тобой, может, он и согласится обсудить со мной новые планы насчет нашей свадьбы.
— Ты сказала «позвоню Томасу»! — Что?
— Еще одна твоя оговорка: ведь ты собиралась замуж за Адама.
— Отойди от двери, иначе я тебя убью!
— И напрасно потеряешь время, я и так уже мертв. А если ты думаешь, что тебе удастся шокировать меня, расписывая свою сексуальную жизнь, то тут ты сильно заблуждаешься, моя милая.
— Как только я войду к Адаму, — продолжала Джулия, в упор глядя на отца, — я прижму его к стенке, раздену…
— Хватит! — вскричал Энтони и добавил, уже чуть спокойнее: — Я не нуждаюсь в этих подробностях.
— Ну, теперь ты позволишь мне принять душ?
Энтони закатил глаза к потолку и пропустил Джулию в ванную. Затем приник ухом к двери и услышал голос дочери, она звонила по телефону.
Нет-нет, не стоит отрывать Адама, раз он на совещании, она только просит передать ему, что вернулась в Нью-Йорк. Если он будет свободен сегодня вечером, то может заехать за ней в восемь часов, она будет ждать его внизу на улице. А если не сможет, то в любом случае она уже в пределах досягаемости.
Энтони на цыпочках прокрался в гостиную и сел на диван. Он взялся за пульт, собираясь включить телевизор, но вовремя заметил, что это не тот. Взглянув с улыбкой на злополучную коробочку с белой кнопкой, он положил ее рядом с собой.
Прошло минут пятнадцать; на пороге появилась Джулия — в плаще, накинутом на плечи.
— Уходишь куда-то?
— На работу.
— В субботу? В такую погоду?
— В студии по выходным всегда есть народ, а мне нужно разобрать электронную и прочую почту.
Она уже шагнула за дверь, когда Энтони окликнул ее:
— Джулия!
— Ну что еще?
— Перед тем как ты совершишь капитальную глупость, я должен сказать тебе одну вещь: Томас по-прежнему любит тебя.
— А ты откуда знаешь?
— Мы с ним столкнулись сегодня утром, он выходил из отеля и весьма учтиво поздоровался со мной. Мне кажется, он заметил меня на улице из окна твоего номера.
Джулия метнула на отца ненавидящий взгляд:
— Убирайся вон! Когда я вернусь, чтоб тебя здесь не было!
— И куда же мне идти — наверх, на тот мерзкий чердак?
— Нет, к себе домой! — крикнула Джулия и яростно хлопнула дверью.
* * *
Энтони снял зонтик с вешалки в передней и вышел на балкон, откуда была видна улица. Перегнувшись через кованые перила, он проводил взглядом Джулию, шагавшую к перекрестку. Как только она исчезла из вида, он отправился в спальню дочери. Телефон стоял на ночном столике. Энтони поднял трубку и нажал на кнопку автоматического вызова.
Даме, ответившей на звонок, он представился ассистентом мисс Джулии Уолш. Да, разумеется, он в курсе, что она недавно звонила и что Адам не смог с ней поговорить, однако он считает крайне важным передать ему, что Джулия будет ждать раньше, чем она назначила, а именно в восемнадцать часов, и не на улице, поскольку там идет дождь, а у нее дома. Иными словами, встреча должна состояться уже через сорок пять минут, и с учетом всех обстоятельств было бы желательно побеспокоить его даже на совещании. Нет, перезванивать бесполезно: в ее мобильнике сели батарейки и она вышла в магазин. Энтони дважды заставил собеседницу подтвердить, что его информация дойдет по назначению, после чего с очень довольным видом, улыбаясь, повесил трубку.
Затем он вышел из комнаты и удобно расположился в кресле, не сводя глаз с пульта, лежащего у него под боком.
* * *
Джулия развернула свое кресло и включила компьютер — на экране возник нескончаемый список «входящих». Бросив взгляд на письменный стол, она увидела гору писем, а на телефонном аппарате лихорадочно мигал красный глазок записи звонков.
Достав из кармана плаща мобильник, Джулия вызвала на помощь своего лучшего друга.
— У тебя много народу в магазине? — спросила она.
— Ты шутишь — в такую погоду лягушки и те сидят дома, пропащий день!
— Знаю, я сама вымокла до нитки.
— Так ты вернулась? — воскликнул Стенли.
— Около часа назад.
— Могла бы позвонить и раньше!
— Скажи, ты не хочешь закрыть свою лавочку и встретиться со старой подругой в «Пастисе»?
— Закажи мне чашку чая… нет, лучше капучино… в общем, все, что угодно, я скоро буду.
Не прошло и десяти минут, как Стенли встретился с Джулией, сидевшей за столиком старинного кафе.
— Ты похож на спаниеля, упавшего в пруд, — сказала она, обнимая его.
— А ты на кокера, который угодил туда следом. Что ты нам заказала? — спросил садясь Стенли.
— Крокеты!
— У меня в запасе две-три свеженькие сплетни о том, кто с кем переспал на этой неделе, но начнем с твоих новостей, я хочу все знать. Или нет, постой, лучше я угадаю: судя по тому, что ты не давала о себе знать два последних дня, ты нашла Томаса, и, судя по твоему виду, все произошло не так, как ты намечала.
— Да ничего я не намечала…
— Лгунья!
— Если хочешь посидеть минутку в компании круглой идиотки, то пользуйся случаем, она перед тобой!
И Джулия рассказала Стенли почти все о своем путешествии — о первом посещении профсоюза печати и первой лжи Кнаппа; о причинах, вынудивших Томаса сменить фамилию; о вернисаже, куда ее доставил лимузин, заказанный портье в последний момент; но когда она упомянула о кроссовках, которые носила в комплекте с вечерним платьем, Стенли чуть не задохнулся от возмущения и, оттолкнув чашку с чаем, потребовал белого вина. Дождь за окном кафе полил с удвоенной силой. Джулия подробно описала свою поездку в восточный район Берлина, «их» улицу, где исчезли старые дома, но сохранился старенький бар, последнюю беседу с лучшим другом Томаса и сумасшедшую гонку в аэропорт, Марину и, наконец, пока Стенли еще не потерял сознание, свою встречу с Томасом в парке Тиргартена. Но и это было еще не все: дальше последовал отчет об ужине на террасе ресторана, где их угостили самой вкусной рыбой в мире, к которой, впрочем, она едва притронулась, о ночной прогулке вокруг озера, о комнате в отеле, где они занимались любовью прошлой ночью, и наконец, о завтраке на следующее утро, который так и не состоялся. Когда официант подошел к ним в третий раз с вопросом, все ли в порядке, Стенли погрозил ему вилкой, запретив их беспокоить.
