— Я нашла наше кафе, помнишь его?
— Я больше никогда в него не ходил.
— И хозяин узнал меня.
— Вот видишь, я же сказал, что ты не изменилась.
— Они снесли старый дом, где мы с тобой жили, и построили на его месте новый. От всей нашей улицы остался только маленький скверик напротив.
— Может, оно и к лучшему. От тех мест у меня сохранилось мало добрых воспоминаний, если не считать тех нескольких месяцев, которые мы с тобой там провели. Теперь я живу в западной части города. Для большинства людей это уже не имеет никакого значения, а я до сих пор вижу из своих окон ту старую границу.
— Кнапп много чего рассказал мне про тебя, — продолжала Джулия.
— И что же такого он наговорил?
— Что ты держишь ресторан в Италии и что у тебя куча детишек, которые помогают папе готовить пиццу, — ответила Джулия.
— Вот кретин!.. Откуда он взял эту чепуху?!
— Из воспоминаний о том зле, которое я тебе причинила.
— Полагаю, что я причинил тебе не меньше зла, ведь ты считала меня умершим…
И Томас, прищурившись, взглянул на Джулию:
— Я, наверное, выразился слишком напыщенно, да?
— Да, немного напыщенно, но это правда. Томас сжал Джулии руку:
— Каждый из нас пошел своей дорогой, так уж распорядилась судьба. Твой отец тоже внес в это свою лепту, но, кажется, и сама судьба не пожелала, чтобы мы были вместе.
— А может, она хотела нас защитить… Может, мы в конце концов перестали бы выносить друг друга и развелись; может, я возненавидела бы тебя больше всех на свете, и тогда мы сейчас не проводили бы этот вечер вместе?
— Нет, все равно проводили бы — обсуждая воспитание наших детей. И потом, разве мало супружеских пар разводится, оставаясь при этом друзьями? У тебя есть близкий человек? Пожалуйста, хоть на этот раз скажи правду, не уходи на дно!
— Знаешь, выражение «уходить на дно» почему-то напоминает о рыбе.
— О рыбе? Слушай, ты подала мне хорошую мысль! Ну-ка, идем!
Рядом находился ресторан «Дары моря» с открытой террасой. Томас взял приступом освободившийся столик под разъяренными взглядами ожидавших своей очереди туристов.
— Вот, значит, какой ты стал нахальный! — сказала Джулия, садясь. — Не очень-то это красиво. Смотри, как бы нас не вышибли отсюда.
— В моей работе приходится быть нахалом. Кроме того, здешний хозяин мой друг, так почему бы этим не воспользоваться?!
Как раз в этот миг подоспел хозяин ресторана.
— В следующий раз постарайся вести себя скромней, не то рассоришь меня с клиентами, — шепнул он Томасу.
Томас представил Джулию своему другу.
— Что ты можешь порекомендовать двум совершенно не голодным посетителям? — спросил он.
— Сейчас принесу вам коктейль из креветок, а дальше решите сами — аппетит приходит во время еды.
И хозяин пошел на кухню. В дверях он обернулся, поднял большой палец и многозначительно подмигнул Томасу, давая понять, что нашел Джулию прелестной.
— Я стала рисовальщицей.
— Знаю, мне очень нравится твоя голубая выдра…
— Ты ее видел?
— Не буду врать, что не пропускаю ни одного из твоих мультиков, но поскольку людям моей профессии все становится известно, то имя их создательницы долетело и до моих ушей. Однажды днем я попал в Мадрид и ненадолго оказался свободен. Случайно заметил афишу и пошел в кино; должен сознаться, что понял далеко не все диалоги, поскольку не очень-то силен в испанском, но в главном я разобрался. Можно задать тебе нескромный вопрос?
— Спрашивай все что хочешь.
— Тебя случайно не вдохновил мой незабвенный образ при создании одного из персонажей — медведя?
— Стенли мне сказал, что на тебя гораздо больше похож мой ежик.
— Кто такой Стенли?
— Мой лучший друг.
— А откуда он может знать, что я похож на ежика?
— Ну, наверное, у него развита интуиция, или он ясновидящий, или я ему часто рассказывала о тебе.
— Похоже, у него масса достоинств. Какого рода друг?
— Друг-вдовец, рядом с которым я пережила много важных для меня…
— Сочувствую ему!
— Но, поверь, прекрасных моментов.
— Я ему сочувствую, потому что он потерял жену; давно она умерла?
— Не жену, а сожителя…
— Тогда сочувствую вдвойне.
— Ну что ты дурачишься!
— Знаешь, как это ни глупо, но теперь, когда я узнал, что он любит мужчин, я отношусь к нему с двойной симпатией. Ну а кто же вдохновил тебя на образ ласки?
— Мой сосед снизу, хозяин обувного магазина. Расскажи мне про тот день, когда ты ходил смотреть мой мультик. — Каким он был?
— Грустным, когда сеанс кончился.
— Как же я тосковала по тебе, Томас.
— И я тоже — гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Но давай лучше поговорим о другом. В этом ресторане нет ни пылинки, так что даже судить будет нечего.
— Ты хотел сказать «винить будет некого»?
— Какая разница! Таких дней, какие я пережил в Испании, было великое множество — и там, и в других местах; они мне выпадают до сих пор. Как видишь, нам действительно необходимо сменить тему, иначе мне придется судить себя самого — за то, что я докучаю тебе своим нытьем.
— А что в Риме?
— Ты так ничего и не рассказала мне о своей жизни, Джулия.
— Двадцать лет… так сразу все и не расскажешь.
— Тебя кто-нибудь ждет?
— Сегодня вечером? Нет.
— А завтра?
— Да. У меня есть кое-кто в Нью-Йорке.
— Это серьезно?
— Я должна была выйти замуж… в прошлую субботу.
— Должна была?
— Нам пришлось отменить эту церемонию.
— По его инициативе или по твоей?
— Из-за моего отца.
— Слушай, да у него это просто мания какая-то! Неужели он и твоему будущему супругу тоже раздробил челюсть?
— Нет, но на сей раз все было еще более неожиданно.
— Я сожалею.
— О нет, ты не должен об этом сожалеть, и я даже не могу на тебя сердиться за это.
— Ты меня неправильно поняла: я сожалею, что он не набил морду твоему жениху, я был бы страшно рад… Прости, теперь я искренне сожалею, что сказал тебе это.
Джулия не смогла удержаться от смеха и от души расхохоталась.
— Что тебя так развеселило?
