— Кнапп? Это был его лучший друг, вот только не припомню, чтобы я говорила о нем при тебе.
— Значит, моя память надежней твоей. А чем он тогда занимался, этот Кнапп? Конечно, тоже журналистикой?
— Конечно.
— И тебе даже в голову не пришло назвать его имя сегодня утром, в тот момент, когда нам показали списки профессиональных журналистов?
— Ох, я как-то упустила из виду…
— Ну вот, именно это я и говорил: ты глупеешь на глазах! Ладно, пошли!
— Мы что, вернемся в профсоюз?
— Нет, ты совсем выжила из ума! — воскликнул Энтони, подняв глаза к небу. — Мне почему-то кажется, что нас там совсем не ждут.
— Так куда же?
— Неужели человек моего возраста должен посвящать в чудеса Интернета молодую женщину, которая проводит свою жизнь, уткнувшись в экран компьютера?! Просто беда с тобой!.. Давай-ка поищем в окрестностях интернет-кафе, только, очень прошу, заколи ты наконец свои волосы — при таком ветре твоего лица вообще не видно!
* * *
Марина настояла на том, чтобы Томас был ее гостем. В конце концов, они находились на ее территории — ведь когда она приезжала в Берлин, именно он всегда платил по счету. Томас уступил: два кофе с мороженым стоили не так уж дорого.
— У тебя есть на сегодня какая-нибудь работа? — спросил он.
— Да ты посмотри на часы — день уже почти прошел, и потом, моя работа — это ты. Без снимков нет статьи.
— Тогда что ты намерена делать?
— До вечера я бы охотно прогулялась; погода приятная, мы в старом городе, так давай воспользуемся этим.
— Я должен позвонить Кнаппу, прежде чем он уйдет из редакции.
Марина легонько погладила Томаса по щеке.
— Я знаю, ты готов на все, чтобы поскорей избавиться от меня, но не тревожься, ты обязательно поедешь в Сомали. Кнаппу там без тебя не обойтись, он мне это много раз говорил. Он спит и видит, как бы сесть в кресло главного редактора, ты его лучший репортер, и твоя работа жизненно важна для его продвижения. Дай ему время подготовить плацдарм для решительного шага.
— Господи, да он уже три недели готовит этот плацдарм!
— Ты хочешь сказать, что он действует особенно осторожно, потому что речь идет о тебе? Ну и что с того? Надеюсь, ты не собираешься ставить ему в вину, что он не только твой коллега, но и ближайший друг! Так что расслабься и будь моим спутником в этой прогулке по городу!
— А ты, случайно, не перепутала роли?
— Конечно, но с тобой я обожаю это делать.
— Смеешься надо мной, да?
— Еще как! — воскликнула Марина, разразившись хохотом.
И она потащила Томаса к лестницам на площади Испании, указывая ему на симметричные купола церкви Тринита-деи-Монте.
— Есть ли на свете более прекрасное место, чем это? — спросила она.
— Берлин! — ответил Томас, ни минуты не колеблясь.
— Чепуха! Перестань болтать глупости, и тогда я поведу тебя в кафе «Греко» и угощу капучино, а ты мне потом скажешь, подают ли в вашем Берлине такой вкусный кофе!
* * *
Впившись глазами в экран, Энтони пытался расшифровать появившиеся на нем указания.
— Я полагала, что ты бегло говоришь по-немецки, — заметила Джулия.
— Говорить-то я говорю, а вот читать и писать — это совсем другое дело, и потом язык тут не главное, я ни черта не понимаю в этих машинах.
— А ну-ка подвинься! — скомандовала Джулия, потеснив отца и заняв место перед клавиатурой.
Она бойко забарабанила по клавишам, и вскоре в меню появилось окошко «поиск». Джулия набрала в нем слово «Кнапп» и вдруг остановилась.
— Что такое?
— Не могу вспомнить его имя… Откровенно говоря, я даже не знаю, что такое «Кнапп», — имя или фамилия. Мы всегда его называли только так.
— А ну-ка подвинься! — скомандовал в свою очередь Энтони и набрал рядом со словом «Кнапп» другое — «журналист».
На экране тотчас же появился список из одиннадцати имен. Фамилию Кнапп носили семеро мужчин и четыре женщины, и все они принадлежали именно к этой профессии.
— Это он! — воскликнул Энтони, указав на третью строчку. — Юрген Кнанп.
— Почему именно он?
— Потому что слово «Chefredacteur» однозначно переводится как «главный редактор».
— Да неужели?!
— Если я правильно понял все, что ты рассказывала об этом молодом человеке, то вполне логично предположить, что ему хватило ума к сорока годам сделать карьеру, иначе он наверняка сменил бы профессию, как твой Томас. Скажи спасибо за мою проницательность, вместо того чтобы фыркать и иронизировать.
— Хоть убей, не помню, когда это я рассказывала тебе про Кнаппа, и уж точно я не могла сообщить ничего такого, что позволило бы тебе составить его психологический портрет, — изумленно сказала Джулия.
— Я гляжу, ты хочешь доказать мне, что у тебя острая память? А на какой стороне улицы находилось то самое кафе, где ты пережила в юности столько прекрасных минут? Твой Кнапп работает в редакции «Тагесшпигель», в отделе международной информации. Решай сама, нанесем ли ему визит или так и будем сидеть здесь и сотрясать воздух?
* * *
Наступил конец рабочего дня, и им понадобилось немало времени, чтобы проехать по Берлину, задыхавшемуся в безнадежных пробках. Наконец такси доставило их к Бранденбургским воротам. Теперь, когда автомобильные заторы остались позади, им пришлось прокладывать себе путь сквозь плотный поток жителей, расходившихся по домам, и полчища туристов, желавших увидеть эту достопримечательность. Ведь именно здесь в один знаменательный день американский президент обратился через Стену к своему советскому коллеге с призывом восстановить мир и снести эту бетонную преграду, возведенную позади монументальной арки. И именно здесь, один-единственный раз в истории, главы двух государств услышали друг друга и договорились объединить Восток и Запад.
Джулия ускорила шаг, и Энтони с трудом поспевал за ней. Несколько раз он громко окликал дочь, убежденный, что потерял ее из виду, но в конце концов все-таки находил ее силуэт в людской массе, заполнившей Паризерплац.
Она дождалась его у здания редакции, и они вместе подошли к стойке службы приема. Энтони спросил, можно ли им увидеть Юргена Кнаппа. Служащая в это время разговаривала по телефону. Она отложила трубку и спросила, назначена ли им встреча.
— Нет, но я уверен, что он будет очень рад нас увидеть, — твердо заявил Энтони.
— Как вас представить? — спросила служащая, восхищенно глядя на шарфик, стягивающий волосы женщины, которая стояла рядом с ним, облокотившись на стойку.
— Джулия Уолш, — ответила та.
