— Вполне возможно, — ответил стюард. — Знаете, мы сами тут всегда путаемся.
— Избавьте меня хотя бы от одного сомнения: мы действительно находимся в аэропорту Шарля де Голля?
— Если тут три разных выхода, нет подходящей переходной галереи и никаких автобусов — можете не сомневаться, это именно он!
Через сорок пять минут после приземления они наконец вышли из самолета. Осталось пройти пограничный контроль и найти терминал с рейсом на Берлин.
Двум офицерам полиции аэропорта предстояло проверить паспорта у сотен пассажиров с трех разных рейсов. Энтони взглянул на табло вылетов:
— Перед нами человек двести, не меньше; боюсь, мы опоздаем.
— Ничего, сядем в следующий самолет, — ответила Джулия.
Пройдя контроль, они долго шли по нескончаемым коридорам и бегущим дорожкам.
— За это время можно было бы дойти пешком до Нью-Йорка! — бушевал Энтони.
И, едва договорив, внезапно рухнул наземь.
Джулия попыталась удержать отца, но падение было таким стремительным, что она не успела его подхватить. Бегущая дорожка продолжала ползти вперед, неся на себе распростертого на ней Энтони.
— Папа, папа, очнись! — в ужасе кричала Джулия, тряся его за плечо.
Дорожка с легким поскрипыванием везла неподвижное тело к металлическому порогу. Один из пассажиров бросился помогать Джулии. Вдвоем они приподняли Энтони и уложили в сторонке на пол. Пассажир снял пиджак и подложил его под голову Энтони, который все еще был без сознания. Он предложил вызвать «скорую».
— Нет-нет, ни в коем случае! — воскликнула Джулия. — Это пустяки, простое недомогание, я уже привыкла…
— Вы уверены? Ваш муж выглядит очень плохо.
— Это мой отец. Он диабетик, — солгала Джулия.
— Папа, очнись! — окликнула она отца, снова тряся его за плечи.
— Дайте-ка, я проверю его пульс.
— Не прикасайтесь к нему! — в панике завопила Джулия.
Энтони приоткрыл глаза.
— Где мы? — простонал он, пытаясь подняться.
Человек, стоявший рядом с Джулией, помог ему встать на ноги. Энтони оперся о стену, с трудом сохраняя равновесие:
— Который час?
— Вы уверены, что это простое недомогание? По-моему, он плохо соображает…
— Ну вы полегче, не очень-то!.. — сердито сказал Энтони, уже полностью пришедший в себя.
Человек подобрал свой пиджак и, не оборачиваясь, удалился.
— Мог бы его поблагодарить по крайней мере, — укоризненно сказала Джулия.
— За что?! За то, что он клеился к тебе под предлогом помощи больному? Не дождется!
— Нет, ты действительно невозможен, до чего же ты меня напугал!
— А чего бояться? Что мне такого грозит, когда я и так уже мертв! — парировал Энтони.
— Можно узнать, что именно с тобой произошло?
— Наверно, где-нибудь контакты разъединились или еще какая-нибудь мелкая неполадка. Придется им на это указать. А может, я вырубился оттого, что кто-то рядом отключил свой мобильник, — это очень неприятно.
— Подумать только, я никогда и никому не смогу рассказать о том, что сейчас переживаю, — сказала Джулия, пожимая плечами.
— Мне почудилось или ты действительно только что называла меня папой? — спросил Энтони, таща ее к выходу на посадку.
— Тебе почудилось! — ответила она.
У них оставалось максимум пятнадцать минут, чтобы пройти контроль службы безопасности.
— Ох, черт возьми! — воскликнул Энтони, открыв свой паспорт.
— Что еще стряслось?
— Мое свидетельство о кардиостимуляторе… оно пропало.
— Поищи как следует в карманах.
— Нет, я уже все их обшарил — ничего!
И он мрачно взглянул на стоявшую впереди рамку металлоискателя.
— Стоит мне пройти под ней, как сюда сбежится вся полиция аэропорта.
— Ну, тогда просмотри еще раз все свои вещи! — нетерпеливо сказала Джулия.
— Не настаивай, я же говорю, что потерял его, — наверное, выпало в самолете, когда я отдал свой пиджак стюардессе. Крайне сожалею, но не вижу никакого выхода из этой ситуации.
— Слушай, мы ведь прибыли сюда не для того, чтобы возвращаться теперь в Нью-Йорк ни с чем. Да и как мы вернемся, если ты потерял эту бумажку?!
— Давай возьмем машину напрокат и поедем в город. За это время я постараюсь что-нибудь придумать.
И Энтони предложил дочери снять на одну ночь комнаты в гостинице.
— Через два часа в Нью-Йорке наступит утро, ты просто позвонишь моему лечащему врачу, и он пришлет тебе факсом дубликат свидетельства.
— Разве твой врач не знает, что ты умер?
— Представь себе, нет — такая глупость, я забыл его известить!
— А почему бы не взять такси? — спросила Джулия.
— Такси — в Париже? Ты не знаешь, что это за город!
— Я смотрю, у тебя на все заранее готов ответ.
— Сейчас не время спорить; вон как раз аренда машин, нам сгодится какой-нибудь маленький автомобильчик. Хотя нет, возьмем лучше лимузин, так-то оно-то престижнее!
И Джулия сдалась. Уже за полдень она вырулила на развязку, которая вела к въезду на главную автотрассу А1. Энтони подался вперед, пристально всматриваясь в дорожные указатели.
— Поворачивай направо! — скомандовал он.
— В Париж налево, вон там написано крупными буквами.
— Спасибо, я еще не разучился читать, но ты делай, как я сказал! — рявкнул Энтони, заставив ее вывернуть руль вправо.
— Ты с ума сошел! Что ты затеял? — крикнула она, еле удержав машину на опасном вираже.
Теперь было уже слишком поздно менять ряд. Под возмущенный хор автомобильных гудков Джулии поневоле пришлось взять курс на север.
— Очень остроумно! Мы едем в сторону Брюсселя, а Париж остался позади!
— Я знаю. Но если тебя не слишком утомит долгое сидение за рулем, то через шестьсот километров после Брюсселя мы окажемся в Берлине; по моим расчетам, это займет примерно девять часов. В худшем случае остановимся где-нибудь на полпути, чтобы ты смогла немного поспать. На больших автотрассах нет контрольно-пропускных пунктов, как в аэропортах, и это на время снимает нашу проблему, а вот времени у нас не так-то много. Чуть больше четырех дней — конечно, при условии, что у меня опять не случится какой-нибудь сбой.
— Значит, ты придумал все это заранее, еще до того, как мы взяли напрокат машину? Вот почему ты велел мне брать лимузин!
— Ты хочешь увидеть Томаса или нет? Тогда езжай побыстрей; мне не нужно указывать тебе дорогу, ты ведь ее отлично помнишь, не так ли?
