Часть моряков в данный момент находилась с Ярцевым на Дальнем Востоке, кто-то по возрасту или усталости осел на берегу, кто-то погиб в схватках со шведами или умер от болезней позднее. Время безжалостно, а сколько промчалось лет?
– С нашими мы бы турок уже раскатали, – вздохнул Ширяев. – Как англичан.
– Не скажи. Тогда у нас зажигалки имелись. Без них мы бы не справились. Зря мы похерили хорошее новшество. Сейчас весьма бы пригодилось.
– Все равно. У нас преимущество в скорострельности. Пока османы перезарядят, мы залпа четыре выдадим. Если не пять. Если ты матросиков, разумеется, гонял.
– Ты сомневаешься? – хмыкнул Сорокин. – Они меня давно определили в аспиды морские или в еще какого гада. Но все равно в открытом бою против целой эскадры можем не сдюжить. Хотя от турок это тоже зависит. Как и от нашей решимости умереть.
Быстроходный люггер был уже послан к далекому Азову за помощью. Была бы рация или хотя б телеграф…
– Может, не сразу атакуют? Что говорит твое легендарное синоптическое предчувствие?
Сорокин действительно прославился среди Берегового Братства умением практически безошибочно предсказывать погоду. А как у него получалось, объяснить Константин не умел. Интуиция…
– Что ветер к вечеру переменится. Как раз будет дуть туркам в лоб, а нам в спину. Ну и нашей подмоге, разумеется.
Старые приятели подумали об одном. Может, турецкий адмирал решит выждать благоприятный ветер? Пока основным движителем являются паруса, от направления зефиров зависит очень многое. Кто захватил ветер, у того и шансы больше.
– Тут бы штормягу, – Ширяев мечтательно закатил глаза. – В ночь нападения такая буря разыгралась… Сейчас бы повторить, ни одного османа на плаву бы не удержалось. Нам бы осталось лишь обломки на берегу собирать.
– Шторма не будет. Даже штормика, – в тон другу улыбнулся Константин. – Так, балла три максимум. Скорее, два.
– Ладно. Обойдемся. Хоть ветер на нашей стороне.
– И Бог. Кто тогда против? А вон и наблюдатели.
– Шесть линейных. Столько же фрегатов. Остальные – транспорты.
– Сколько остальных?
– Два десятка.
– Ладно. Транспорты пока не по мою душу. Если эскадра отгребет, они сами уберутся. Ветерок будет попутным.
Просто топить транспортные суда вместе с людьми было не принято. Не из соображений гуманизма. Потопить деревянный корабль ядрами довольно сложно. Надводная пробоина безопасна, на подводную у ядра не хватает сил. Потому старались вывести из строя в первую очередь боевую часть флота. Хотя и там десанта хватало. Набивали людей так, что канониры работали с трудом.
– Но пообедать мы все равно успеем.
Ширяев старался держаться бодро, хотя некоторый червячок сомнения грыз душу. Очень уж велик перевес. И еще непонятно, что даст больший перевес: скорострельность или единовременная мощь бортового залпа?
Сколько пушек на турецких кораблях?
Хотя какая разница?
Вечер был тих и на радость многим слегка пасмурен. Облака понемногу затянули половину неба. Лунная ночь хороша для влюбленных. На войне лучше, чтобы потемнее.
Атаковать на ночь глядя турки не решились. Война – дело ответственное, спешки не любит. Стремительность – это другое. Но к чему она, когда начнешь бой, а тут его уже и заканчивать из-за наваливающейся темноты? Куда стрелять, когда ничего не видно? И не только стрелять. Без всяких выстрелов и попаданий можно вылететь на камни.
Точно так же оставался на кораблях и десант. Один урок при высадке янычары уже получили. Не хотелось получать еще один, уже ночью. Все равно уже замечены, значит, прием будет горячим. Да в виду крепости и ее гарнизона.
– Зря они, – рассматривая застывшие на якорях корабли, заметил Сорокин. – Мало мы их учили. Кто встает так близко к берегу да еще таким плотным строем?
– Совещаются, наверное, – отозвался Ширяев.
Сорокин прибыл на берег, едва стало ясно, что сегодня сражения не будет.
Русская эскадра редкой цепочкой застыла поперек пролива. Перекрыть его целиком могучим строем не хватало сил, и оставалось надеяться на маневр и помощь крепостных орудий. Но последние не отличались дальнобойностью, чтобы доставать врага в любом месте. Однако хоть один фланг в относительной безопасности, тоже неплохо.
– Пусть посовещаются. А мы пока подготовимся получше. Ночка выдастся на редкость темной. Тряхнем стариной?
– Я не против. – Григорий сразу понял, о чем идет речь.
Пять вымпелов против двенадцати – соотношение скверное, если в открытом бою. Надежда на победу имеется, только любая надежда должна быть подкрепленной расчетом. А в идеале – сюрпризом для неприятеля.
Способ был старым, известным, да много ли на свете принципиально нового? Если разобраться, поздние ночные атаки торпедных катеров – некая на много порядков более высокая разновидность тех же брандеров.
– Командора для полноты комплекта не хватает, – рассмеялся Ширяев. – Три генерала и адмирала собственноручно атакуют вражескую эскадру. Словно по-прежнему являются обычными флибустьерами.
– Командор – фельдмаршал. Его дело отныне – руководить.
– Ага. А кто Карлушку в рейде грохнул? В его же тылу. Что ты, Кабана не знаешь?
– Знаю. Все равно не дело. По большому счету и не наше тоже. На то лихие мичмана и лейтенанты должны быть.
– Тогда какого хрена?..
– А они справятся? Самому по-любому надежнее. – Сорокин вновь посмотрел на турецкую эскадру. – Чесмы не получится, простор для маневра у них есть. Да и ветер понесет прочь. Но уж флагманы будут нашими.
– Жадный ты. Нет чтобы молодежи что-нибудь оставить…
– Молодежь добивать их будет. Как только остальной флот подойдет. Но, заметь, добивать под нашим чутким руководством. Потому наше дело, помимо прочего, не зарываться и помнить: мы обязаны вернуться живыми, чтобы туркам и в дальнейшем мало не казалось. Иначе грош цена нашей вылазке.
– А мы когда-нибудь зарывались? – рассмеялся Ширяев.
Он словно сбросил груз лет, а вокруг лежало флибустьерское море…
Облаков стало еще больше. Лишь изредка в просветах мелькал узенький серпик луны или появлялось несколько звездочек. В воцарившейся тьме практически невозможно было разглядеть два небольших кораблика, беззвучно скользивших между небольшими волнами. Не то очень большие лодки, не то суденышки, которые позднее назовут катерами. Одномачтовые, борта едва возвышаются над водой от принятого в трюм и наваленного на палубы груза, старые…
Команды подавались шепотом. На каждом из суденышек был минимум матросов. С парусами работать особо не надо, лишь по минимуму, весел не имелось, пушек – тоже. За исключением установленных на носу небольших картечниц. Так, небольшая забава, а не серьезное орудие. Шесть скрепленных воедино стволов, заранее заряженных с казенной части, соединенной таким образом, что пороховая затравка одна на всех и лишь дальше расходится на шесть частей.
