Скорее бы…
Первыми все-таки оказались турки. Уставший казак на полузагнанной лошади объявился часа за полтора до полудня.
– Турки, ваше превосходительство! Цельный флот! Кораблей там, и все к берегу валят. Могет быть, уже подвалили. Оченно быстро накатываются.
– Где? – встрепенулся Ширяев.
Факт появления турок около берега еще не говорил об обязательной высадке. Они могли сориентироваться получше и двинуться к крепости или к иному пункту. Ринешься туда, а врага уже след простыл. По воде быстрее, чем пешком на своих двоих, да при бездорожье и с артиллерией.
– С шестого поста мы, – выдохнул казак.
– Отряду тревога! Немедленное выступление!
В лагере тревожно забили барабаны, запел горн, и вот уже отовсюду несутся солдаты, торопливо занимают места в колоннах… Минут пять – и батальоны застыли в ожидании дальнейшего приказа. Постоянная муштра сделала свое дело. Никто не задумывался над своими действиями. Сигнал – и дальше машинально выполняешь то, к чему призывает музыка. Для размышлений есть часы досуга, в иное время думать на войне вредно.
Думал и колебался лишь Ширяев. В полном согласии с положением. Вейде в данный момент находился непосредственно в крепости. Керчь была главным пунктом на полуострове, ее надлежало оборонять до последнего, не щадя живота своего. Прочее тоже было желательно удержать, но именно желательно. Гораздо легче отбить обычные земли, чем настоящую твердыню.
Действительно ли турки высадятся около шестого поста? Но если ждать здесь, а высадка состоится, тогда подойти сумеешь лишь по ее окончании. И уже придется не мешать ей, а вступать в бой с развертывающимся в боевые порядки противником. Кто знает, сколько турки высадят янычар? Огромная империя, народа у них… А тут – восемь сотен солдат да казаки.
Лучше делать и ошибаться, чем не делать вообще ничего.
– Отряд! Шагом… марш!
Задавая ритм, ударили ротные барабаны. Никаких церемониальных выкрутасов, печатания шага и прочего. Обычный поход, где главное – идти в ногу без нарушения строя.
Что такое война для солдата? Бесконечные походы да изредка – бои. Ладно хоть не рытье окопов.
Августовское солнце палило вовсю. Пот пропитывал форму, собирался под треуголками. Руки были влажными. Ранцы натирали плечи. Ружья становились тяжелее с каждым шагом. Изредка приложишься к фляге, смочишь пересохший рот прямо на ходу. Старики не советуют пить много. Выпитое немедленно выходит по́том, и что пил, что не пил, все едино.
Ширяеву невольно вспомнились разговоры Командора о внедрении новой летней формы, приближенной к будущему: гимнастерка да штаны. К чему по жаре носить все эти кафтаны и камзолы, словно вокруг натуральная зима? Откуда вообще повсюду в Европе тяга напялить на себя побольше, невзирая на погоду? Поневоле с тоской вспомнишь будущее, когда майка и джинсы – обычная одежда на летний период. Во времена Карибской эпопеи на палубах ходили кто в чем. Но тут армия, высочайше утвержденное единообразие.
И противовесом – воспоминания о другой армии и другой войне. В Советской армии тоже была форма, отступления от нее карались всякими гауптвахтами. Но на боевые негласно разрешалось одеваться кто во что горазд. Понятно, солдатам выбирать было трудно. Разве что купить кроссовки – климат сухой, горный, а в сапогах по горам шляться тяжело. Да кто-то надевал маскхалат, кто-то – п/ш или х/б, и общий вид был, словно не воинское подразделение перед тобой, а партизанский отряд. Если что действительно штатное – только оружие. Понятно, у многих в заначках имелись трофейные пистолеты самых разных марок, да толку от них! Если уж сошелся на пистолетный выстрел, уже ничего не поможет. Родной автомат Калашникова намного надежнее на любых дистанциях. Пистолет же – только лишний вес. Когда положенного набирается под четыре десятка килограммов, даже лишние сто граммов кажутся непосильной ношей. А даже «макаров» весит за восемьсот.
Здесь носили на себе вес поменьше. Низкая скорострельность – значит, в бою тратится намного меньше боеприпасов. Как раз того, что составляло основной вес на операции. Сухой паек, сало да сухари, немного патронов в бумажных гильзах, пули, всякие солдатские мелочи… Ни распределяемых между всеми мин к минометам, ни лент к крупнокалиберным пулеметам и автоматическим гранатометам… Благодать! Святые патриархальные времена!
И все равно было тяжело. Отряд прошагал половину пути, когда впереди возник несущийся наметом всадник, приблизился, резко остановил коня возле Ширяева.
– Седьмого поста Литвинов! Турки десант высаживают!
– И у вас? – едва не вырвалось у Ширяева, но он успел задержать слова. – Откуда?
– Корабли пришли вдоль берега со стороны шестого. Десятка три. С ходу стали спускать шлюпки. Мы попытались стрелять, да они как из пушек шарахнули! Пришлось отойти.
– А что на шестом?
– Так говорю: оттель пришли. Там тихо.
Не угадал. Хотя что уж теперь? Лишь прикинуть, как добраться до нового места. По карте – лишь линию начертить. Реально – надо более-менее нормальные дороги выбрать. Маловато их в здешних местах. А по скалам напрямик не пройдешь.
Армия сильна солдатскими ногами…
Задержка во времени пошла туркам на пользу. По прикидкам, с кораблей их высадилось около двух тысяч. В основном пехоты. Всадников, или иначе, спагов, было не больше сотни. Так ведь к чему перевозить собственную кавалерию, когда практически все мужское население Крыма – прирожденные конные воины? Лишь вопрос, каким образом переместить их по эту сторону Акманая? Хотя корабли есть…
Надо отдать противнику должное. Первым делом, оказавшись на берегу, янычары стали возводить укрепленный лагерь. Местность благоприятствовала. Скалы, мест для правильного наступления мало. Лишь усилить наиболее угрожаемые участки, поставить артиллерию, и можно спокойно ждать подкреплений. А что они прибудут в ближайшем времени, никаких сомнений у Ширяева не было.
Захват плацдарма, укрепление, расширение, наступление…
Наверняка в это же самое время в какой-нибудь Кафе высаживались другие янычары. А может, уже высадились и сейчас двигались к Акманаю для нанесения удара по основной позиции в лоб. В то время, как эти должны ударить с тыла. Стена на перешейке – лишь линия, для круговой обороны не предназначенная. Это же не полноценная крепость. А разбить находящиеся там части – значит завоевать весь Керченский полуостров. За исключением самой Керчи.
Но не ждать же!
– Командиров батальонов и охотничьих команд ко мне!
Ширяев расположился на вершине, с которой открывался неплохой вид на вражеский лагерь. Даже странно, что турки не заняли ее каким-нибудь постом. Сама береговая линия скрыта скалами, довольно обычный для Крыма пейзаж, зато видны спешно возводимые позиции турок и даже просматриваются стоящие неподалеку от берега корабли. Четыре линкора, столько же фрегатов, большие транспортники, какая-то мелочь…
