Невозмутимый Фрэнк приехал под конец дня запереть галерею. Клара задерживалась, она пообещала встретиться с Джонатаном по адресу, который её молодой сотрудник записал для него на бумажке.
Вернувшись в гостиницу, он не нашёл ответа от Анны на свой факс. Он переоделся и ещё раз набрал бостонский номер, чтобы опять внимать собственному голосу на автоответчике. Пришлось со вздохом положить трубку, не оставив сообщения.
* * *
Клара назначила ему встречу в маленьком модном баре в квартале Ноттинг-Хилл. Заведению придавали очарование мягкое освещение и приятная музыка. Клара ещё не пришла, и Джонатан сел дожидаться её у стойки. Он в десятый раз переставлял перед собой блюдце с миндалём, когда она появилась в дверях. Он вскочил. Под лёгким плащом у неё оказалось облегающее чёрное платье. Она сразу нашла глазами Джонатана.
— Простите, я опоздала. Полиция украсила мою машину изящным капканом на правом колесе, а все такси, как назло, куда-то подевались.
Джонатан обратил внимание, какими внимательными взглядами провожают Клару присутствующие. Она изучала меню коктейлей, он в это время разглядывал её. В свете свечи на стойке выделялись её скулы и рот. Джонатан дождался, пока отойдёт официант, и робко придвинулся к ней.
Они заговорили одновременно, их голоса слились.
— Сначала вы, — предложила Клара со смехом.
— Вам замечательно идёт это платье.
— Я перемерила целых шесть, потом чуть не передумала ещё раз уже в такси.
— У меня было то же самое с галстуками… четыре раза.
— В итоге на вас водолазка.
— Результат нерешительности.
— Я рада, что мы с вами ужинаем, — призналась Клара, в свою очередь затевая игру с миндальными орешками.
— Я тоже, — сказал Джонатан.
Клара обратилась к бармену за советом. Он порекомендовал прекрасное сансерское вино, но она продолжала сомневаться. Джонатана посетило вдохновение, и он брякнул:
— Моя жена предпочитает красное.
Клара округлила глаза, но быстро приняла игру, отдала меню Джонатану и заявила, что доверяет выбор мужу, который никогда не ошибается в том, что ей по вкусу. Джонатан заказал два бокала красного бордоского вина «помероль», и бармен отошёл, оставив их вдвоём.
— Вы становитесь похожи на юношу, когда расслабляетесь. Вам идёт юмор.
— Вы бы так не говорили, если бы знали меня юнцом.
— А каким вы были?
— Чтобы решиться рассмешить женщину, мне требовалось полгода.
— Не то что теперь?
— Теперь дело обстоит получше, с возрастом я обрёл уверенность в себе: три месяца — и готово! В обществе ведущей метеосводок я чувствовал себя гораздо раскованнее.
— Постараюсь вам помочь. Поверьте, в вашем обществе мне очень легко, — выпалила Клара, зардевшись.
В помещении было очень накурено, Кларе понадобился свежий воздух. Они вышли на улицу, Джонатан остановил такси, и покатили к набережным Темзы. Там они зашагали пешком по длинному тротуару вдоль неспешной реки. В спокойной воде отражалась луна, ласковый ветерок шевелил листву платанов. Джонатан расспрашивал Клару о её детстве. По причинам, о которых никто не мог ей поведать, её четырехлетней девочкой забрала к себе жить бабушка. С восьми лет она воспитывалась в пансионе. Ей всегда всего хватало, состоятельная бабка неизменно навещала её в день рождения. Клара навсегда запомнила тот единственный раз, когда бабка увезла её из школы в честь её шестнадцатилетия.
— Странно, считается, что от первых лет жизни у нас не остаётся никаких воспоминаний, а мне врезался в память силуэт отца в конце нашей улицы. По крайней мере, я думаю, что это он. Он неуклюже помахал рукой, словно прощался со мной, потом сел в машину и уехал.
— Может быть, это вам приснилось? — предположил Джонатан.
— Возможно. Во всяком случае, я так и не узнала, куда он подевался.
— Вы его больше не видели?
— Никогда. Хотя всегда загадывала под Рождество это желание. Рождество было странным временем. Почти все девочки разъезжались к родителям, а я до тринадцати лет молилась Богу, чтобы меня навестили мои.
— А потом?
— Потом молитва сменилась на противоположную: чтобы меня не забирали из этого места, которое я превратила наконец в свой дом Знаю, это нелегко понять. В детстве я страдала оттого, что нигде подолгу не задерживалась. Мы с родителями никогда не ночевали больше месяца под одной и той же крышей.
— Почему вы так кочевали?
— Понятия не имею, бабушка отказывалась от объяснений, а больше спросить было некого.
— Что вы выкинули на своё шестнадцатилетие?
— Моя покровительница — так я называла бабку — приехала за мной в пансион в роскошном автомобиле. Глупо, конечно, но знали бы вы, как я задрала нос перед остальными девчонками! Даже не потому, что это был немыслимый «бентли», а потому, что за рулём сидела она сама! Мы проехали через весь Лондон, ни разу не остановившись, как я ни упрашивала. Мне приходилось пожирать глазами быстро проплывающие мимо старинные церкви, пабы, кишащие пешеходами улицы, набережные Темзы…
С того дня Клару неизменно тянуло на берег реки. Где бы она ни оказалась, она обязательно выкраивала время, чтобы побродить вдоль неспешно текущей воды, постоять под сводами моста, соединяющего два речных берега, два городских района Все набережные мира делились с ней своими тайнами. Гуляя вдоль Влтавы в Праге, вдоль Дуная в Будапеште, вдоль Арно во Флоренции, вдоль Сены в Париже, вдоль Янцзы — самой загадочной из всех рек — в Шанхае, она впитывала историю городов и их жителей. Джонатан рассказал ей о реке Чарльз, о старом бостонском порте, где он так любил гулять. Он пообещал, что обязательно повезёт её на тамошний открытый рынок с его булыжной мостовой.
— Так куда вы поехали в тот день с бабушкой? — вернул он её к прерванному рассказу.
— За город. Я очень злилась: пансион ведь тоже находился за городом, где же разнообразие? Мы ночевали в гостинице, номер которой я до сих пор могла бы описать во всех подробностях. Помню ткань, которой были обиты стены, скрипучий комод, запах навощённого дерева, исходящий от ночного столика, в который я упёрлась головой, чтобы забыться сном после нескольких часов бессонницы. Мне хотелось слышать бабкино дыхание, чувствовать её присутствие. На следующий день, прежде чем отвезти меня назад в пансион, она показала мне своё имение. Красивое?
— Оно было не в таком состоянии, чтобы им любоваться.
— Почему понадобилось сначала столько колесить?
— Бабушка была занятной особой. Она столько меня протаскала, чтобы заключить со мной сделку. В машине, перед закрытыми решётчатыми воротами дома, она мне заявила, что в шестнадцать лет человек уже в состоянии сдержать слово.
— Какого же обещания она от вас потребовала?
