– Выходит, ты сделал это ради любви. – Летти скептически прищурилась. – И тот факт, что ты сегодня утром прочитал о миллиардах Дариуса, не имеет к этому отношения?
Отец заерзал, опустил глаза и дрожащим голосом сказал:
– Видишь ли, я подумал, что не будет греха, если также разрешить и мою проблему с… недовольным клиентом.
Летти едва не убила его взглядом. Злые слова готовы были сорваться с губ, но… он старый и несчастный, сидит на продавленном диване. Этим человеком она когда-то восхищалась и беззаветно любила.
Он поседел и облысел, череп в пигментных пятнах, лицо, раньше веселое и красивое, теперь исхудало, на щеках – глубокие морщины. Он иссох и ссутулился, халат на нем висел. Почти десять лет в тюрьме состарили его на тридцать лет.
Говард Спенсер, юноша из среднего класса Оклахомы, приехал в Нью-Йорк и сколотил состояние, полагаясь исключительно на свое обаяние и умение хорошо считать. Он влюбился в Констанс Лангфорд, единственную дочку обедневшей аристократической семьи. У Лангфордов почти не было денег, а имение Фэрхоулм было заложено. Но Говард Спенсер, вне себя от счастья, что женится на Констанс, заверил ее, что беспокоиться о деньгах ей не придется.
Он сдержал обещание. Пока жена была жива, он действовал осмотрительно, осторожно и разумно. Он создал инвестиционный фонд, и ему везло. Лишь после неожиданной смерти жены он стал опрометчив, все чаще рисковал, пока однажды его уважаемый и надежный фонд не превратился в финансовую пирамиду и вдруг испарились восемь миллиардов долларов.
Месяцы ареста и суда над Говардом стали месяцами кошмара для Летти, а еще ужаснее было беспокойство за него, когда он сидел в тюрьме. Но видеть, в какого старика он превратился сейчас, оказалось самым тяжелым испытанием.
Глядя на его поникшие плечи, потухшие глаза и руку в гипсе, Летти забыла о своем гневе. Остались только печаль и отчаяние.
Она посмотрела на отца:
– Почему ты не сказал мне, что кто-то сломал тебе руку, папа? Почему сказал, что это несчастный случай?
– Не хотел, чтобы ты волновалась.
– Волновалась?! – закричала Летти. – Какой-то ублюдок сломал тебе руку и угрожал, если ты не вернешь ему деньги?
– Я же знал, что смогу со всем разобраться. – Отец выдавил улыбку. – Как только я получу подписанный чек…
– Откуда тебе известно, что не появятся еще головорезы, требуя деньги, узнав, что ты уже кому-то заплатил?
Отец этого не ожидал.
– Но большинство тех, кто вкладывал средства в мой фонд, порядочные люди. Никакого насилия я не жду!
Летти заскрежетала зубами. Для человека, проведшего в федеральной тюрьме больше девяти лет, он был до странности простодушным.
– Ты должен был сказать мне.
– Зачем? Что ты могла сделать? Только волновалась бы. Или хуже – попыталась бы сама поговорить с этим человеком и подверглась бы опасности. – Он решительно сжал губы. – Я не знал, даст ли Дариус деньги, но действительно думал, что стоит вам с Дариусом взглянуть друг на друга, и вы снова будете счастливы. – Он улыбнулся, и улыбка получилась жалкой.
– Дариус счел меня вымогательницей, – обреченно прошептала она.
– Как он мог такое подумать! – возмутился отец. – Ты ведь сказала ему, что это не ты посылала сообщение.
– Он мне не поверил.
– Но… Ты что, не рассказала ему, что случилось тогда, десять лет назад? Не рассказала, почему не убежала с ним?
– Нет, – еле слышно ответила Летти. – Дариус меня не любит. Он ненавидит меня сейчас еще больше, чем до нашей встречи.
Морщинистое лицо Говарда исказилось от горя.
– Боже мой, девочка моя…
– Но сейчас и я его ненавижу. – Летти подняла голову. – Это все, чего я добилась, и я этому рада. Я тоже его ненавижу!
Отец испугался:
– Но я этого совсем не хотел!
Летти вытерла глаза и кисло улыбнулась:
– Я потратила впустую слишком много лет, мечтая о нем, тоскуя по нему. С этим покончено.
Да. Того Дариуса Кириллоса, которого она любила, больше не существует. Любовь к Дариусу навсегда умерла, и ее единственное спасение – это забыть его.
Но через месяц Летти поняла, что забыть его не получится. Никогда.
Она беременна от него.
Летти сделала тест на беременность, а когда увидела положительный результат, то пришла в ужас. Но ужас вскоре сменился радостью – она представила, как баюкает очаровательного толстенького младенца.
Она сказала об этом отцу.
– Я стану дедом? – Говард пришел в восторг. – Это чудесно! А когда ты скажешь Дариусу?
Вопрос отца испугал Летти. Она вдруг осознала, что ребенок не только ее, но и Дариуса.
Он ее ненавидит.
Он грозился забрать у нее ребенка.
Летти решительно тряхнула головой:
– Я ни за что не скажу ему про ребенка!
Отец похлопал ее по плечу.
– Знаю, ты зла на него. Но это в прошлом! Мужчина имеет право знать, что он будет отцом.
– Зачем? Чтобы попытаться отнять ребенка, раз я ему ненавистна?
– Отнять ребенка? – Отец рассмеялся. – Как только Дариус узнает, что ты беременна, он забудет про свой гнев и вспомнит, как он тебя любил. Вот увидишь. Ребенок вас соединит.
Летти покачала головой:
– Ты живешь в выдуманном мире. Он сказал мне…
– Что сказал?
Летти отвернулась. В голове стучал холодный злорадный голос: «Я ни за что не допущу, чтобы мой ребенок воспитывался тобой и преступником, которого ты называешь отцом».
– Нам необходимо экономить деньги, – прошептала она. – Немедленно.
– Почему? Как только ты выйдешь замуж, тебе уже не придется беспокоиться о деньгах, – заявил Говард с довольным видом. – Ты и мой внук всегда будут жить в достатке. О вас есть кому позаботиться.
Летти понимала, что отец не в силах поверить, что Дариус захочет ее уничтожить.
Они должны как можно скорее уехать из Нью-Йорка.
Но переезд требовал денег, а они едва сводили концы с концами. Надо оплатить аренду, залоговый депозит и транспорт, чтобы перевезти вещи.
Следующие месяцы доказали, что страхи Летти небезосновательны. Скопить не удавалось, а деньги таяли, потому что прибавились расходы на медицинское обслуживание для нее и на сеансы физиотерапии отцу.
Но, к счастью, после того как Говард заплатил прежнему вкладчику, ему больше не угрожали, требуя денег.
В конце августа в Нью-Йорке было не продохнуть от жары. Летти находилась на грани безумия. Она уже не могла больше скрывать свой выпирающий живот даже под широченными отцовскими шортами. В ресторане все знали, что она беременна, в том числе и ее подруга Белл Лангтри. Она постоянно поддразнивала Летти:
