Он сделает что угодно, но его ребенок никогда не получит подобного урока.
Его ребенок будет окружен любовью с самого начала. У его сына или дочери будет прочное место в жизни, и он никогда не засомневается в своих достоинствах.
Ярость от уязвленной гордости поднималась волной изнутри и слепила. Он посмотрел на Летти, и вдруг все прояснилось, сделалось кристально чистым. На него спустилось спокойствие, словно пролился теплый дождь.
Их ребенку нужны оба родителя!
Десять лет он старательно забывал о той, прежней Летти. О ее добром сердце.
Сейчас он понял, что для нее та жестокая ложь была проявлением любви. Она хотела его спасти, как до сих пор защищает отца.
И как по-своему, пусть и неразумно, пытается защитить их ребенка.
Летти его не предала. Она любила его. И в ту ночь в феврале, в ночь, когда был зачат их ребенок, она тоже его любила. Да, она приняла неправильное решение десять лет назад, когда солгала ему, скрыв правду об отце. И сегодня она поступает неправильно, собираясь убежать с его ребенком под сердцем. У Дариуса холод пробежал по позвоночнику, когда он подумал о том, что могло бы случиться, не позвони ему сегодня ее отец.
Но это не была исключительно ее вина. После того как он с ней обошелся, после его угроз отнять ребенка, как можно обвинять ее в том, что она испугалась?
Не надо демонизировать ее. Она не заслуживает того, чтобы разлучить ее с ребенком. Уж ему ли не знать, что такое, когда у ребенка нет матери! Нет отца. Нет надежного места в этом мире.
У их ребенка будут оба родителя и надежный дом. Он должен найти способ, чтобы ее ошибочное суждение о нем переменилось. Он всегда смотрел в суть проблемы. А сейчас?
Ответ прост: он должен сделать Летти своей женой.
Это единственное, что обеспечит будущее их ребенка. Только таким образом будет гарантия нормальной жизни.
А также – подсказывало тело, – став его женой, Летти всегда будет в его постели.
Мысль возбуждала. Значит, решено.
– Я неправильно судил о тебе, – сказал он.
– Да! – Летти обожгла его взглядом.
– Я грубо обошелся с тобой. Так что позволь все исправить. – Он нагнулся к ней. – Я хочу, чтобы ты вышла за меня, Летти.
Она приоткрыла от неожиданности рот.
– Выйти за тебя?!
– Я во всем винил тебя, а это не было твоей виной… Это была вина твоего отца, – мрачно закончил он. – Он разрушил твою жизнь. Я не позволю ему погубить нашего ребенка.
Широко раскрытыми глазами она смотрела на него, положив руки на живот.
– Ты сошел с ума. Мой отец любит ребенка так же, как любит меня!
– А если на него снова нападет какой-нибудь вымогатель? Что, если этот человек захочет отомстить семье твоего отца?
На лице Летти промелькнул испуг. Сглотнув слюну, она прошептала:
– Этого не случится…
– Не случится в том случае, если ты и ребенок будете далеко от Говарда Спенсера. Со мной вы в безопасности. – Он встал. – Тебе придется подписать добрачное соглашение.
– Нет. Потому что я не выйду за тебя.
Она не шутит и не прикидывается простушкой. Она произнесла это серьезно.
Дариус недоумевал. Столько женщин умирают от желания выйти за него замуж, что он принял как само собой разумеющееся, что Летти, безработная, без гроша за душой, Летти, которой со всех сторон угрожают беды, придет в восторг от одной лишь мысли стать его женой.
– Но ты ведь хочешь выйти за меня?
– Выйти за того, кого ненавижу? И кто ненавидит меня? Нет уж, спасибо.
Дариус не мог в такое поверить. Она противоречит ему из-за упрямства, когда проблему можно решить только таким образом!
Опять любовь вмешивается в здравый смысл! Он заскрежетал зубами и, сложив руки на груди, просверлил ее взглядом.
– Я могу подать на тебя в суд, где тебя признают неподходящей матерью, эгоисткой, которая подвергает опасности нашего ребенка.
Летти тоже встала.
– Только попробуй.
Он едва не рассмеялся. Он выше ее на две головы и весь состоит из железных мускулов. Но он забыл о ее характере – за других она готова сражаться до конца. Не то что за себя.
– Ты думаешь, что сможешь выиграть опеку? Думаешь, что найдется толпа адвокатов, желающих помочь дочери Говарда Спенсера бесплатно, когда все, что они получат за свои труды, это реклама и притом плохая?
У Летти покраснели щеки, но она вызывающе подняла подбородок.
– Вот мы и посмотрим.
Дариус вдруг представил Летти в суде. Какими бы ни были грехи ее отца, если она найдет хорошего адвоката, то он с успехом представит ее дело как угрозу бездушного и властного миллиардера наивной, замученной бедностью официантке. Так что победа ему не гарантирована. Есть возможность, что он может проиграть.
Дариус моментально сменил тактику.
– Разве наш ребенок заслуживает враждующих родителей? И вот этого он заслуживает, – и указал на отклеенные обои и потолок в трещинах, – вместо того, чтобы жить в пентхаусе? Он заслуживает жизни в нищете без отцовского имени? Без моей любви?
Летти была потрясена.
– Никто не лишает тебя любви к ребенку.
– Он заслуживает всего, чем я могу его обеспечить. Ты настолько эгоистична, что ради ущемленной гордости готова заставить нашего ребенка страдать?
Летти боролась со своими сомнениями, и это было видно по ее лицу. Дариус понимал, что близок к тому, что хочет получить, – ее полное согласие.
– Мы могли бы сделать наш брак удачным. Наш сын или дочь будут всегда на первом месте.
– Сын, – поколебавшись, сказала она.
Он прострелил ее взглядом.
Летти улыбнулась:
– У нас будет мальчик.
– Мальчик! – Неясная мысль о ребенке вдруг обрела очертания и окрепла. Дариус представил, как его сын улыбается, играет в футбол, смеется, обнимает его. И то, что она призналась, что у них будет мальчик, доказывает, как близка она к тому, чтобы принять его предложение. Приблизившись к ней, он мягко произнес: – Выходи за меня, Летти.
Она закусила губу, все еще в сомнениях.
– Это стало бы бедствием. И не только для меня, но и для тебя. Разве тебе не известно, сколько людей меня ненавидят?
– Но если ты со мной, этого не будет, – заверил ее он.
– Ты не представляешь, как это страшно…
– Ты преувеличиваешь. – Он почти победил. Ребенок, еще не появившийся на свет, уже под его защитой, и… он строит дальнейшие планы: Летти, нагая, в его объятиях, она тает от желания, она полностью подчиняется ему. Он хотел сию минуту забрать ее в пентхаус. Но тут вспомнил: – Сегодня вечером я – хозяин благотворительного приема. Осеннего бала.
