— Скачок напряжения — и выбило предохранители, вот что не так!
Однако я понял, что Кейра встревожена, и согласился спуститься вниз.
Дежурный несколько раз извинился, такое, сказал он, у них прежде не случалось. Это показалось нам тем более странным, что к первому этажу и к нашему электричество было проведено от одного щитка, но внизу свет горел повсюду. Мужчина взял карманный фонарик и попросил нас подождать в холле, пока он разберется с неполадками.
Кейра увела меня в бар, заметив, что благодаря рюмочке шнапса ей, может быть, удастся уснуть.
Прошло уже двадцать минут, как дежурный отправился наверх.
— Посиди здесь, я пойду посмотрю, что происходит. Если через пять минут не вернусь, вызывай полицию.
— Я иду с тобой.
— Нет, ты останешься здесь, Кейра! Послушай меня хотя бы раз, а то завтра я открою дверцу машины и выкину тебя вон. И помолчи, пожалуйста, я знаю, что говорю!
Мне не следовало отпускать дежурного одного, а ведь Кейра почувствовала беду, но я ей не поверил. Я поднимался по ступенькам, чутко прислушиваясь к малейшему шороху и громко выкрикивая все подряд известные мне немецкие имена, потом продвигался на ощупь по темному коридору. Сначала я нашел фонарик, наступив на него, а потом и дежурного, распростертого на полу. Вокруг его головы растеклась лужа крови, сочившейся из глубокой раны. Дверь нашего номера была распахнута настежь, окно тоже, вещи вытряхнуты на пол и разбросаны по всей комнате, однако вор ничего не украл, только нанес жестокий удар по моему самолюбию.
Офицер полиции перечитал мое заявление, к которому мне нечего было добавить. Сначала я поставил свою подпись, затем Кейра, и мы вышли из комиссариата.
Хозяин нашей гостиницы помог нам переселиться в другое место, здесь же в городе. Ни я, ни она не могли заснуть. Пережив вместе весь этот ужас, мы сблизились. Ночью в кровати, когда мы лежали, крепко прижавшись друг к другу, Кейра, нарушив свое обещание, поцеловала меня.
Конечно, о романтической обстановке я мог только мечтать, однако это неожиданное напоминание о прежних чувствах я принял как драгоценный дар; засыпая, Кейра взяла меня за руку, и это ласковое прикосновение было приятнее жарких поцелуев.
На следующее утро мы завтракали на террасе пивного ресторана.
— Мне надо кое-что тебе рассказать. То, что произошло вчера, случилось со мной не впервые. А потому я пытаюсь понять, кто взломал дверь в наш номер и был ли это обычный вор, а еще мне хотелось бы знать, кто сидел за рулем машины, которая нас чуть не сбила.
Кейра положила круассан, уставившись на меня, и я прочел в ее глазах не только удивление.
— Ты намекаешь па то, что за нами следят?
— Может, не за нами, но уж точно за твоим кулоном. Пока я им не заинтересовался, моя жизнь текла куда спокойнее… если не считать обморока от недостатка кислорода.
И я поведал ей о том, что случилось со мной и Уолтером в Ираклионе, как профессор попытался отобрать у нас кулон, как Уолтер убедил его этого не делать и как мы потом удирали от преследователей.
Кейра подшучивала надо мной, хохоча до упада, но я не видел ничего смешного в описанных мною событиях.
— Значит, вы начистили физиономию человеку, который всего-навсего хотел на несколько часов получить кулон, чтобы исследовать его, вы вырубили и заковали в наручники охранника, потом удирали словно воры и на этом основании сделали вывод, что вокруг вас плетется заговор?
Кейра смеялась не только надо мной, но и над Уолтером. Это меня, конечно, не утешало, но все же было не так обидно.
— Хорошо, раз уж мы об этом заговорили, скажи, ты считаешь, что смерть вождя мурси — тоже не простой несчастный случай?
Я промолчал.
— По-моему, это бред. Как кто-то мог проведать, где мы находимся? — продолжала она.
— Не знаю. Я не хочу преувеличивать опасность, но думаю, нам все-таки нужно вести себя более осторожно.
Хранитель музея, заметив нас издали, поспешил навстречу. Мы пригласили его присесть за наш столик.
— Я узнал, какое жуткое приключение вам пришлось пережить нынче ночью, — произнес он. — Это кошмар, наркотики наносят Германии колоссальный урон. За дозу героина молодые люди готовы на любое преступление. За последнее время у нескольких человек вырывали из рук сумку, ограбили несколько квартир и гостиничных номеров — такое случалось, как в любом другом туристическом месте. Но чтобы такая жестокость — этого прежде не бывало!
— Значит, доза понадобилась какому-нибудь старику. Старики, как правило, более злобные, — заявила Кейра сухо.
Я незаметно толкнул ее под столом коленкой.
— Почему опять все сваливают на молодых? — продолжала она.
— Потому что пожилые люди недостаточно ловкие, чтобы сбежать с места преступления, выпрыгнув из окна второго этажа, — невозмутимо пояснил хранитель музея.
— Но вы же сами только что бежали к нам довольно резво, а вы ведь не молодой олень, — упрямо возразила Кейра, не желая отступать.
— Мне почему-то кажется, что господин хранитель музея вряд ли вчера вечером решил лично посетить наш номер, — посмеиваясь, произнес я, стараясь сгладить неловкость.
— Я на это и не намекала, — парировала Кейра.
— Я едва не забыл, о чем хотел вам сказать, — прервал нашу пикировку хранитель музея. — Оставим в стороне это неприятное происшествие, у меня для вас две хорошие новости. Первая: раненый дежурный жив и вне опасности. Вторая: я нашел библиотечный шифр рукописи в Национальной библиотеке. Я не мог найти себе места, полночи копался в ящиках и папках и в конце концов наткнулся на небольшую записную книжку, где я отмечал все источники, которыми пользовался в свое время. Когда приедете в библиотеку, закажете книгу под этим шифром, — сказал он и протянул нам клочок бумаги. — Этот документ очень редкий и ветхий, доступ к нему ограничен, но вам, с вашими званиями и заслугами, его конечно покажут. Я позволил себе послать факс моей коллеге, директору франкфуртского филиала Национальной библиотеки, она вас примет как дорогих гостей.
Мы поблагодарили хранителя музея за хлопоты и уехали из Небры, оставив позади и хорошие, и дурные воспоминания.
По дороге во Франкфурт Кейра болтала без умолку. А я думал об Уолтере и надеялся, что он ответил на послание, которое я ему отправил накануне. Около полудня мы подъехали к библиотеке.
Двухуровневое здание библиотеки, видимо, было построено недавно. У задней стены, сплошь стеклянной, зеленел большой сад. Мы подошли к стойке в вестибюле, представились. Через пару минут к нам вышла женщина в строгом костюме, назвала свое имя — Хелена Вайсбек — и проводила пас в свой кабинет. Она предложила нам кофе с хрустящим печеньем, и Кейра отдала должное угощению, потому что мы еще не успели пообедать.
