В тот день ему явно везло: к тому месту, где «мерседес» видели в последний раз, вела одна-единственная дорога. Только когда Василий проехал еще пятнадцать километров и попал в Заулах, ему пришлось выбирать, куда направиться дальше. Улица Карла Маркса вела в Небру, а на дороге, уходившей влево, стоял указатель «Буха». Следовать путем Карла Маркса Василию не улыбалось, поэтому он поехал в сторону Бух и. Дорога шла сначала через невысокий лесок, затем по обширным рапсовым полям.
В Мемлебене, выехав к реке, Василий внезапно понял, что напрасно выбрал направление на восток; резко крутанув руль, он повернул па Томас-Мюнцер-штрассе. Должно быть, он описал круг, потому что опять заметил указатель с надписью «Пебра». Когда он наконец добрался до стоянки у археологического музея, то опустил стекло и закурил сигарету — первую за этот день. Охотник чувствовал, что его жертвы где-то поблизости и скоро он их обнаружит.
Хранитель музея зашел за нами в гостиницу. Он переоделся к ужину: облачился в вельветовый костюм и клетчатую рубашку, украсив ее вязаным галстуком. Даже в той одежде, которая чудом уцелела после путешествия по Африке, мы выглядели куда элегантнее, чем он. По его настоянию мы отправились в небольшой ресторанчик, и не успели мы сесть, как он весело спросил, где мы с Кейрой познакомились.
— Мы дружим со школьной скамьи! — ответил я.
Кейра больно пнула меня йогой под столом.
— Эдриен для меня не просто друг, он мой наставник; впрочем, иногда он берет меня с собой попутешествовать, чтобы я развеялась, — сообщила она нашему новому знакомому, наступив каблуком мне на ногу.
Хранитель музея предпочел сменить тему. Он подозвал официантку и сделал заказ.
— Возможно, у меня найдется нечто интересно е для вас, — сказал он. — Когда я проводил исследования диска из Небры — только Богу известно, сколько времени это могло продлиться, — то случайно наткнулся на один документ в Национальной библиотеке. Я тогда подумал, что он поможет мне в работе, но этот путь оказался ошибочным — для меня, но не для нас. Я напрасно пытался найти сведения о нем в моих записях, мне ничего не удалось отыскать, но я хорошо помню его содержание. Это текст на геэзе, очень древнем африканском языке, буквы которого напоминают греческий алфавит.
Похоже, Кейру заинтересовал его рассказ.
— Геэз, — подхватила она, — это язык семитской группы, на его основе развивались амхарский в Эфиопии и тигринья в Эритрее. Письменность эта возникла примерно три тысячи лег назад. Самос удивительное, что у геэза и древнегреческого языка схожи не только буквы, по и некоторые фонетические особенности. Православные христиане Эфиопии считают геэз божественным откровением, ниспосланным Еносу. В Книге Бытия
[15]
Енос — сын Сифа, отец Каинана и внук Адама; на древнееврейском «Енос», а точнее, «Энош» обозначает понятие человечества. В эфиопской православной Библии сказано, что Енос родился в триста двадцать пятом году от Сотворения мира, соответственно за тридцать восемь веков до Рождества Христова — согласно иудейской мифологии, в допотопную эпоху. Что? Что-то не так?
Вероятно, я как-то странно смотрел на Кейру, потому что она прервала свой рассказ и заявила, что теперь, судя по всему, может быть спокойна: наконец-то я заметил, что ее основная профессия состоит вовсе не в том, чтобы помогать мне в подготовке нового путеводителя «По дорогам мира».
— Вы помните, что говорилось в том тексте, написанном на геэзе? — спросила она у хранителя музея.
— Давайте сразу уточним, что оригинал был действительно написан на геэзе, однако я держал в руках только его позднейшую копию, сделанную в шестом или пятом веке до нашей эры. Если память мне не изменяет, там говорилось о небесном диске, своего рода карте звездного неба, каждая часть которой должна была указать пути заселения мира. Перевод, приложенный к документу, показался мне довольно туманным, допускающим разные толкования. Однако в тексте, где-то в середине, встречалось слово «воссоединение», это я ясно помню, и это понятие напрямую связывалось с другим — «разделение». Нельзя сказать наверняка, подразумевается ли под этим в данном случае разрушение нашей планеты. Возможно, мы имеем дело со священным текстом или с еще одним пророчеством, но это лишь мои догадки. В любом случае этот текст слишком древний, чтобы он имел прямое отношение к диску из Небры. Надо бы вам съездить в Национальную библиотеку. Сами посмотрите книгу и сделаете выводы. Не стану тешить вас напрасными надеждами, вероятность, что этот документ поможет вам разгадать тайну вашего украшения, невелика, однако я на вашем месте все-таки наведался бы в библиотеку. Кто знает?
— И как нам найти там этот документ? Национальная библиотека огромна!
— Я точно знаю, что видел текст во франкфуртском филиале. Я часто бывал в мюнхенском и лейпцигском филиалах, но я абсолютно уверен, что эту рукопись нашел именно во Франкфурте. Погодите, кажется, я припоминаю, что видел ее среди других редких старинных рукописей, только вот в каком именно разделе? С тех пор прошло уже десять лет. Надо мне привести в порядок свои бумаги. Займусь этим прямо сегодня вечером. Если найду что-то интересное, сразу вам позвоню.
Расставшись с хранителем музея, мы с Кейрой решили пройтись пешком. Старинный городок Небра обладал особым очарованием, да и нам не мешало совершить прогулку после обильного ужина.
— Мне жаль, что я втянул тебя в это приключение без начала и конца.
— По-моему, ты шутишь, — ответила Кейра. — Надеюсь, ты не собираешься отступать, когда мы только подошли к самому интересному? Не знаю, какие у тебя планы на завтрашнее утро, но я намерена отправиться во Франкфурт.
Мы неторопливо шли через неширокую площадь с прелестным фонтаном посередине, когда неведомо откуда появилась машина и ослепила пас фарами.
— Черт, этот придурок едет прямо на нас! — крикнул я Кейре.
Мне едва хватило времени, чтобы втолкнуть Кейру в какие-то ворота; мчавшаяся с бешеной скоростью машина задела меня, ее занесло, затем она выехала с площади на широкую улицу и исчезла из виду. Если этот ненормальный хотел нас напугать, он достиг своей цели. Я даже не успел запомнить номер автомобиля. Я помог Кейре прийти в себя. Она посмотрела на меня непонимающе: то ли ей все это приснилось, то ли этот тип действительно хотел нас сбить. Ее вопрос поставил меня в тупик.
Я предложил ей пойти куда-нибудь выпить, чтобы взбодриться. Ей не понравился мой способ борьбы с волнением, и она предпочла вернуться в гостиницу. Поднявшись на свой этаж, я с удивлением обнаружил, что в коридоре стоит кромешная тьма. Одна перегоревшая лампочка — это еще ничего, но чтобы все разом… Теперь уже Кейра проявила благоразумие.
— Не ходи туда, — приказала она, удержав меня за рукав.
— Наш номер в самом конце коридора, так что выбора у нас нет.
— Давай спустимся на первый этаж и сообщим дежурному администратору. Нечего строить из себя героя, я чувствую: что-то здесь не так.
