Единственной женщиной из всех кандидатов была как раз та незнакомка, что сидела в четвертом ряду. Она встала, слегка пошатываясь, и президент Фонда одарила ее улыбкой. За громом аплодисментов я не разобрал имени победительницы.
Потом были поздравления и поцелуи на сцене, и участники конкурса вместе со своими сопровождающими стали покидать зал.
— Эдриен, надеюсь, вы мне все-таки подарите пару резиновых сапог, чтобы мне было в чем шлепать по кабинету? — спросил Уолтер.
— Конечно, я же обещал! Мне жаль, что я вас разочаровал.
— Но ведь нашу работу допустили к конкурсу… и вы заслужили эту премию, а я горжусь тем, что делил с вами все приключения в эти последние недели.
В наш разговор вмешалась президент Фонда: она подошла и пожала мне руку.
— Джулия Уолш. Я рада знакомству с вами.
Ее сопровождал высокий широкоплечий мужчина. Говорил он с акцентом, без сомнения, немецким.
— Ваш проект необычайно интересен, — продолжала наследница Фонда Уолша. — Я отдала свое предпочтение именно ему. Для победы вам не хватило всего одного голоса. Мне бы так хотелось, чтобы премию получили вы. Представьте вашу работу на конкурс в будущем году, состав жюри изменится, и, думаю, у вас будут все шансы выиграть. Ведь свет первого дня может подождать еще один год, верно?
Она весьма любезно попрощалась со мной и удалилась в сопровождении своего друга, которого звали, кажется, Томасом.
— Вот видите, нам не о чем сожалеть! — вскричал Уолтер.
Я ничего ему не ответил, и он, разгорячившись, со всей силы хлопнул кулаком о ладонь.
— Почему, вы думаете, она подошла к нам и все это сообщила? — сердито спросил он. — «Не хватило одного голоса»! Каково это слышать? Да лучше бы она сказала, что мы с треском провалились, а тут — не хватило одного голоса! Вот видите, как жестока реальность! Мне суждено провести остаток жизни по колено в болоте, и все из-за того, что не хватило какого-то несчастного голоса! Хотел бы я знать, кто провалил голосование, — я бы этому человеку шею свернул.
Уолтер продолжал бушевать, и я не знал, как его утихомирить. Его лицо побагровело, дыхание стало прерывистым.
— Уолтер, успокойтесь. Вам же станет плохо!
— Как можно говорить человеку, что его судьба зависит всего-навсего от одного голоса? Это что, по их мнению, — обычная игра? Да как у них язык поворачивается говорить такое! — рычал Уолтер.
Думаю, она просто хотела нас подбодрить и внушить мысль, что неплохо бы нам попытать счастья еще раз.
— Через год, да? Хорошенькое дело! Я, пожалуй, поеду домой. Извините, что оставляю вас в одиночестве, но нынче вечером я никудышный собеседник. Встретимся завтра в Академии, конечно, если я к тому времени протрезвею.
Уолтер развернулся и быстро зашагал прочь. Я очутился совсем один посреди огромного зала, и мне ничего не оставалось, как направиться к выходу.
Я услышал, как в конце коридора раздался зконок: лифт остановился на моем этаже.
Заторопившись, я успел вскочить в кабину, пока двери не закрылись. Там стояла та самая лауреатка, вперив в меня лучезарный взор.
Она держала под мышкой папку со своим докладом. Я надеялся прочесть на ее лице торжество победы, однако она лишь смотрела на меня с чуть заметной улыбкой. У меня в ушах зазвучал голос Уолтера, который, будь он рядом, непременно сказал бы с укоризной: «Какой же вы все-таки неловкий!»
— Поздравляю вас! — буркнул я не слишком внятно.
Девушка не ответила.
— Я так сильно изменилась? — помолчав, произнесла она.
Ответа она от меня так и не дождалась, а потому открыла папку, оторвала кусочек бумаги, сунула его в рот и принялась неторопливо жевать, поглядывая на меня с явной насмешкой.
И тут у меня перед глазами возникла аудитория, где шел экзамен, и разом нахлынули потоки воспоминаний о том невероятном лете пятнадцать лет назад.
Девушка выплюнула в ладонь бумажный шарик и вздохнула:
— Ну вот, кажется, узнал.
Двери лифта открылись на первом этаже, а я так и стоял, замерев на месте и нелепо свесив руки. Кабина снова стала подниматься наверх.
— Да, долго же ты думал, а я-то надеялась, что ты меня не забудешь. А может, я действительно так сильно постарела?
— Нет, что ты… Вот только цвет волос…
— Мне тогда было двадцать, и я часто перекрашивалась, а теперь уже нет. А ты совсем не изменился, разве что несколько морщинок добавилось. И взгляд все тот же, словно ты смотришь куда-то в пустоту.
— Это так неожиданно — встретить тебя здесь, после стольких лет…
— Согласна, встреча в лифте — это небанально. Ну что, продолжим кататься или ты пригласишь меня на ужин?
И, не дожидаясь ответа, Кейра выронила папку, бросилась в мои объятия и поцеловала меня. Это был тот самый поцелуй, он имел привкус бумаги. Бумаги, на которой я когда-то мечтал описать мои чувства к этой девушке. Случается, вы впервые целуете девушку, и этот поцелуй раз и навсегда меняет вашу жизнь. Даже если вы сами себе в этом не желаете признаться. Такой первый поцелуй застигает вас врасплох и запоминается навсегда. После него бывает и второй — иногда лишь пятнадцать лет спустя.
Всякий раз, когда лифт открывался на первом этаже, кто-нибудь из нас нажимал на кнопку и тут же возвращался в объятия второго. В конце шестого путешествия наверх и обратно нас поджидал охранник, он стоял, угрожающе скрестив руки на груди. Лифт, заявил он, — это не комната в гостинице, в противном случае в нем не установили бы камеру наблюдения. Так что нас вежливо попросили удалиться. Я схватил Кейру за руку, и мы выскочили на площадку перед выходом, оба страшно сконфуженные.
— Мне так стыдно, я не подумала… я как в тумане из-за этой победы.
— А я — из-за поражения, — откликнулся я.
— Мне стыдно, Эдриен, я такая неловкая.
— Ну что ж, если бы с нами был Уолтер, он нашел бы у нас как минимум одну точку соприкосновения. Может, попробуем еще раз?
— Что?
— А что тебе больше нравится: моя неловкость, твоя победа, мое поражение?
Кейра коснулась легким поцелуем моих губ и попросила увести ее подальше от этого мрачного здания.
— Давай немного прогуляемся, на той стороне Темзы есть чудесный парк, — предложил я ей.
— А в твоем парке водятся слоны?
— Вряд ли. А зачем они тебе?
— Я такая голодная, слона бы съела. У меня с утра крошки во рту не было, пойдем в какой-нибудь паб, где еще можно поужинать.
Я вспомнил один ресторан, куда мы часто ходили в прежние времена; не зная, существует ли он до сих пор, я велел таксисту отвезти нас по старому адресу.
