— Ну, до некоторой степени…
На следующее утро, как только Жанна вышла за порог, Кейра кинулась к компьютеру, но на сей раз стала искать в Интернете совсем не то, что обычно. Ей нужны были все доступные карты звездного неба. Она работала, и каждый ее запрос тут же отображался на мониторе другого компьютера, находившегося за сотни километров от Парижа. Каждый сайт, куда она заходила, вся информация, которой она интересовалась, тщательно записывались. В конце недели оператор, сидевший за своим столом в Амстердаме, распечатал подробный отчет о том, чем она все это время занималась. Он пробежал глазами последнюю выскочившую из принтера страничку и набрал телефонный номер.
— Думаю, месье, вам следует ознакомиться с отчетом, который я только что составил.
— С отчетом о чем? — поинтересовался его собеседник.
— О женщине-археологе, француженке.
— Немедленно зайдите ко мне в кабинет, — проговорил строгий голос, и трубку повесили.
Лондон
— Как вы себя чувствуете?
— Лучше, чем вы, Уолтер.
Наступил канун знаменательного дня. Испытание должно было проходить на восточной окраине Лондона, а потому Уолтер решил, что нельзя полагаться ни на общественный транспорт, ни тем более на мою старую машину. Касательно первого я полностью разделял его опасения. К сожалению, метро частенько останавливалось, поезд надолго застревал в туннеле, и никто не давал пассажирам внятных объяснений, только звучала одна и та же старая песня про изношенность оборудования, вследствие которого случались регулярные поломки подвижного состава. Итак, Уолтер принял твердое решение, не подлежавшее обсуждению: мы должны поселиться в отеле «Док-Лэндс», через дорогу от того здания, где назначено заседание комиссии Фонда. Местом проведения конкурса был выбран конференц-зал на верхнем этаже небоскреба на Кэбот-сквер.
Ирония судьбы: оттуда было рукой подать до Гринвича и его знаменитой обсерватории. Но на этом берегу Темзы, на землях, отвоеванных у реки, стояли лишь современные здания из стекла и металла, соперничавшие друг с другом высотой — на них, должно быть, ушло немыслимое количество бетона. Ближе к концу дня я наконец уговорил своего друга прогуляться на Собачий остров. Потом мы нырнули в странное круглое сооружение под стеклянным куполом — вход в Гринвичский пешеходный туннель, прорытый под Темзой на пятнадцатиметровой глубине. Мы перешли на другой берег реки, и перед нами возник черный силуэт «Катти Сарк». Этот чайный клипер девятнадцатого века, последнее уцелевшее судно британского торгового флота, после пожара, случившегося несколько месяцев назад, выглядел удручающе. Перед нами простирался парк Военно-морского музея, виднелся изящный «домик королевы» — Куинс-Хаус, а на вершине холма — старое здание Королевской Гринвичской обсерватории. Туда-то я и повел Уолтера.
— Это была первая в Англии постройка, предназначенная исключительно для научных целей, — пояснил я Уолтеру.
Однако он меня не слушал, явно нервничал, и все мои попытки отвлечь его от тревожных мыслей оказались тщетны, но я не желал так просто сдаваться. Мы вошли в помещение, и я ощутил великую радость, вновь увидев старые астрономические приборы, при помощи которых в девятнадцатом веке Джон Флэмстид составил свои знаменитые карты звездного неба.
Уолтера привлекало все, что связано с понятием времени, а потому я не преминул указать ему на стальную линию на полу прямо перед ним:
— Здесь начало отсчета долгот, так было условлено в тысяча восемьсот пятьдесят первом году, а затем утверждено на международной конференции в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом. Ночью мы с вами увидели бы тут зеленый лазерный луч, направленный в небо. Кстати, это единственное новшество, появившееся в обсерватории за последние два столетия.
— Значит, тот луч над городом, что я вижу каждый вечер, исходит отсюда? — спросил Уолтер, который, похоже, наконец-то решил принять участие в разговоре.
— Да, именно так. Он символизирует нулевой меридиан, несмотря на то что ученые перенесли его на сотню метров в сторону. Но отсюда же происходит отсчет универсального, или, как его еще принято называть, всемирного координированного, времени. Именно от полудня по Гринвичу принято было отсчитывать время в любой точке планеты. Удалившись на пятнадцать градусов к западу, мы попадаем на час назад, на столько же к востоку — на час вперед. Отсюда идет отсчет часовых поясов.
— Эдриен, все это, конечно, очень увлекательно, вот только завтра вечером не отвлекайтесь, пожалуйста, и не уходите в сторону от основной темы выступления, — взмолился Уолтер.
Внезапно почувствовав усталость, я умолк и потащил моего спутника в парк. Стояла мягкая погода, и прогулка на свежем воздухе должна была пойти Уолтеру на пользу. А остаток вечера мы провели в соседнем пабе. Уолтер запретил мне прикасаться к спиртному, и я почувствовал себя подростком под суровым присмотром взрослого. В десять часов мы разошлись по комнатам, и Уолтер набрался наглости позвонить мне и строго предупредить, чтобы я не засиживался перед телевизором.
Париж
Кейра, сложив вещи, застегнула маленький чемоданчик и отправилась на Северный вокзал вместе с Жанной, которая по такому случаю отпросилась с работы. Сестры вышли из дома и сели в автобус.
— Позвони мне и сообщи, как ты доехала. Обещаешь?
— Жанна, мне ведь только пересечь Ла-Манш, и все. Кроме того, я никогда не звоню, чтобы сообщить, как я добралась до места!
— А на этот раз позвони, я тебя очень прошу. Расскажешь, как ты доехала, хороша ли гостиница, удобная ли комната, понравился ли тебе город спустя столько лет…
— Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе, как два часа сорок минут ехала в поезде? Ты боишься в тысячу раз больше, чем я, так? «Признайся, ты в ужасе от того, что мне предстоит пережить сегодня вечером!
— У меня такое ощущение, будто это мне предстоит выступать перед комиссией. Я всю ночь глаз не сомкнула.
— Ты же знаешь, у нас почти нет шансов победить.
— Не начинай, ты все время настраиваешься на худшее, а надо верить в лучшее!
— Как скажешь. Мне бы надо остаться еще на денек в Англии и навестить папу.
— Корнуолл — это далековато. Давай как-нибудь потом съездим к нему вместе.
— Если я выиграю, то сделаю крюк, заеду к нему и скажу, что ты не смогла вырваться, потому что у тебя много работы.
— Ну ты и зараза! — воскликнула Жанна, ткнув сестру локтем в бок.
Автобус затормозил и подъехал к стоянке. Кейра схватила чемодан и поцеловала Жанну.
— Обещаю, позвоню перед выходом на сцену.
Она спрыгнула на тротуар и проводила взглядом отъезжающий автобус: Жанна смотрела на нее, прижавшись лицом к стеклу.
В то утро на Северном вокзале народу было немного. Час пик давно прошел, и у перронов стояло всего несколько поездов. Пассажиры, отправлявшиеся в Англию, поднимались на эскалаторе к пограничному пункту. Кейра прошла таможенную зону, затем паспортный контроль; не успела она сесть на скамью в зале ожидания, как двери поезда открылись.
