Его как будто обухом по голове ударили, но он быстро оправился.
– Дело в том…
– Почему ты не сказал, что скупаешь их акции?
Грант знал, что этот день наступит. Убеждал себя, что ей будет все равно, ведь она ненавидела Холлистера не меньше его. Может, даже больше. У нее было гораздо больше причин его ненавидеть.
– Ну? Где же оправдания? Почему ты не говоришь, что этот вопрос как-то не поднимался? И в последний месяц тебе это вообще на ум не приходило?
– Я не хочу оправдываться.
– По-моему, этот вопрос должен был подняться!
– Да, должен был.
Мэг разозлилась еще больше:
– С чего вдруг ты стал таким сговорчивым?
– А каким ты хочешь меня видеть? Каких слов ты от меня ждешь?
– Я хочу, чтобы ты все подтвердил! Два с половиной года назад ты нашел меня и соблазнил. Это не было местью. Ты хотел капитал, который, как ты считал, в конечном счете перешел бы ко мне. Потом ты передумал. Или узнал, что Холлистер не подозревает о моем существовании. И уехал.
– Я уехал, потому что влюбился в тебя. – Грант впервые произнес это вслух. И впервые признался в этом самому себе.
Но Мэг его проигнорировала:
– Ты вернулся в Хьюстон и начал скупать акции.
– Если хочешь начистоту, то, пожалуйста, послушай меня! Я уехал, потому что влюбился и не хотел причинять тебе боль!
– И ты по-прежнему их скупаешь. Будешь отрицать?
– Конечно нет.
– Тогда признайся, что планируешь завладеть компанией.
– Месяц назад планировал. Но не теперь.
– И почему же не теперь? Потому что теперь ты можешь просто сидеть и ждать своего часа?
– Потому что «Кейн энтерпрайзез» меня больше не волнует. Меня волнует…
– А, ну да. – Мэг даже не дала ему закончить. – Ты всю жизнь к этому стремился, и сейчас у тебя вдруг пропадает интерес. Смешно!
– Ты хочешь знать, почему компания меня больше не интересует? Потому что я осознал, что люблю тебя! И теперь захват компании кажется мне абсолютно тупой идеей.
Мэг вперилась в него взглядом, ничего не говоря. Он ожидал увидеть на ее лице улыбку, или радость, или хотя бы смущение. Но оно исказилось от ярости.
– Ах, значит, теперь ты меня любишь?
– Да.
– Очень удобно… – сказала Мэг с отвращением и покачала головой.
– Знаешь, ничего менее удобного у меня еще не было.
– Если мы поженимся, наши доли суммируются, и у тебя будет достаточно, чтобы возглавить компанию, – прорычала она.
– Думаешь, меня это заботит? Ничуть.
– Да ты всю жизнь только и мечтал насолить Холлистеру.
Грант привел «Траст-банк Шепарда» к успеху только для того, чтобы доказать Холлистеру: банковское дело, оставленное его отцу, могло принести больше прибыли. Всю жизнь Грант хотел разрушить «Кейн энтерпрайзез» – а теперь ему было все равно.
– Значит, я напишу в добрачном соглашении, что твоя доля должна остаться неприкосновенной.
– Это предложил Далтон, – удивилась она.
– Отлично. Я напишу все, что ты захочешь. Все, что захотят Кейны.
Кейны, которых он ненавидел. Грант под них прогнулся. Ведь потерять все было не так страшно, как потерять Мэг.
– Ничего ты не получишь, – еле слышно сказала она. – Я тебе не доверяю. Я не выйду замуж за того, кому не доверяю.
– Ты так говоришь, потому что Кейны тебя настроили против меня!
– Нет, это мое личное мнение!
– Предлагаю подписать соглашение, – глухо произнес Грант.
– Не надо мне никакого соглашения. Мне нужен муж, которому я буду верить, когда он говорит: «Я люблю тебя»!
Вот к чему все пришло. Он открыл Мэг свое сердце, а она ему не поверила. Он перед ней ползал, а ей было плевать.
– Ты вообще понимаешь, что я тебе предлагаю? – рявкнул он.
Она захлопала глазами, поразившись его злости, и поджала губы.
– Понимаю. Ты предлагаешь мне денег. Это единственное, что тебя интересует.
Мэг зашагала к двери. Но прежде чем она ушла, он сказал:
– Ты ведешь себя как ребенок.
Мэг остановилась и посмотрела на него. С грустью и болью. Но Грант за своей злостью ничего не замечал.
– Ты назвал меня ребенком?
– Я назвал тебя наивной. Подумай, в каком мире мы живем. Он состоит из соглашений. Не только между мной и тобой. Между всеми. И дело не в доверии, любви или преданности. Это здравый смысл. Ты больше не провинциальная пекарша, и не стоит мыслить подобными категориями. Твое слово стоит сотни миллионов долларов. Ты…
– Я не хочу денег. И никогда не хотела.
– Очень жаль. Ведь у тебя все есть. Хочешь ты этого или нет. Теперь ты женщина, обладающая большой властью, и тебе лучше вести себя соответствующе, иначе люди встанут в очередь, чтобы попользоваться твоей добротой. И ты сама будешь в этом виновата. Не потому, что ты мне не доверяешь. А потому, что до тебя никак не дойдет: ты вообще никому не должна доверять.
– Неправда, – выдохнула Мэг. – Есть люди, которым можно доверять.
– Ну да. Далтону, Гриффину, Куперу. А также Лэни, Сидни и Порции. Парню в мотеле. Ты даже к Гизель прониклась, хотя, я уверен, она не улыбалась с тех пор, как уехала из России. Ты хочешь дать второй шанс всем, кого встречаешь. Но только не мне. Прекрасно! С меня хватит.
Мэг начала пятиться назад, пока не натолкнулась на дверную ручку. Слезы застили ей глаза. Тогда она повернулась и убежала.
Забрав все, что было ему дорого.
Глава 18
Бессмысленно было надеяться, что Грант побежит за ней. Но Мэг все-таки удивилась. Грант Шепард был не из тех, кто легко сдается. Она была уверена, что он продолжит бороться, поэтому заранее попросила юриста доделать бумаги по опеке над ребенком. Без братьев она бы даже не смогла оплатить его работу. Они обеспечили ее деньгами, и она почувствовала, как Грант и предсказывал, что больше не будет ни в чем нуждаться.
Счета от врачей еще не пришли, но Мэг бы легко их оплатила, хотя подозревала, что Грант уже обратился в отдел выписки счетов и взял их на себя. Наверное, стоило заранее этим озаботиться, но у нее не осталось сил, чтобы отстаивать свою гордость.
Перл выписали на следующий день после похорон Холлистера. Грант приехал помочь, но на Мэг даже ни разу не посмотрел и не возражал, когда она усадила Перл к себе в машину и сразу же отправилась в Викторию.
Через несколько дней Перл была как новенькая. Весь город с умилением наблюдал, как она учится ходить.
