Машина тронулась, и от неожиданности ее губы слегка коснулись его шеи. Бастьен резко выдохнул.
Веки Аны отяжелели, и она почувствовала, как ощущение, появившееся на губах передается всему телу. Ее охватило неудержимое желание еще раз коснуться его кожи.
Бастьен внезапно наклонился вперед и усадил ее на сиденье напротив. Размеренными движениями он застегнул на Ане ремень безопасности.
Лишение возможности насладиться теплом его тела было равносильно лишению кислорода. Однако Ана одернула себя, напоминая, что она далеко не слаба, что справлялась и с более трудными ситуациями. Проблемы с матерью закалили ее характер.
И она не боится Бастьена, каким бы грозным он ни был.
Ана взяла себя в руки и, откашлявшись, произнесла:
– Спасибо, что спас меня от папарацци.
Бастьен посмотрел на нее с каменным лицом и откинулся на спинку сиденья.
– Объясни, что на самом деле произошло ночью! – приказал он.
– Зачем? Я уверена, что ты уже просмотрел видео, гуляющее по Интернету.
Он приподнял бровь:
– Это все, что ты можешь сказать?
– А какой смысл что-либо говорить? Ты мне все равно не поверишь, – с обидой возразила она.
– Я весь внимание.
– Бастьен, ты уверен, что мое сознание затуманено наркотиками. Не понимаю, почему я должна распинаться перед тобой.
Он насмешливо улыбнулся:
– Потому что я хочу почерпнуть информацию из первоисточника. Ну, я слушаю.
Вспышка гнева блеснула в ее глазах. Ей было больно оттого, что он не верит ей.
Как бы там ни было, Бастьен еще целый месяц будет ее боссом, пока не истечет срок контракта с «Бриллиантами Хейдекера». Лишь после этого она сможет отправиться к отцу в Колумбию.
– У меня астма, – призналась девушка.
Бастьен недоверчиво прищурился:
– Не припоминаю, чтобы об этом говорилось в твоем личном деле.
– Обстоятельства, не препятствующие исполнению обязанностей, не указаны в моем личном деле. Как правило, астма не опасна для жизни. Но все же она есть, и мне приходится с этим мириться.
Только владелица агентства «Вижуалс» Лорен Стайлс и агент Аны знали о болезни и хранили это в тайне.
Лорен, в прошлом модель, стала для нее второй матерью и даже больше. Ее поддержка была неоценима. И Ана не могла себе позволить сорвать рекламную кампанию «Бриллиантов Хейдекера» или вступить в конфликт с генеральным директором.
– Продолжай, – велел Бастьен.
– Прошлой ночью моя соседка Симона пригласила меня на вечеринку по случаю ее дня рождения. В разгар праздника мне стало плохо.
– Почему же ты не ушла?
– Я пыталась, но Симона умоляла меня остаться.
– Несмотря на то, что знала о твоей болезни? – Голос Бастьена звучал скептически.
– Она не знала. Мы снимаем одну квартиру всего два месяца. Итак, я пошла в дамскую комнату, умылась и, вернувшись за столик, воспользовалась ингалятором. Потом я отошла к барной стойке, чтобы купить бутылочку воды, а у столика меня уже ждали охранники и полиция. Они показали мне видео, снятое скрытой камерой, и спросили, не я ли это. Я подтвердила. Они вывели меня из зала, обыскали мою сумочку, нашли ингалятор и обвинили меня в употреблении героина. Мне больше нечего добавить.
– Не совсем так.
Под его настойчивым взглядом Ана почувствовала, как ее бросает в жар.
– Я все тебе рассказала.
– Ты не отрицала, что употребляешь наркотики.
– Конечно, отрицала! Как ты смеешь?!
Бастьен подался вперед:
– У меня есть полное право разговаривать с тобой в таком тоне. Видишь ли, благополучие моей компании под угрозой.
Ана знала, что не сделала ничего плохого, и не позволила страху овладеть ею.
– Ладно. Я не употребляла, не употребляю и никогда не буду употреблять наркотики. Доволен?
Бастьен прищурился:
– Оставляла ли ты свою сумочку без присмотра?
– Я не держала ее в руках постоянно. Послушай, все это я рассказала полицейским.
– В отличие от меня это дело не задевает их личные интересы, поэтому я считаю, что имею полное право выяснить, как все было, не так ли?
– Поверь, я и сама хочу узнать, что произошло. Не забывай, что на кону и моя репутация.
Из-за этой нелепости Ана могла не попасть в археологическую экспедицию своего отца. Конечно, профессор Сантьяго Дюваль – всемирно известный ученый, но это не поможет его единственной дочери, которой он с малолетства привил отвращение к семейным ценностям.
К сожалению, ее мать пользовалась этим вовсю и извлекала выгоду из авторитета мужа. Когда ей это наскучило, она переключилась на швейцарского банкира. Это произошло шестнадцать лет назад, но отец Аны предпочитал не вспоминать кромешный ад – их развод.
Ана задумчиво посмотрела на Бастьена. Интересно, помнит ли он ту ужасную зиму? Может, под своей ледяной маской он скрывает переживания?
– Ну что, снова хочешь меня уволить? – поинтересовалась она.
– Если бы все было так просто! Мы уже запустили рекламу в США и Японии. Если тебя уволить, придется заново снимать весь материал.
Зазвонил его телефон. Бастьен разговаривал, не сводя с нее глаз. Каждой клеточкой Ана ощущала, как он, оставаясь невозмутимым, пронизывает ее взглядом.
Она не могла понять, кто и по какому вопросу звонит, поскольку лицо Бастьена не выражало ни удовольствия, ни разочарования.
Даже в пятнадцать лет, несмотря на катастрофу, обрушившуюся на их семейство, Бастьен не выдавал своих чувств. Кроме одного случая…
Окончив разговор, он отложил телефон и отвернулся к окну. Солнце позолотило его светлые вьющиеся волосы, высветило орлиный нос и властный чисто выбритый подбородок.
Ана затаила дыхание в надежде, что Бастьен так и будет смотреть в окно. Она жаждала любоваться им, его шелковистыми ресницами, вспоминать его поцелуи.
Вдруг он резко повернулся, и ее сердце ушло в пятки.
– Звонил мой финансовый директор. Акции «Бриллиантов Хейдекера» продолжают стремительно падать, – он взглянул на часы, – а биржа закрывается через тридцать пять минут.
– Что это значит?
– Это значит, что ты должна молиться, чтобы акции начали расти. Если к закрытию биржи их стоимость не вернется в исходное положение, учитывая деньги, которые я отдал под залог твоего освобождения, ты будешь должна мне больше пяти миллионов фунтов.
Глава 2
Ана испытала шок и, не помня себя, воскликнула:
