– Извините, – смущенно произнесла Софи. – Обычно Ивонна не слишком разговорчива… кроме тех случаев, когда ей грустно. А судя по залу, сегодняшний вечер не самый удачный.
Одри сидела задумавшись и не говоря ни слова. Свой стакан она поставила на стойку.
– Что-то не так? – спросила Софи. – Вы совсем бледная.
– И вы меня извините; это из-за поезда, меня подташнивало всю дорогу, – выдавила Одри.
Ей пришлось собрать все силы, чтобы скрыть, какая тяжесть сдавила ей грудь. Дело было не в том, что Ивонна рассказала, почему Матиас покинул Париж. Но когда она произнесла имя Валентины, Одри почувствовала, как ее втолкнули в чужую интимную жизнь, на которую у нее не было никаких прав, и боль оказалась пронзительной.
– Я, наверно, ужасно выгляжу? – опомнилась она.
– Нет, бледность понемногу проходит, – успокоила Софи. – Идемте со мной, тут всего пару шагов.
Она привела ее освежиться в заднюю комнату своего магазинчика.
– Ну вот, все уже почти в порядке, – заметила Софи. – Наверно, какой-то вирус носится в воздухе, мне тоже не по себе с самого утра.
Одри не знала, как ее благодарить. В магазин зашел Матиас:
– Ты здесь? Я искал тебя повсюду.
– Надо было отсюда и начать, я все время здесь, – отозвалась Софи.
Но Матиас смотрел на Одри.
– Я зашла полюбоваться цветами, пока тебя дожидалась, – ответила та.
– Идем? – спросил Матиас – Я закрыл магазин. Софи молчала, переводя взгляд с Одри на Матиаса и с Матиаса на Одри. И когда оба удалились, она невольно подумала, что Ивонна оказалась права. Если однажды Матиас узнает об их разговоре, он действительно захочет ее убить.
Такси ехало по Олд Бромптон-роуд. На пересечении с Клервил-гроув Матиас указал пальцем на дом.
– Какой большой, – сказала Одри.
– Какой красивый.
– Пригласишь меня туда как-нибудь?
– Да, как-нибудь… – отозвался Матиас.
Она прижалась головой к стеклу. Матиас гладил ее руку, Одри по-прежнему была молчалива.
– Ты уверена, что не хочешь пойти поужинать? – забеспокоился он. – У тебя какой-то странный вид.
– Мне нехорошо, но это пройдет.
Матиас предложил пройтись, вечерний воздух пойдет ей на пользу. Такси остановилось у берега Темзы. Они уселись на лавочку у края мола. Прямо перед ними в реке отражались огни башни Оксо.
– Почему тебе захотелось оказаться здесь? – спросила Одри.
– Потому что после нашего уик-энда я много раз возвращался сюда. Ведь это немного наше место.
– Я не о том хотела спросить, но это уже не важно.
– Что не так?
– Ничего, правда; какие-то дурацкие мысли лезут в голову, но я их гоню.
– Может, к тебе и аппетит вернулся?
Одри улыбнулась.
– Думаешь, однажды ты сможешь подняться туда? – подначила она, запрокидывая голову.
На последнем этаже светились окна ресторана.
– Однажды, может быть, – задумчиво протянул Матиас.
Он повел Одри на набережную, которая тянулась вдоль берега.
– А какой вопрос ты хотела задать?
– Мне было интересно, почему ты переехал в Лондон.
– Мне кажется, для того, чтобы встретить тебя, – отозвался Матиас.
Едва они зашли в квартиру в Брик-Лэйн, Одри увлекла Матиаса в комнату. В наспех разобранной постели они и провели остаток вечера, сплетясь воедино; время шло, и воспоминания о тяжелом моменте, который пришлось пережить в баре, постепенно таяли. В полночь Одри почувствовала зверский голод, но холодильник оказался пуст. Поспешно одевшись, они побежали на Спиталфилдс В одном из ресторанчиков, работающих всю ночь, они устроились в глубине зала. Публика там была самая разная. Оказавшись за соседним столиком с музыкантами, они включились в общую беседу. Пока распалившаяся Одри в жаркой схватке отстаивала свое мнение, что Чет Бейкер был куда более великим трубачом, чем Майлз Дэвис, Матиас пожирал ее глазами.
Улицы Лондона были исполнены особой красоты, когда она шагала рядом, держа его под руку.
Они прислушивались к звуку собственных шагов, играли с общей тенью, которая пласталась по тротуару в свете уличных фонарей. Матиас довел Одри до дома из красного кирпича, позволил увлечь себя наверх и ушел только тогда, когда она решительно его выгнала, глубокой ночью. Ее поезд отправлялся через несколько часов, а впереди ждал длинный и трудный день. Она не знала, когда вернется из Эшфорда. Она позвонит ему завтра, обещает.
Вернувшись домой, Матиас обнаружил Антуана, работающего в своем кабинете.
– Ты чего еще не спишь?
– Эмили приснился кошмар, я встал, чтобы ее успокоить, и не смог потом заснуть, так что решил наверстать упущенное за каникулы.
– С ней все в порядке? – встревожился Матиас.
– Я же не сказал, что она заболела, я только сказал, что ей приснился кошмар. Вы этого и добивались с вашими историями о привидениях.
– Скажи на милость, ты случайно не забыл, почему мы отправились в Шотландию, а?
– На будущий уик-энд я начинаю работы у Ивонны.
– Ты над этим сейчас корпишь?
– В том числе!
– Покажешь мне? – полюбопытствовал Матиас, стягивая куртку.
Антуан открыл папку с рисунками и разложил чертежи разных проекций перед другом. Матиас пришел в восторг.
– Это будет потрясающе; как же она обрадуется!
– И есть чему!
– А за работы платишь по-прежнему ты?
– Я не хочу, чтоб она об этом знала, ты хорошо понял?
– А проект дорогой?
– Если не считать гонорара агентства, можно сказать, что я теряю весь доход с двух других строек.
– А ты можешь себе это позволить?
– Нет.
– Тогда зачем ты это делаешь? Антуан долго вглядывался в Матиаса.
– Ты ведь именно этим и занимался весь вечер – оказывал моральную поддержку другу, которого бросила жена, потому что и сам тяжело переживаешь свой развод.
Матиас ничего не ответил, склонился над рисунками и еще раз прикинул, на что скоро будет похож обновленный зал.
– Сколько там всего стульев? – спросил он.
– По количеству посадочных мест, а их семьдесят шесть!
– Так сколько получается стульев?
– А зачем тебе? – не понял Антуан.
– Затем, что стулья ей подарю я…
