По лицу Мьёлль тёк ледяной пот, в груди сжимал когти ужас, какого она, верный воин Аэтероса, не испытывала уже давным-давно. Она слышала тихий, но от этого не менее страшный многоголосый вопль, вопль бестелесных существ, обрушивавшихся сейчас в чёрную бездну.
Что это? Откуда взялось? Яргохор был Водителем Мёртвых, но и только!.. Или это оттого, что он каким-то образом теперь заодно со Спасителем?
– Мьёлль!
Леотар отступил на шаг. Потом ещё на один. На два. На три…
Они держали Яргохора, но вдвоём они простоят тут ещё очень немного времени. Друзья должны были уже рассеять хвост его армии, заставить отвернуть, задержаться, однако Водитель Мёртвых на всё, что творилось у него за спиной, вообще не обращал внимания.
И сейчас, когда он поднялся, Мьёлль ощутила, как тяжёлый взгляд из смотровой щели шлема упирается прямо в неё.
Она не так давно оказалась среди избранной рати Аэтероса. Не так давно – в сравнении с иными гномами или эльфами, но Мьёлль не без оснований считала себя тёртой, побывавшей в передрягах и многое повидавшей. Она знала, что такое страх, и умела его обарывать.
Но сейчас её сковал даже не ужас, а тёмное, обессиливающее отчаяние.
Он неуязвим. У нас нет оружия против него. Нам его не сдержать…
…Маленькая девочка бежит прочь от горящей деревни, задыхается, но бежит, а за спиной – грубые крики и топот. Свист, удар, боль, тьма.
…Молоденькая девушка отмахивается сломанным луком от нескольких гогочущих королевских лесничих. У ног её – неопровержимое доказательство браконьерства, за кое полагается петля – молодой подстреленный олень. У неё выворачивают лук из пальцев, придавливают к земле и – нет, даже не насилуют, – в горло врезается сталь, слепящая боль, ужас, тьма.
…Молодая женщина хватает в охапку ребёнка, кидается к задней двери дома, но створки распахиваются ей навстречу, и впереди – лишь стена копий.
Хруст пронзаемой плоти, и она падает, пронзённая вместе с сынишкой сразу полудюжиной пик. Страшная мука – оттого, что малыша уже нет, – звериное отчаяние, заглушающее даже боль, тьма.
Она умирала раз за разом, и каждый раз всё было взаправду, она словно мгновенно забывала, что это лишь иллюзия, внушённая Водителем Мёртвых.
Магия истаивала и убегала, Мьёлль тянулась к ней губами, словно истомлённый жаждой – к воде, но живительная влага исчезала бесследно. Заклятия распадались, она не могла сплести даже самого простого.
Рядом с ней прошелестело что-то чёрное, смутное, пахнущее кровью. Меч Водителя Мёртвых вновь столкнулся с клинком Леотара, и на сей раз рыцарский меч не выдержал.
Мьёлль крикнула, руки рванули тетиву, стрела ударила по чёрному клинку, хоть ненамного, но отбила в сторону; лезвие рассекло шлем Леотара, но удар, что нацелен был ему прямо в лицо, лишь окровянил рыцарю ухо.
Аэтерос… где ты… мы… погибаем…
Пальцы Мьёлль сомкнулись на розовом кристалле.
Учитель!.. Помоги!..
Рыцарь выпустил из рук эфес раздробленного меча, мягким движением, несмотря на рану, выхватил откуда-то из-за спины небольшой боевой топорик с отведённым вниз «клювом», зацепил им полосу чёрной стали, кинул себя вперёд, прямо на Яргохора.
Что-то истошно и тонко завизжало в воздухе, и на затылок Водителя Мёртвых обрушилась громадная летучая мышь, меж её когтей что-то ослепительно сверкнуло, грянул гром, и шлем Яргохора разлетелся на куски.
Пустота и тьма вторично глянули прямо в глаза лучнице.
Уже падая, она выпустила кристалл и в последний раз рванула тетиву; та жалобно застонала и лопнула. Стрела свистнула прямо в сгущение мрака, в то, что было головой Водителя Мёртвых; и тот, вдруг судорожно дёрнувшись, так же судорожно дёрнул и мечом.
Чёрное лезвие врезалось в бок Мьёлль, разрубая лёгкий доспех и плоть.
Но зато рыцарь Леотар был уже совсем рядом с гигантом, и его топорик полетел, разбрасывая искры, целя туда же, где исчезла последняя стрела лучницы.
Вампир, кружа сверху, тоже ринулся в атаку, и с крыльев его тоже текла темнота, но совершенно иная, чем у Ярогохора, – тёплая, своя, в которую не страшно окунуться.
Водитель Мёртвых впервые закричал, вдруг обретя голос; и этот крик могло породить только беспредельное отчаяние тех, кто был заточён целую вечность в залах Хель.
Души вновь хлынули к Яргохору, но они опаздывали, точно – опаздывали, и он падал, падал!..
Уже угасающим взором Мьёлль, рассечённая почти пополам, досмотрела, как Яргохор обрушивался наземь, словно ему подрубили ноги. Розовый кристалл покрылся паутиной мелких трещин и рассыпался невесомой пылью; боль уходила, наваливался покой.
Мы победили… мы его остановили… Всё хорошо… Аэтерос… будет… доволен…
* * *
Хедин, Познавший Тьму, знал, что пришла беда. Кристаллы, розданные подмастерьям, подняли тревогу все разом. Они старательно слали чёрные вести, и ясно было, что без него там не обойдутся.
Он с досадой взглянул на парящий замок. Жаль, очень жаль, но оставить Хьёрвард на съедение Спасителю он просто не мог. Тем более что тот отбросил свои же собственные правила и установления, словно в дикой спешке.
Мы Его останавливаем, подумал Хедин. Ему пришлось отступить из одного мира, Он не выдержал схватки лицом к лицу, и вот теперь, словно решив отомстить, кинулся в Хьёрвард.
Он являл слабость, и это нельзя было не использовать.
А замок и те, кто расставил этот капкан… что ж, им придётся подождать.
Познавший Тьму уже собирался позвать Кирвада, отдать ему приказ обложить такую ценную на вид, но всего лишь приманку в западне и ждать его, Хедина, возвращения, когда на стенах крепости вдруг взвились красные боевые стяги, гулко запели рога, вызывая защитников к бойницам.
«Я ведь помню эти знамёна, – глаза Хедина сузились. – Стяги острова Брандей, стяги тех, кто служил Хаосу, кто стал его человекоорудием… Ещё одна приманка? Чтобы уж он точно никуда не ушёл отсюда?..»
– Кирвад!
– Я здесь, Великий! К твоим услугам!..
– Кажется, здешние хозяева решили помериться силами в чистом поле. Пусть их. Ты знаешь, что делать. У нас не так много владеющих магией, но, полагаю, на этих хватит.
Сильван переступил копытцами, поглядел на крепость, на раскрывающиеся ворота…
– Великий Хедин, они или донельзя глупы, или, напротив, весьма умны.
– Весьма умны?
– Да, Великий. Они хотят навязать нам бой в чистом поле, я бы сказал – надеются на свою магию.
– А почему тогда не подождать, пока мы сами не пойдём на штурм? – поднял бровь Хедин.
– А мы можем и не пойти. Можем встать в осаду, – предположил сильван. – Вот они и стараются.
