Сейчас марш возглавил Кирвад. Он будет «поспешать медленно» и явится к Обетованному в назначенный срок, если он, Хедин, задержится.
Потому что обнаруженный катаклизм Хедин должен увидеть сам, собственными глазами.
Небо перед Познавшим Тьму послушно разомкнулось и вновь сошлось у него за спиной. Обычное голубое небо, по которому бегает местное солнышко – с поверхности оно кажется величиной с мелкую монету, если держать её в пальцах вытянутой руки.
Внизу раскинулись моря и горы, леса и равнины, пустыни и джунгли – всё как во множестве других таких же миров, раскиданных по Упорядоченному.
Всё как везде. И всё совершенно не как везде.
Новый Бог ощутил это мгновенно, едва пронзив голубую небесную сферу.
Живодарящая сила пульсирует и бьётся лихорадочно, прерывисто. На севере и юге, на холодных оконечностях плоского мира, растут, поднимаются выше и выше тёмные, почти чёрные клубящиеся тучи, заполняют небо от земли и до самой хрустальной тверди. Щупальца облаков растягиваются на сотни и тысячи миль, простираются над океаном, жадно тянутся к беспечно раскинувшимся континентам; и в тучах ощущается движение, там что-то прячется, скрывается до срока, что-то чуждое, голодное, алчущее…
Пронзающая мир магия утратила всегдашнее своё плавное, размеренное течение. Сделалась хаотичной, острые её струи устремлялись во всех направлениях, безо всякого порядка, метались, сплетались и вновь расплетались, словно змеи в садке.
Коричневокрылый сокол снижался широкими кругами, нарочито медленно. Он смотрел, слушал и внимал.
Река. Огромная, широченная, вобравшая в себя множество притоков с обширной равнины, простиравшейся, насколько мог окинуть взор. Обычная река, река-кормилица и труженица – берега усеяны рыбацкими деревушками, видны многочисленные пристани, и по самой речной глади тянутся суда, гребные и под парусом, медленно влекутся громоздкие плоты и беляны, какими сплавляют лес из верховий.
Всё мирно. Всё как обычно. Вот раскинулось внизу селение, от речной пристани разбегаются в разные стороны желтоватые песчаные улочки, замер на деревенском торжище небольшой храм Спасителя с нацеленной в небеса перечёркнутой стрелой; люди…
Люди выскакивают из домов, бросают все дела и бегут прямо к нему. Бегут с полей, с огородов, от пристани. Лодки кое-как притыкаются к берегу, и люди тоже бегут.
Вверх по течению реки, от устья, поднимаясь всё выше и выше, катилась крутая волна. Впрочем, уже не волна, настоящий вал, стена воды, вздымающаяся под самые небеса. Она катилась медленно, не спеша, словно сознавая своё всесилие над этими смешными человеческими скорлупками, дерзнувшими испоганить речное русло.
Река повернула вспять. В толще взбесившейся воды мелькали изломанные в щепу судёнышки, брёвна, ещё какой-то сор, играючи слизнутый разъярённой стихией с освоенных человеком берегов.
Древний бог, или богиня, или нимфа, или кто вообще распоряжался этой рекой, – сошёл с ума?
Сила ярилась и бушевала, однако теперь в нарастающем хаосе Хедин ощущал и нечто вроде центра – спокойствие, словно в оке бури, царило вокруг бревенчатого храма Спасителя.
Вниз!
Коричневокрылый сокол сорвался с небес, камнем падая прямо на гребень волны. Кто бы ни чинил здесь этакие непотребства, он за них ответит!
Как будто ощущая приближение Познавшего Тьму, волна разом выросла чуть ли не вдвое. Слух полнил яростный рёв, словно тут бушевала разом сотня исполинских водопадов; крылья потока растекались всё шире, выплёскивались на берег, с лёгкостью снося всё на своём пути – риги, амбары, сенные и лодочные сараи.
Ещё немного – и она слизнёт всю деревню.
Сокол пронёсся над самым гребнем водного чудовища, пена омочила перья. Небо стремительно темнело, облачные рукава с полюсов, преодолев колоссальные расстояния, дотянулись и до этих мест, мгновенно поглотив солнечный свет.
Ступни Хедина твёрдо встали на светлом речном песке.
За спиной – бревенчатые избы рыбаков, сушатся сети на шестах, пахнет рыбой. Взвизгнув, к Новому Богу бросилась и прижалась к ногам кудлатая смешная дворняжка, глаза заполнены ужасом.
«Имей веру с гречишное зерно, – говорили книги Спасителя. – Имей веру с гречишное зерно, и тебе покорится сущее и не-сущее».
Что ж, придётся без гречишного зерна.
Сила вокруг Познавшего Тьму поневоле успокаивалась, упорядочивалась. В своё время Истинному Магу Хедину хорошо удавались огненные заклятия, и сейчас, когда равновесие здесь рухнуло, он едва удерживался от соблазна пустить в ход пламя.
Хедину – распорядителю Упорядоченного хватило бы мощи и вовсе испарить взбесившуюся реку.
Однако он искал, искал виновника, того бога, духа, чародея, что учинил всё это. Может быть, того же, кто обратил в хаос потоки магии в этом мире.
Встретить силу силой – нехитрая штука.
Но нет, никто не прятался в толще волны, никто не тащил её к себе из предгорий, никто не толкал от устья. Никакому Древнему не пришло в голову учинить тут этакое стихийное безумство просто так, без цели и смысла.
Сила послушно потекла вокруг раскинутых рук Познавшего Тьму. Легко, легко – чуть медленнее – ещё медленнее – с откровенным трудом.
Что бы ни наступало сейчас, сдаваться оно не собиралось.
Воля Бога Упорядоченного – такой же его инструмент, как топор плотника или веретено пряхи. Текучая сила, животворная магия подчиняется ей так же, как простому смертному подчиняются его руки или ноги.
Никакой Древний не остановил бы эту волну; стиснутая, сжатая, пронзённая незримыми спицами силы, вода катилась вперёд неудержимо. Но сейчас перед нею встал Познавший Тьму – и каркас водного чудовища лопался, направляющие расточались, воля Хедина разъединяла чужое и чуждое – за исчезающе короткие мгновения времени смертных, – пока громада волны не обрушилась потоками, не хлынула во все стороны сотнями и тысячами ручейков и ручьев, уже не способных причинить кому-то вред.
Волна рушилась, страшная водяная стена с грохотом оседала, оставляя после себя груды обломков, некогда бывших плотами и лодками, пристанями и лавками, сараями и даже домами. Стихия подчинялась Новому Богу, но нехотя, ему приходилось пробиваться сквозь жёсткую, колючую, непокорную силу – как будто суёшь голую руку в усеянный шипами терновник.
За спиной кричали люди, а дворняжка у ног вдруг встала на задние лапы, упёршись передними в колени Хедину, с явным намерением лизнуть его, а потом с самым деловитым видом уселась подле и принялась чесаться.
А Познавший Тьму стоял, вслушиваясь в отзвуки рассеивающейся силы – незнакомой, преломлённой странным, диковинным образом. Конечно, далеко не все сущности Упорядоченного меняют ток силы одним-единственным, на века затверженным способом, но и на обычную волшбу Древних это не походило тоже.
Далеко-далеко, над самым горизонтом, по-прежнему тонущим в тёмных тучах, засверкала вдруг белоснежная искорка.
