Фернстайн отошёл от операционного стола.
— Как у нас очутился этот молодой человек?
— Это история, в которую вам будет нелегко поверить, — отозвалась Лорен чуть слышно.
— Ничего, мы не ограничены во времени, — настойчиво проговорил Фернстайн, усаживаясь за нейронавигатор.
Лорен объяснила, каким причудливым образом Артур во второй раз, после того как она вырвала его из неумелых рук Бриссона, очутился в отделении «неотложной помощи» Мемориального госпиталя.
— Почему вы при первом осмотре не провели более глубокого нейрологического исследования? — спросил Фернстайн, проверяя, как работает прибор.
— У него не было повреждения черепа, сознания он не терял, нейромоторика была удовлетворительной. От нас требуют воздерживаться от дорогостоящих обследований…
— Вы никогда не соблюдаете требований, так что не говорите мне, что сегодня вдруг решили их соблюсти, я всё равно не поверю!
— У меня не было никаких причин для тревоги.
— А Бриссон?..
— В своём репертуаре, — отозвалась Лорен.
— Он позволил вам увезти пациента?
— Не то чтобы позволил…
Пол разразился нарочитым приступом кашля. Вся хирургическая бригада оглянулась на него. Гранелли покинул свой пост, чтобы похлопать закашлявшегося коллегу по спине.
— Вы уверены, что вас ничего не беспокоит, дорогой собрат?
Пол успокоил анестезиолога кивком головы и отошёл в сторонку.
— Замечательная новость! — воскликнул Гранелли — Скажу вам сугубо конфиденциально: если вы умудритесь не заразить все это помещение своими бациллами, то медицинский корпус, к которому я принадлежу, будет вам за это бесконечно признателен. Я говорю от имени бесценного пациента, который мучается от одной мысли, что вы к нему приближаетесь.
Пол, которому казалось сейчас, что его ноги облепила целая колония муравьёв, подошёл к Лорен и умоляюще прошептал ей на ухо:
— Выведите меня отсюда, пока не началась операция. Я не выношу вида крови!
— Постараюсь, — шёпотом ответила ему молодая докторша.
— Моя жизнь превращается в сплошное мучение, когда вы с ним соединяетесь. Если в один прекрасный день вы научитесь общаться хотя бы немного, как остальные люди, это меня вполне устроит.
— О чём вы? Что-то я вас не понимаю, — удивлённо спросила Лорен.
— Я-то себя понимаю! Придумайте, как меня отсюда эвакуировать, пока я не хлопнулся в обморок.
Лорен отошла от Пола.
— Вы готовы? — спросила она Гранелли.
— Большая степень готовности уже невозможна, дорогая моя, я жду только сигнала, — ответил реаниматолог.
— Ещё несколько минут, — объявил Фернстайн.
Норма навела операционное поле на голову Артура. Его лицо исчезло под зелёной тканью.
Фернстайн захотел в последний раз проверить снимки, для чего обернулся к световому панно. Оно пустовало. Он ожёг Лорен взглядом.
— Мне очень жаль, снимки остались с той стороны стекла.
Лорен отправилась за картинками ядерно-магнитного резонанса. За ней закрылась дверь операционного блока. Норма заговорщически улыбнулась Фернстайну.
— Все это недопустимо! — фыркнул тот, берясь за рукоятки нейронавигатора. — Она будит нас среди ночи, об этой операции никто заранее не предупреждён, мы едва успели подготовиться, есть же какой-то минимум процедур, который и в этой больнице необходимо соблюдать!
— Дорогой коллега! — воскликнул Гранелли. — Талант часто проявляется в спонтанности и непредвиденности.
Все лица обернулись к реаниматологу. Гранелли поперхнулся.
— Час от часу не легче!
Дверь предоперационной, где Лорен собирала последние распечатки, резко распахнулась. Появился полицейский в форме. За ним — инспектор полиции. Лорен сразу узнала врача в халате, тыкавшего в неё пальцем.
— Это она, немедленно её арестуйте!
— Как вы сюда попали? — удивлённо спросила Лорен полицейского.
— Дело как будто срочное, мы захватили его с собой как провожатого, — ответил инспектор, указывая на Бриссона.
— Я явился, чтобы присутствовать при вашем задержании за попытку убийства, препятствование врачу в выполнении его профессиональных обязанностей, похищение одного из его пациентов и угон кареты «скорой помощи»!
— Если позволите, доктор, я тоже приступлю к выполнению своих обязанностей, — прервал Бриссона инспектор Эрик Брейм.
Последовал вопрос к Лорен, признает ли она изложенные факты. Она набрала побольше воздуха и поклялась, что действовала исключительно в интересах пострадавшего. Речь шла о необходимой обороне…
Инспектор Брейм сказал, что ему очень жаль, но судить обо всём этом не в его компетенции, ему ничего не остаётся, кроме как надеть на неё наручники.
— Это так необходимо? — простонала Лорен.
— Закон есть закон! — ликующе крикнул Бриссон.
— У меня есть ещё одни наручники. Если вы вновь заговорите вместо меня, я и вас арестую за незаконное присвоение функций сотрудника сил охраны порядка! — пригрозил инспектор.
— Разве существует такой состав преступления? — осведомился врач.
— Желаете убедиться? — спросил Брейм твёрдо. Вместо ответа Бриссон сделал шаг назад, позволяя полицейскому продолжать допрос.
— Куда вы девали «скорую»?
— Она на стоянке. Утром я бы отогнала её назад.
Из громкоговорителя донёсся хрип. Лорен и полицейский оглянулись. К ним обращался из операционного блока Фернстайн.
— Вы можете мне объяснить, что происходит?
Щеки молодой женщины побагровели, она опёрлась о пульт, точно склонившаяся под тяжестью происходящего с нею. Её палец нашёл кнопку переговорного устройства.
— Простите меня, — пролепетала она, — я в полном отчаянии…
— Это полицейское вторжение как-то связано с больным на операционном столе?
— В некоторой степени, — призналась Лорен.
Гранелли подошёл к стеклу.
— Он что, бандит? — спросил он почти в восторге.
— Нет, — ответила Лорен, — это я во всём виновата, мне очень стыдно.
— Никогда не стыдитесь, — посоветовал ей анестезиолог. — Я в вашем возрасте тоже позволил себе две-три шутки, стоившие мне нескольких вечеров в обществе карабинеров. Вот только форма у них гораздо элегантнее, чем у ваших полицейских.
Его перебил подошедший к микрофону инспектор Брейм.
— Она угнала карету «скорой помощи» и похитила этого больного из другой больницы.
— Одна?! — воскликнул анестезиолог с ещё большим воодушевлением. — Сногсшибательная девушка!
