«А ну-ка, хватит разводить нытье, — Андрей мысленно одернул себя, стараясь внутренне вновь войти в колею привычных дел и забот. — Нашел время! Тоже мне Ромео, блин, выискался. Все! Забудь! Так, что там у меня на утро?»
Лишь бегло вспомнив все, что ему предстояло сделать за сегодняшний вечер и завтрашнее утро, Лавров моментально почувствовал, как надвигающийся на него «девятый вал» текущих проблем без остатка вытесняет еще минуту назад казавшиеся ему безграничными горечь и уныние…
Глава 3
…Андрей сидел в купе вагона скорого поезда и молча смотрел в окно на проносящиеся мимо села и полустанки, леса и перелески, на колонны машин, стоящие у железнодорожных переездов с пронзительно дребезжащими звонками, на призрачно пролетающие мимо встречные составы. Только теперь он мог позволить себе хоть немного расслабиться. И вчерашний вечер, и сегодняшнее утро выдались как никогда напряженными. Собственные сборы, в том числе подготовка дорожного «сухпая», много времени не заняли. «Сухой паек» в дорогу Лавров подготовил себе сугубо штатский — чтобы даже в мелочах не походить на военного.
«Прикид» он выбрал себе не босяцкий, но и не в духе «хайлайфистов» — легкий костюм спортивного стиля и обычный «треник» с футболкой для путешествия в вагоне. То же самое по его рекомендациям должны были себе подобрать и парни. Но им это сделать было гораздо сложнее. В армии солдатам «гражданка» не положена, поскольку ее наличие подразумевает возможность хоть разок, да сорваться в самоволку. Однако Андрей прекрасно знал: у запасливых каптенармусов можно найти что угодно, вплоть до модельных шмоток от Дольче и Габбана. Поэтому в течение прошлого вечера все тринадцатое отделение, говоря по-народному, прибарахлилось с головы до ног. Воспользовавшись тем, что ночь им была предоставлена для подготовки в дорогу, спецназовцы постарались подогнать вещи сообразно своей стати и вкусам.
Прибыв утром в расположение батальона, Лавров только мог развести руками — до того его подчиненные стали непохожи сами на себя. Но их вид он оценил достаточно высоко — совсем недавно полученные ими чужие вещи сидели, как влитые. Теперь со стороны спецназовцев можно было принять за компанию студентов какого-нибудь гуманитарного вуза, с вечным стремлением подчеркнуть свою индивидуальность, самовыразиться и отстоять право на непохожесть мнений.
В течение первой половины дня Андрею пришлось изрядно помотаться между штабом полка и отделом паспортно-визовой службы, чтобы вовремя получить загранпаспорта, оформленные в связи с чрезвычайно важной операцией в рекордно короткие сроки — всего за один вечер и утро следующего дня. Каким образом в них оказались все до одной положенные визы — он не допытывался, поскольку понимал: и у пэвээсников есть свои профессиональные секреты. Заглянув в свой паспорт, Лавров обнаружил, что он теперь стал Евгением Корнеевым.
Потом у ворчливых военных финансистов «аккордом» удалось выбить деньги на все отделение. Те упирались до последнего, настаивая на том, что каждый получающий должен расписаться за свою сумму. И трудно сказать, как долго продолжалась бы эта оборона, наподобие той, что некогда заняли бедолаги-турки, засевшие в Измаиле в ожидании суворовского штурма, если бы не звонок генерала Федина, пресекший твердолобое упрямство бухгалтера с погонами подполковника.
Лавров, даже стоя в паре метров от его стола, вполне отчетливо слышал свирепый генеральский рык, вырывавшийся из телефонной трубки:
— Вы что, решили там устроить саботаж?! Я вам что приказал сделать еще вчера? Или вы русский язык разучились понимать?! Немедленно делайте, что приказано, иначе погоны на полку положите!
Позеленевший подполковник, выслушав все это, осторожно, словно гранату с выдернутой чекой, положил трубку на место и немедленно подписал бумаги. Вопреки опасениям Лаврова, каждому из участников операции все же было выдано по «тридцатке». Правда, вместе с транспортными расходами.
И вот они в пути. Неугомонные колеса торопливо отстукивают версту за верстой, за окном мелькают провода, семафоры, столбы, деревья… Спецназовцы распределились по разным вагонам так, чтобы на каждый приходилось не более чем по два человека. Разумеется, здесь едва ли кто мог отслеживать их группу, но на этом настоял Андрей — нужно было изначально настраиваться на некоторую автономность действий, когда связь внутри команды чисто условна, нужно учиться понимать своего товарища с полуслова, с полувзгляда и при этом сработать точно, без ошибок.
Незаметно закончился день, в окнах сгустились сумерки, соседи по купе, малоразговорчивая пожилая чета, поужинав, начали готовиться ко сну. Чтобы не мешать женщине переодеться, Лавров вышел в коридор. Здесь было малолюдно, и он, стоя у окна, смотрел на далекие огни какого-то крупного поселка или маленького городка. Неожиданно боковым зрением он заметил идущего по коридору Лома. Тот шествовал, как бы прогуливаясь, без цели и определенного смысла. Но Андрей почувствовал, что Дерюгин появился здесь не случайно.
А Лом, «стрельнув» сигарету у одного из стоявших в коридоре, направился обратно и, встретившись глазами в оконном стекле с Лавровым, чуть заметно указал взглядом в сторону своего вагона. Теперь Андрею было яснее ясного, что случилось нечто непредвиденное. Немного подождав, он отправился следом за Ломом. Интуиция не подвела его и на сей раз. Оказалось, в не очень приятную историю влип Кир.
Выйдя от нечего делать в прокуренный тамбур — сам он не курил, как и, по настоянию Лаврова, все отделение в целом (много ли высидит под водой курилка с закопченными легкими?) — Олег Слуцкий стал свидетелем отвратного зрелища. Какой-то неряшливый мордатый тип с сальными сосульками волос, явно перебравший горячительного, всей тушей прижал в угол тамбура худощавого паренька в очках лет восемнадцати и, сдавив тому горло левой пятерней, правой рукой обшаривал его карманы. Кир, шлепнув мордатого по спине, предложил ему угомониться и перестать безобразничать. Пьяный отморозок, разом обернувшись к нему, с воплем:
— Ты че, козел!.. — выхватил из кармана нож с выкидным лезвием и попытался ударить им спецназовца в живот.
Блокировав руку с ножом, Кир правой нанес короткий, прямой удар правой в голову нападающего. И, как видно, не рассчитал силы удара. Впрочем, кто бы мог подумать, что восьмипудовый громила, при такой объемистой туше, окажется столь хлипок и нестоек к кроссу, полученному в переносицу? Мгновенно обмякнув и выронив нож, мордатый с бессмысленно перекошенной физиономией повалился на пол. Спохватившийся Кир проверил его пульс, и хотя биение артерии, правда, очень слабое, под пальцами ощущалось, но привести его в чувство не удалось. Скорее всего, тот заработал серьезное сотрясение мозга, и ему требовалась срочная помощь врача.
Растерянный и испуганный «ботаник» сбивчиво рассказал о том, что его уговорили сыграть в подкидного дурачка какие-то внешне нормальные, симпатичные ребята. Он и сам не заметил, как согласился на копеечные ставки, которые постепенно выросли до сумм очень даже солидных. «Ботаник» опомнился лишь тогда, когда оказалось, что он проиграл не только все деньги, которые мать дала на дорогу, но еще и остался должен больше десяти тысяч. Осознав, что теперь об МГУ, куда он ехал поступать, можно было гарантированно забыть, «ботаник» обвинил парней в шулерстве и отказался платить. И тогда в дело вступил мордастый…
