Отец крепче обнял дочь, погладил ее по волосам, а затем заговорил — и глаза его увлажнились:
Не от меня зависит, ждать вам или нет. Ее любовь вы должны завоевать, не мою! — Нора обняла отца, спрятала лицо у него на груди, а он продолжил: — Нельзя отменить то, что сделано. Если Нора вас любит — а похоже, что так, — я правду говорю, дочка?
Она обратила к нему лицо, по которому текли слезы, заглянула в его глаза и прошептала:
Да, отец!
Теплая волна прокатилась в моей груди, голова закружилась от близости счастья.
Ну, ну! Вы оба слишком молоды, — добродушно сказал Джойс. — Бог знает, что случится в ближайший год. Пусть девочка сама выбирает, что делать. Она не особо много джентльменов видала. Дорогая, я согласен на все, что сделает тебя счастливой, помоги нам, Господи!
И когда я могу рассчитывать на согласие? — едва я произнес вопрос, как понял, что совершил ошибку и не почувствовал настроение упрямого отца.
Джойс снова помрачнел, сурово взглянул на меня и заявил:
Я думаю о дочери, сэр, а не о вас! Если ее счастье принесет вам добро — пусть так будет, ваша удача. Я считаю, вам надо еще пообщаться и пусть она обдумает все получше. Но вы, сэр, должны дать мне слово, что никаких любовных вольностей допускать не станете. Мы люди простые, но мы знаем, что такое честь. Будь вы один из нас, я ничего такого говорить бы не стал, но вы человек чужой и не нашего поля ягода.
Все было сказано теперь ясно и определенно, но я решил предпринять еще одну попытку обозначить хоть какие-то сроки нашего соглашения, так что осторожно поинтересовался:
Если все пойдет хорошо, и вы дадите согласие — даст бог, так и случится, — когда я могу снова обратиться к вам за благословением?
Как только возникала необходимость давать внятный и точный ответ, Джойс становился угрюмым. Он посмотрел на дочь, затем на меня, погладил ее по голове, а затем сказал:
Вот когда найдется сокровище Ноккалтекрора, тогда и приходите, и требуйте ее! Сразу все и получите!
У меня мелькнула дикая мысль, что все мы и вправду находимся под заклятием горы и что в моих силах управлять ее стихиями, а потому я неожиданно для себя с легкостью ответил:
Тогда я могу потребовать ее сейчас!
Что? — он был удивлен и разгневан.
Сокровище Ноккалтекрора здесь. Вы держите его в своих руках!
Ах вот оно что! И вы, конечно, решили ограбить меня! — он усмехнулся. — Ступайте! Мне уже хватит вашего общества! Даже дочь и то хотела немного побыть наедине со мной.
Я поклонился и развернулся к двери, но на самом пороге меня остановил голос Джойса:
Постойте! В конце концов, молодость дело такое. Кажется, вы не причините вреда.
Он потянул мне руку, и я охотно пожал ее. С этим жестом между нами и вправду установилась новая связь, при дававшая мне уверенности. Я решился с делать шаг к Норе и коснуться ее руки — и она не отстранилась, я поцеловал тыльную сторону ее ладони, поклонился и вышел. Но едва за мной закрылась дверь, Джойс тоже покинул дом и снова окликнул меня:
Заходите через часок, — предложил он и вернулся к себе.
Я бесцельно бродил среди скал, карабкался по узким каменистым тропам Полей Утесов, шагал сквозь высокую траву, густо разросшуюся за время частых дождей, и, наконец, оказался на том самом плато, где отыскал Нору. Я сел на тот же самый валун, где мы сидели с возлюбленной, я чувствовал, что готов целовать эту скудную землю, по которой она ступала. Я горячо молился, и сердце мое пылало от неукротимой любви. Будущее представлялось в самом радужном свете, и я готов был все сделать для прекрасной Норы. Если бы это было в моих силах, я бы вознес ее над землей, чтобы ни одна колючка, ни один камень не причинили ей боль или неудобство.
Когда миновал час, я пошел назад к коттеджу. Дверь была открыта, но я постучал. Нежный голос пригласил меня войти. Нора ждала меня в центре комнаты, лицо ее сияло, хотя еще видны были следы недавних слез. Я догадался, что время, проведенное мною среди скал, не прошло даром для дочери и отца, которые смогли наедине поговорить открыто, от всего сердца. Старая любовь соединилась с новой, и жизнь для Норы стала полнее и ярче. Я подумал, что отец наверняка нашел в себе силы принять счастье своей дорогой дочери. Без лишних слов я заключил ее в объятия, и она отозвалась без ложной стыдливости, доверчиво и нежно. Господь свидетель, как велика истинная любовь и как чисты ее пути и помыслы!
Мы сели бок о бок и принялись говорить о чувствах и о мелочах жизни, о пустяках и о том, что важно для влюбленных, мы вместе строили дом нашей надежды. Ничто не омрачало наши мысли, лишь тень солнца, клонящегося к закату, постепенно погружала комнату в сумрак. Длинные, косые лучи рисовали на полу бриллиантовый узор, повторяя рисунок оконного переплета, потом эти пятна стали бледнее, поднялись на стену напротив. Так и сидели мы, пока не услышали голос Джойса:
Весь день думаю, думаю, и, пожалуй, это удивительно счастливый день для всех нас. Полагаю, сэр, что человек, завоевавший сердце моей дочери, может гордиться этим. У нее золотое сердце! Я должен вручить ее вам! Простите уж, сперва меня одолели опасения. Но уверен, что вы будете хорошо заботиться о моей девочке. Для меня она всегда была и остается зеницей ока. Не обманите ее доверия! Он помедлил мгновение, а потом протянул мне руку, а Нора бросилась ему на шею, прижалась к отцовской груди и пролепетала:
Папа, дорогой, ты так добр! И я очень, очень счастлива! — потом она взглянула на меня, положила ладонь на мою руку и сказала со всей серьезностью: — Теперь он и для тебя будет отцом. Люби и почитай его так же, как я!
Хорошо, — ответил я, и мы, все трое, соединили руки.
Прежде чем уйти, я сказал Джойсу:
Вы сказали мне, что я смогу потребовать ее, когда будет найдено сокровище горы. Ну что же. Дайте мне месяц, и, возможно, некое сокровище нам найти удастся.
Я не хотел признаваться ему сейчас в покупке прежнего его участка, чтобы сделать сюрприз позже.
Что вы имеете в виду? — удивился он.
Скажу через месяц. Или раньше — если ход дела ускорится. Но доверьтесь мне — обещаю нечто приятное.
Джойс улыбнулся и покачал головой, вероятно, приписав мои слова горячности молодого и влюбленного человека.
Нора вышла на порог, чтобы проводить меня, и поцеловала, покраснев, словно роза. Мы еще немного помедлили, прежде чем расстаться. От ворот я оглянулся: отец и дочь стояли перед домом и смотрели мне вслед. Рука его лежала на ее плечах, а ее голова склонилась на отцовскую грудь.
Я вернулся в Карнаклиф, переполненный счастьем и восторгом. Ноги мои летели, не касаясь земли, а голова кружилась. Впереди простиралась дорога к прекрасному будущему.
Глава XII Поиски в болоте
На подходе к дому я встретил Дика, который шел мне навстречу. Он выглядел счастливее, чем утром, когда мы расставались. Я поверил, что теперь, когда шок и разочарование отступили, он больше заинтересован в моей удаче. Я рассказал ему обо всем, что произошло, и он согласился, что совет, данный мне Джойсом, звучит разумно. Некоторое время после этого мы молча шли в сторону отеля, я несколько ускорил шаг — я вдруг понял, что уже почти сутки ничего не ел. Прозаично, но правда: я был ужасно голоден. Волнение и радость редко уступают по силе воздействия аппетиту, а горе и страх вовсе изгоняют его.
