Грузный, не очень-то приятного вида человек с недовольной миной смотрел на нее молча, лицо его ничего не выражало. Зоя станцевала второй танец.
— Завтра приходи, — сказал он, опрокидывая в себя рюмку с темно-коричневой жидкостью. «Коньяк», — подумала Зоя.
Первые дни она не танцевала, а просто сидела в сторонке, наряженная в зеленоватые прозрачные одежды (купальник и газовую юбку она одолжила у Наташи), и чувствовала себя девушкой на продажу. На нее обратили внимание, один клиент, молодой мужчина, заказал ее в отдельный кабинет, где она должна была перед ним раздеваться.
«Давай, Зоя, — сказала она сама себе, — тебе надо платить за квартиру и копить деньги на ребенка».
Вот этот первый приватный танец с раздеванием она помнила смутно. Словно память, жалея ее, стерла почти весь ее ужас и стыд, оставив лишь ощущение того, что в какой-то момент она почувствовала свою власть над мужчиной. Он сразу же после танца дал ей свою визитку и предложил встретиться.
— Ты здесь недавно?
Наташа успела предупредить ее о подобных вопросах и научила, как отвечать.
— Тебя захотят снять, попытаются узнать, новенькая ты или нет. Уходи от ответа или отвечай расплывчато, но не груби. Но пусть мужик поймет, что ты с ним не пойдешь, что ты танцовщица, а не проститутка.
Зоя так и не поняла, какая разница мужчине, давно ты занимаешься стриптизом или нет. Разве что они посчитают тебя неопытной и постараются убедить тебя в том, что ты просто должна повестись на их предложение.
— Будь стервой, улыбайся им в лицо, танцуй, заводи, но не позволяй к себе прикасаться. Это золотое правило. Иначе вылетишь. О тебе среди мужиков пойдет определенная слава, а это нехорошо. Да и из клуба вылететь можешь.
Наташа и сама говорила полунамеками, всего не объясняя. Но Зоя, наблюдая за тем, как работает «Мия» (она же Наташа), довольно скоро разобралась в стиле поведения профессиональных стриптизерш и в какой-то момент почувствовала даже, что не испытывает стыда, раздеваясь.
— Вот скажи, — сказал ей как-то Юра, заглянувший к ней на ужин, — чем ты отличаешься от артистки балета? Количеством одежды? И все?
— У них шест горизонтальный, а пилон — вертикальная штука. И движения мои резко отличаются от балетных… Сам понимаешь.
— И всего-то? Кстати говоря, я тут недавно вычитал о вашей профессии. «Здесь платят, чтобы стояло, а не за то, чтобы трахаться. Здесь покупают не женщину, а мечту». Вот такие вот дела, моя дорогая Зоя. Так что теперь и мне все стало как будто бы ясно. А как там с охраной? Я имею в виду, тебя охраняют?
— Пока — да. А что будет дальше, не знаю.
— И как тебя теперь зовут?
— Лика.
— Невыразительно, но все равно мило. У тебя уже есть постоянные клиенты?
Зоя как раз подсчитывала деньги и раскладывала на столике.
— Вот это за квартиру, это на куртку, это на еду… Что? Постоянные клиенты?
Она ходила по дому в легких брючках и майке и была счастлива, что хотя бы здесь не надо раздеваться и танцевать.
— Да, появились уже постоянные, но какие же они скучные! Думают, что за деньги я расскажу им свою жизнь.
— А что, им это интересно?
— Да просто в душу лезут, когда мы остаемся в кабинете вдвоем. Расспрашивают, почему я пошла в стриптиз, словно я — проститутка и они готовы меня спасти. Короче, ведут себя по-идиотски. Но Наташа предупредила меня, почему они так себя ведут и какая у них цель.
— Даже я понял, — рассмеялся Юра. — Типа в душу лезут, хотят сыграть на твоих чувствах, пообещать горы золотые, а потом назначают встречу за пределами клуба, так?
— Примерно так.
— И что ты отвечаешь им на это?
— Ничего. Улыбаюсь.
Иногда и сам Юра, забывшись, заводил с ней разговоры о ее будущем.
— Вот скажи, ты действительно думаешь, что сможешь зарабатывать этой профессией?
— Юра!
— Но кто еще тебе скажет правду? Я переживаю за тебя, Зоя. Стрип-клуб, как мне кажется, это временная работа. Давай подумаем вместе, где и чем ты могла бы зарабатывать сама, без этого клуба? Быть может, тебе организовать свое шоу? Или договориться и выступать в ресторанах?
— Да чем ресторан отличается от клуба? Пьяные мужики, взглядами раздевающие тебя… Только в нашем клубе я зарабатываю стабильно и могу что-то планировать, а в ресторанах и чаевые меньше, да и заработок тоже.
— Наверное, я сейчас тебя сильно разозлю, если спрошу: почему ты не хочешь нигде учиться? Поступила бы в институт, университет. Ты же умная, способная.
— Точно разозлил! Ну не вижу я себя нигде, понимаешь? Не знаю, чем мне заняться и куда идти учиться. Серьезно. Я не математик, не философ, не художник, не физик или химик… Не менеджер, не таксист… еще продолжать?
— Надеешься выйти замуж?
Зоя вспомнила Шорохоффа и почувствовала, как по щекам ее потекли слезы. Она заставляла себя не думать о нем. Не вспоминать. Но на ее ночном столике лежал его двухтомник. Сюрреалистический роман «Стеклянная гильотина» и пьеса «Реинкарнация поневоле». Роскошные, ни на что не похожие произведения, где он поднимает такие глубины человеческого подсознания, так манипулирует читателем, заводит его, шокирует и затягивает в свои миры, что не влюбиться в него просто невозможно. Шорохофф — это глыба, это сверхчеловек, это дьявол, это будоражащая сладость, которая заставляет твое сердце биться так, что оно готово взорваться в грудной клетке. О чем он пишет? О любви, о смерти, но чаще всего — о бессмертии. И каждый роман — это придуманный им мир.
Шорохофф и вопрос Юры о замужестве. Какая связь? А никакой. Просто она никогда в жизни не выйдет замуж и будет вечно любить своего гения.
Обыкновенного человека из плоти и крови, но с драгоценными мозгами и нежным телом, которое подарило ей ребенка. Пусть это будет его маленький волшебный клон. Мальчик с такими же разными, как у отца, сине-черными глазами.
— Садись, Юра, будем есть салат. Есть еще сыр, творог. Да, и вот еще — крекеры!
— Открой холодильник!
Юра! Оказывается, пока она принимала душ, он забил ее холодильник продуктами. И когда успел? Должно быть, она, впустив его, просто не обратила внимания на то, что он пришел не с пустыми руками.
— Спасибо. Какой же ты милый!
За ужином больше тема образования не поднималась.
— Раз уж мы так часто стали видеться и ты пытаешься направить мою жизнь в нужное, полезное русло, позволь и мне задать тебе вопрос: а у тебя какое будущее? Ты же тоже танцовщик, к тому же без диплома, и все еще продолжаешь заниматься в балетной школе. У тебя у самого какое будущее?
— У моих родителей бизнес, кроме этого, у меня есть друг, мы с ним готовим спектакль.
