И Лили захлестнула волна воспоминаний… О том, как ее в одиночку растила мать, которая постоянно переезжала с ней с места на место, делая медицинскую карьеру, и Лили никогда нигде не задерживалась, лишенная возможности завести настоящих друзей. Только когда Лили сама поступила на медицинский факультет, ее мать наконец-то осела в Лос-Анджелесе, а вскоре стала жертвой рано развившейся болезни Альцгеймера. Лили вернулась к матери, а потом была вынуждена на четыре года поместить ее в хоспис, где та и прожила вплоть до своей смерти год назад. Спасением от одиночества в пустом доме матери стала работа. Три последних года лаборатория и была для Лили настоящим домом. Прибежищем. Пока не появился он…
– Ну вот, вы опять!
– Что я опять?
Он шире расплылся в улыбке, и земля ушла у Лили из-под ног.
– Используете меня в качестве мишени для стрельбы отравленными ядом взглядами.
Лили пожала плечами.
– Их просто окунули в сильнодействующие транквилизаторы. Или зарядили пятьюдесятью тысячами вольт.
И тут он откинул голову и засмеялся. Этот смех… он переворачивал все внутри, вызывая неконтролируемый всплеск гормонов. Что ж, она наконец-то обнаружила, что у нее есть все эти гормоны. И Лили вдруг распалилась, представив его точеное тело, взмокшее от…
Она никак не могла отмахнуться от этих чувственных фантазий. Ее язык покалывало от доселе неведомого желания притянуть этого красавца к себе, провести рукой по его скуле, ощутить его мужественность…
«Остановись, ради бога! – одернула она себя. – Прекрати это немедленно!»
Увы, защиты против столь явной харизмы и чувственной силы у нее не было. А она-то думала, что такие мужчины существуют только в сказках…
Балдуччи вновь ослепил ее улыбкой.
– Выходит, ваша цель – не убить меня, а просто вывести из строя.
Лили занервничала, но нашла в себе силы парировать:
– Да, временно, просто чтобы убрать вас с моего пути. Я хочу, чтобы вы исчезли из моего мира, а не из мира вообще.
– Как великодушно с вашей стороны!
Лили вздохнула.
– Когда это не касается моей лаборатории – теперь вашей, вынуждена признать: вы – действительно значительная сила.
Он вскинул брови.
– Неожиданно, учитывая то, что вы наговорили обо мне на собрании.
– Я – ходячий сюрприз. А сегодня – в том числе для себя самой. Я не собиралась говорить ничего из того, что озвучила там.
– Значит, вы так не думаете?
– Я сказала, что не хотела говорить это.
– Получается, вы на самом деле так думаете.
– А что еще это может означать? – с вызовом бросила она. – Вы неверно информированы, если считаете, что я буду извиняться или отказываться от своих слов.
– Вы сделали и то и другое, когда соизволили признать мою ценность для этого мира.
– И даже при этом мне хотелось бы обладать силой, которая заставила бы вас исчезнуть.
Он покачал головой и еще шире улыбнулся, окончательно добивая Лили.
– И что же вам кажется таким смешным теперь? – мрачно пробормотала она.
– Не смешным – восхитительным. Вы – определенно не первый человек, желающий устранить меня, но вы – первая, кто говорит мне это в лицо.
– Эй, следите-ка за своей терминологией! А то вдруг с вами что-нибудь случится, и я стану главной подозреваемой! Я лишь желаю избавиться от препятствия в вашем лице. Вернуться завтра на работу и услышать, что вы оставили нас в покое.
– И если бы вам подвернулся случай претворить это в жизнь?
– Я бы не колебалась.
Он снова тихо засмеялся.
– Похоже, при рождении вас обделили осмотрительностью. Вы со всеми такая прямолинейная?
Заметив настороженность в его взгляде, Лили пожала плечом.
– Мне казалось, что ни с кем, но перед вашим приходом Брайан заметил, что меня видно насквозь. Когда вы начали этот свой гипнотический сеанс, и коллеги поддались диктуемому вами коллективному бессознательному, все остатки такта, который я так в себе развивала, испарились.
– Вам это в себе не нравится, – это было утверждение, не вопрос. – И все-таки вы должны смело говорить о своем недовольстве мной. Оно, похоже, выходит за пределы возражений по поводу изменений в рабочем процессе, которые я предлагаю.
Она чуть не расхохоталась.
– Предлагаете? Вы собираетесь диктовать. И вы считаете, что у меня нет повода для недовольства?
– У меня не возникло впечатления, что кто-либо еще разделяет ваше негативное мнение.
На сей раз она действительно расхохоталась.
– Ну конечно, у вас не возникло такого впечатления! Вас наверняка удивил даже один голос против. – Кровь снова вскипела в ее жилах. – Вы прекрасно знаете, какой эффект производите на людей.
– Я заметил лишь разжигающий ненависть эффект, который произвел на вас.
– Верно, ведь я – из разряда этаких сумасшедших ученых.
– А разве вам всем не полагается быть такими?
– Именно так я и думала, – вздохнула она. – Но коллеги не смогли побороть желание получить безграничные блага.
– А вы – смогли.
– Да.
Синева его глаз стала еще ярче.
– Почему вы так упорствуете? Почему вас не прельщает обещание предоставить вам все, о чем вы могли только мечтать?
– Я сказала вам почему, и вы уже поняли, что я ненавижу излишества. Вы же с наслаждением сокрушили мои аргументы и проигнорировали мои слова.
– Я решил не ввязываться с вами в спор прилюдно и предпочел объясниться наедине.
– Право, не стоит. Мне больше нечего сказать.
– Значит, вы возражаете только против необходимости отказа от собственного проекта?
– Я возражаю против того, что меня вынуждают это сделать.
– Полученные вами результаты никуда не денутся, если вы отложите исследование на некоторое время.
– Не вижу никакой причины для этого, ведь я уже на пути прогресса.
– Причин много, научных и финансовых. Кроме того, работая над моими проектами, вы получите консультационную помощь, и ваша собственная работа в итоге только выиграет.
– Если вы думаете, что мне нужна консультационная помощь, вам не следует пытаться привлекать меня к своим проектам.
– Я имел в виду дополнительную экспертизу. Я не заплатил бы все эти деньги, если бы не считал вас лучшими.
Она лишь отмахнулась.
– Вы ничего за меня не платили. Те сто миллионов…
– Двести миллионов. Половина этой суммы финансирует первую фазу всех проектов, которые я запланировал для вас.
