«Согласно отчёту, – сказала Макензи, – отец Костас, скорее всего, умер в результате ранений. Вероятно, что на момент распятия он был уже мёртв».
«И это что-то означает?» – спросил Эллингтон.
«Думаю, что да. Очевидно, что убийства носят религиозный характер. В пользу этого довода говорит факт распятия. Правда, есть большая разница между актом распятия, как посланием и имитацией распятия».
«Мне кажется, я понял, к чему ты ведёшь, – сказал Эллингтон, – но всё равно продолжай».
«Для христиан образ распятия – это просто изображение. В нашем случае смерть вследствие распятия не является целью убийцы. Если бы это было так, то на телах жертв не было бы других ран. Вот подумай… Христианство, как религия было бы другим, если бы Иисус был распят уже после смерти».
«Думаешь, убийца распинает жертв только для видимости?»
«Пока рано делать выводы, – сказала Макензи. Она сделала долгую паузу, чтобы в полной мере насладиться глотком кофе, – но я бы сказала, что «да». Обе жертвы были представителями духовенства,… в той или иной степени лидерами. Их распятие как христианского символа на дверях христианских церквей – это знак. За этим кроется мотив».
«Ты только что назвала Иисуса Христа христианским символом. Я думал, ты веришь в Бога».
«Верю, – сказала Макензи, – но не так слепо и самозабвенно, как Нед Таттл. Когда дело касается библейских рассказов: говорящего змея, ковчега, подробностей распятия, мне кажется, верование должно отойти на второй план и уступить место слепой вере, а меня это не устраивает».
«Ух ты, – с улыбкой сказал Эллингтон. – Как глубоко ты копнула. Я… на этот вопрос я просто предпочитаю отвечать «я не знаю». Что касается мотива, о котором ты говорила, как нам его найти?»
«Хороший вопрос. Я хочу начать с семьи отца Костаса. В отчётах о ней ничего не сказано. Ещё я думаю…».
Слова Макензи прервал звонок телефона Эллингтона. Он быстро достал его из кармана и нахмурился, увидев имя на дисплее. «Это Макграт», – сказал он, прежде чем ответить.
Макензи слушала, как Эллингтон говорит по телефону, не в силах понять, о чём идёт речь. Не прошло и минуты, как Эллингтон положил трубку и вернул телефон в карман.
«Похоже, что семью Костаса ты навестишь одна. Макграт вызывает меня в офис. Нужно накопать информации по секретному делу, которым он занимается».
«Что, скорее всего, означает рутинную работу, – сказала Макензи. – Тебе повезло».
«И всё равно… странно, что он отзывает меня так скоро, когда у нас нет ни единой зацепки. Это должно означать, что он вдруг проникся бесконечной верой в тебя».
«А ты нет?»
«Не придирайся к словам», – с улыбкой сказал Эллингтон.
Макензи отхлебнула кофе, удручённо отметив, что стакан уже пуст. Она бросила его в мусор, собрала документы и взяла телефон, чтобы снова пуститься в путь. Правда, для начала она подошла к стойке, чтобы купить ещё один кофе.
День собирался быть очень долгим. Если Эллингтона не будет рядом, чтобы помочь ей не потерять бдительность, ей однозначно нужен был кофе.
С другой стороны, долгие дни обычно приводили к новым зацепкам и оказывались довольно продуктивными. Если всё пойдёт по плану, то Макензи доберётся до убийцы ещё до того, как он начнёт планировать очередное преступление.
Глава четвёртая
Подбросив Эллингтона до подземного гаража у здания ФБР (и насладившись быстрым, но страстным поцелуем на прощание), Макензи направилась в церковь Благословенного Сердца. Она не ожидала, что найдёт там что-то стоящее, поэтому, прибыв на место, не была разочарована, ведь так всё и вышло.
Двери в церковь уже заменили на точную копию тех, что она видела на фотографиях с места преступления. Она взошла по ступеням, которые были красивее украшены, чем лестница пресвитерианской церкви Краеугольного Камня, и подошла к новым дверям. Затем Макензи отвернулась от них и оглядела улицу. Она пыталась понять, что ещё могло означать распятие мужчин на входных дверях.
«Возможно, они должны были смотреть на что-то», – подумала Макензи. Перед глазами были лишь припаркованные автомобили, дорожные знаки и редкие пешеходы.
Она опустила глаза к полу и нижней кромке двери. На бетоне виднелись небольшие грязные капли. Она узнала цвет – цвет высохшей крови, впитавшейся в светлый бетон.
Она обратила свой взгляд к лестнице, пытаясь представить, как кто-то тащит по ступеням мёртвое тело. Одно можно было сказать наверняка – это дело не из лёгких. Конечно, Макензи не могла точно знать, был Костас мёртв на момент распятия или нет, но пока это была её рабочая теория.
Стоя у створчатых дверей и оглядываясь, Макензи мысленно прошлась по фактам, известным ей из отчёта. «Использовались те же гвозди, что и на месте убийства Таттла. Жертв объединяет большой разрез на лбу, который, возможно, символизирует терновый венок Иисуса».
Сложно было представить эту жуткую картину, стоя на крыльце церкви. Стоя у входа в неё, люди никогда не думали о смерти и кровопролитии.
«Возможно, в этом и весь смысл. Возможно, это составляющая мотива убийцы».
Чувствуя, что она вот-вот додумается до чего-то важного, Макензи сбежала по ступеням вниз. Было странно не чувствовать присутствия Эллингтона рядом, но когда она вернулась в машину и завела двигатель, думать Макензи могла только о расследовании.
***
Во второй раз за день Макензи вошла в наполненный людьми дом. Отец Костас жил в милом двухэтажном доме в пригороде. Макензи встретила женщина, представившаяся прихожанкой Благословенного Сердца. Она провела Макензи в кабинет и попросила немного подождать.
Через несколько секунд в комнату вошла пожилая женщина. Она выглядела сильно уставшей и до глубины души опечаленной, присаживаясь в кресло напротив нарядной софы, на которой сидела Макензи.
«Простите, что побеспокоила, – сказала Макензи. – Я не знала, что здесь будет так много людей».
«Да, я тоже, – ответила женщина. – Сегодня состоятся похороны, и поэтому здесь все эти люди: члены семьи, знакомые, прихожане, – она сонно улыбнулась и добавила. – Меня зовут Нэнси Алленсворт, я секретарь прихода. Мне сказали, вы из ФБР?»
«Да, мэм. Не хочу вас ещё больше расстраивать, но сегодня было найдено ещё одно тело, с которым поступили так же, как и с отцом Костасом. Жертва – преподобный из небольшой пресвитерианской церкви недалеко от Джорджтауна».
Нэнси Алленсворт прикрыла рот ладонью, не веря своим ушам. «Боже мой, – сказала она, а потом сквозь слёзы и сжатые челюсти прошипела. – Куда катится этот мир?»
Не отвлекаясь, Макензи продолжила: «Как вы понимаете, у нас есть все основания полагать, что раз такое преступление случилось дважды, оно может повториться вновь. Время играет сейчас главную роль. Я надеялась, что вы сможете ответить на несколько моих вопросов».
