Господи, что за чепуха снилась все это время, надо открыть глаза и сделать глоток холодного чая, который стоял на столе, да, наверняка стоял — он помнил, что на столе должен стоять подстаканник, бутерброд, минеральная вода, деньги.
Как же жарко.
Он разлепил глаза и увидел, что лежит лицом в холодной и мокрой траве.
По коже бегали мурашки. Пахло сырой землей. Была ночь, и вокруг щебетали птицы.
Задрожав от холода, Гельмут поднялся и сел на траву. Спать больше не хотелось. С огромным трудом он вспоминал обрывки того, что было до этого: гостиница, какая-то чертовщина с Кестером (господи, откуда здесь Кестер?), прыжок из окна, да, прыжок из окна, прямо в эту холодную траву.
Он огляделся вокруг и понял, что сидит посреди небольшой поляны в лесу, и над ним черное и чистое небо, усыпанное звездами. Среди деревьев далеко впереди мелькали огни костров, мелкие человеческие фигуры, несколько маленьких изб, едва различимых в отблесках огня. В щебетание ночных птиц стали вплетаться и другие звуки. Это были человеческие голоса — мужские и женские, протяжные, звонкие, они поначалу были еле слышны, а потом стали громче, и они стали сливаться в песню. Ее слова были сперва совсем неразборчивы, но затем Гельмут прислушался и стал понимать, о чем поют эти люди. Ой, то не вечер, то не вечер, Ой, мне малым-мало спалось, Мне малым-мало спалось, Ой, да во сне привиделось. Мне во сне привиделось, Что мне малым-мало спалось, Мне малым-мало спалось, Ой, да во сне привиделось. Мне во сне привиделось, Что мне малым-мало спалось…
Давным-давно в детстве Гельмут слышал эту песню от русских крестьян, но слова ее, кажется, были несколько другими. Он наконец встал, отряхнул с рубашки и брюк грязь и пошел в сторону огней.
Пение становилось все громче и отчетливее. Подойдя ближе, Гельмут различил в отблесках пламени лица белокурых девушек в просторных светлых платьях, кудрявых парней в расписных рубашках и седобородого старика, сидящего на крыльце избы, подперев подбородок палкой.
Когда он вышел из рощи, люди перестали петь и уставились на него с удивленными лицами.
— Ты откуда такой? — полюбопытствовал высокий русоволосый парень в широкой рубахе вишневого цвета.
— Я? — Гельмут растерялся. — Я из Калиновой Ямы.
— А сюда зачем пришел? — Парень уткнул руки в бока и нахмурился, остальные же молча смотрели то на него, то на Гельмута.
— Случайно, — пробормотал Гельмут. — Честно говоря, я не помню.
— Квасу тамошнего перепил, небось? — насмешливо сказал парень, и девушки вокруг него захихикали.
— Или пирожков с мясом переел? — подхватил другой, темноволосый и в желтой рубахе.
Девушки вновь засмеялись. Старик равнодушно смотрел на Гельмута и улыбался одним краем губ.
— Ладно, хрен с тобой, — махнул рукой парень в вишневой рубашке. — Звать-то тебя как?
— Олег, — машинально выдал Гельмут.
— Врешь, — ответил парень, глядя ему в глаза. — Ну да ерунда это все. Я Иван. Кстати, я тоже вру, но можешь называть меня так.
— Его Петр зовут! — засмеялась одна из девушек.
— Не Петр, а Павел! — захохотала вторая.
— Всю жизнь его Николаем называли! — крикнула третья, и все они расхохотались.
— Зачем пришел-то? — продолжил Иван. — Песня понравилась?
— Просто пришел, — буркнул Гельмут. — Если хотите, уйду.
— Да ладно уж. Прости, люблю посмеяться. Нам про тебя дед рассказывал, — голос Ивана вдруг стал серьезным.
— Что? Какой дед?
— Глаз у тебя, что ли, нет? Вот он, на крыльце сидит.
Старик, сидевший на крыльце, вновь усмехнулся в белую бороду.
— Дед говорил, что придет человек, который заблудился здесь и кое-что ищет. Что же ты ищешь?
Гельмут посмотрел на деда, на Ивана, на стоящих вокруг девушек, на костер.
— Я не знаю, — ответил он.
— Знаешь! — крикнул вдруг дед с крыльца. — Но не помнишь. Это нехорошо. Вспоминай.
«Что я ищу? Что за вопросы? Как я могу здесь что-то искать? — подумал Гельмут. — Черт, да что я вообще здесь делаю?»
— Я действительно не помню, — признался он.
Дед нахмурился.
— Должен вспомнить, — ответил он. — Я-то знаю. И они знают. Все знают. Один ты забыл. А должен вспомнить.
Гельмут подошел ближе к костру, сел на бревно, погрел руки. Задумался.
— Я тоже знаю, — сказал Иван. — Но не скажу. Вспоминай.
Что-то далекое и забытое вдруг зашевелилось в голове.
— Я ищу… — пролепетал он.
— Да? — старик насторожился.
Что-то знакомое, что-то, что он слышал совсем недавно, не здесь, где-то далеко. Далеко, но недавно.
— Я ищу Спящий дом, — неожиданно для самого себя сказал Гельмут.
— Молодец, — удовлетворенно улыбнулся старик. — Дурак, но молодец. А ты хоть знаешь, зачем тебе Спящий дом?
— Чтобы выбраться.
— Откуда?
Гельмут замолчал и задумался.
— Он даже не знает, где он! — расхохотался парень в желтой рубашке.
— Не знаю, — пожал плечами Гельмут.
— Дурак, — повторил старик. — Могу сказать одно: ты уже очень глубоко. А будешь еще глубже.
— Спящий дом, — напомнил Гельмут.
— Смотри-ка, упрямый, — присвистнул Иван.
Старик вздохнул, посмотрел на небо, затем — на Гельмута, хитро прищурился и спросил:
— А ключ-то у тебя есть?
— Нет. Я даже не знаю, как он выглядит и где его искать.
Старик снова вздохнул.
— Тебе нужно найти болотное сердце. Без него в Спящий дом никак не пройдешь. Где оно спрятано — я не знаю. Знаю только, что тот, кто ищет его, обязательно находит. Но оно не здесь. Оно глубже. А Спящий дом еще глубже.
— Я слышал о болотном сердце, — сказал Иван. — Эта штука лежит в болоте.
— Ха, еще бы она валялась в пустыне! — засмеялся парень в желтой рубашке.
— Болотное сердце не умеет говорить, — продолжил старик, не обращая на них внимания. — Но тебе нужно его найти. Найдешь болотное сердце — найдешь и Спящий дом. Не сразу, конечно.
Вдали послышался шум автомобильного мотора. Гельмут взглянул на дорогу и увидел, как в темноте вспыхнул свет фар.
Старик тоже посмотрел на дорогу и усмехнулся.
— Знаешь, кто едет? — спросил он.
— Знаю, — пальцы Гельмута похолодели.
— Что же стоишь на месте? Беги! — крикнул старик.
Машина приближалась. Гельмут огляделся вокруг и быстрым шагом направился назад, к лесу.
