— У вашего Сяо Вэня на удивление нет никаких барских замашек.
— Он обычно все носит в себе, говорить не любит.
— Дело не в том, что он просто носит мысли в себе, он явно что-то скрывает. Зато у нас в этом плане — что в уме, то и на языке.
Лао Цао, соглашаясь, кивал.
На третий день на обед подали тушеную собачатину. Мясо подали с пылу с жару, да еще и под водочку, так что всем стало жарко. Вспотевший Сяо Вэнь обмахивался веером. Вдруг, словно опомнившись, он спросил:
— Дядюшка, а может, нам перебраться обедать к реке?
Лао Хань на это ответил:
— Боюсь, что как-то неприлично принимать гостей на улице.
— Мы же свои люди, к чему эти церемонии, — отозвался Сяо Вэнь.
Тогда они взяли и перенесли свое застолье в прохладное место, расположившись у самой реки под ивами. Прямо у их ног плескалась водица, а ветерок, гуляющий под сенью ив, овевал тела приятной прохладой. У них снова появилось настроение выпить. Они пировали и разговаривали: сначала поговорили про театр, потом про дела в деревне Вэньцзячжуан уезда Сянъюань, потом про дела в деревне Нюцзячжуан уезда Циньюань. За этими разговорами они просидели вплоть до самого заката, пока багряное солнце не заиграло бликами на воде. Сяо Вэнь, разомлев от выпитого, окинул взором деревенскую ширь и восхитился:
— Какое чудесное место!
— Вот вы, управляющий, сказали «чудесное место», и мне тут же пришла в голову одна мысль, — откликнулся Лао Хань.
— Какая? — спросил Лао Цао.
— Надо бы найти для Гайсинь свата, чтобы выдать замуж.
— А за кого? — снова поинтересовался Лао Цао.
— Лично у меня четыре дочки. Был бы сын, так мы наверняка бы с тобой договорились. А так придется сватать за другого. — Сделав паузу, он снова обратился к Лао Цао: — Тут даже не в сватовстве дело, просто если Гайсинь выдать за кого-нибудь из наших, ты будешь здесь частым гостем.
Лао Цао улыбнулся:
— Хорошо-то хорошо, да только далековато.
Тут ему неожиданно возразил Сяо Вэнь:
— Если человек хороший, расстояние не помеха. Люди живут повсюду, но свою половинку и за тысячу верст не отыщешь.
Лао Хань поспешил наполнить Сяо Вэню стопочку и предложил:
— Управляющий, раз у нас пошел такой разговор, может, вы станете сватом?
Сяо Вэнь улыбнулся:
— Ты для начала расскажи, что за человек.
— Есть у меня в деревне один друг, который меня больше всех здесь уважает, зовут его Лао Ню. Его семья делает кунжутное масло. Выдать бы Гайсинь за его сына, так она и горюшка знать не будет. — Сделав паузу, он добавил: — Материальная сторона здесь ни при чем, просто парень у Лао Ню удивительно толковый. Вы чуть-чуть подождите, я позову к себе этого Лао Ню с его сыном, чтобы управляющий сам его оценил.
Сяо Вэнь усмехнулся:
— Да зачем так спешить?
Лао Цао и Сяо Вэнь не приняли этого разговора всерьез, они и не думали, что Лао Хань возьмет и сдержит свое слово. Когда закончился вечерний спектакль, Лао Хань снова организовал застолье и позвал на него продавца кунжутного масла Лао Ню и его сына Ню Шудао, чтобы устроить смотрины для Лао Цао и Сяо Вэня. Ню Шудао было лет семнадцать-восемнадцать, невысокий, большеглазый, чуть робкий, он четко отвечал на все вопросы, что задавал ему Сяо Вэнь. А тот поинтересовался, сколько лет он учился и в каких местах бывал. После расспросов Ню Шудао вежливо пожелал всем приятного аппетита и откланялся. Он ушел, а Лао Ню остался; мужчины снова стали выпивать. Лао Ню хоть и занимался кунжутным маслом, но пить умел. Сяо Вэнь в этом плане тоже был крепышом, но поскольку он уже выпивал за обедом, который длился до самого захода солнца, то, вернувшись с вечернего представления, он практически сразу захмелел. Сяо Вэнь обычно сохранял серьезность и попусту не болтал, но стоило ему выпить, как в нем просыпалась сентиментальность, глаза увлажнялись, и он то и дело повторял: «Тяжко, ох и тяжко». Лао Цао, зная о такой слабости Сяо Вэня, всерьез его сантименты не принимал; а вот Лао Хань и Лао Ню, не зная о такой особенности, очень удивились, увидав, что Сяо Вэнь прослезился и как заведенный повторяет: «Тяжко, ох и тяжко», и толком не понимали, к чему он это говорит.
Когда трехдневное выступление труппы закончилось, Лао Цао сел в повозку на резиновых колесах и вместе с Сяо Вэнем отправился в обратный путь в уезд Сянъюань. По дороге Лао Цао спросил Сяо Вэня:
— Управляющий, как насчет того дела?
— Какого дела? — удивился Сяо Вэнь.
— Насчет того, чтобы просватать Гайсинь. Друг подошел к этому со всей серьезностью, поэтому мне неудобно отделаться обычной шуткой, выйдет что-то из этого или нет, но надо хоть попытаться.
Сяо Вэнь наконец вспомнил смотрины и, проведя по волосам, усмехнулся:
— Да уж, позавчера я был в ударе… Я вообще плохо помню, что за пьесы мы смотрели.
Лао Цао удивился:
— Почему? Вам не понравилось, как нас принимал Лао Хань? А может, Лао Хань замучил вас своей болтовней?
Сяо Вэнь помотал головой:
— Люди раздражают не тем, что много или мало говорят.
— А может, вам не понравилась игра актеров?
— Да нет, все актеры в труппе Лао Тана старательны, как на подбор.
— Но тогда почему?
— Перед поездкой я разорвал дружбу с продавцом вина Сяо Чжоу из деревни Чжоуцзячжуан.
У Лао Цао словно пелена с глаз упала. Ведь он и правда заметил, что все эти дни Сяо Вэнь о чем-то грустил. Когда пять дней тому назад Лао Цао собрался в деревню Нюцзячжуан уезда Сянъюань, Сяо Вэнь попросился поехать вместе, сославшись на желание разогнать тоску. Лао Цао воспринял его слова как фигуру речи, а оказалось, что у того и правда были причины для грусти. То, что по дороге Сяо Вэнь вместо вина Сяо Чжоу из лавки «Деревня Персиковый цвет» купил вино в лавке «Деревня Абрикосовый цвет», Лао Цао воспринял как желание Сяо Вэня сделать ему приятное. Но оказалось, что за этим стояла ссора Сяо Вэня с Сяо Чжоу. Лао Цао сказал:
— Семейства Вэней и Чжоу дружили несколько десятков лет, разве можно так просто взять и разорвать отношения? Вы поссорились из-за денег?
Сяо Вэнь тяжело вздохнул:
— Лучше бы уж из-за денег. А то просто из-за какой-то фразы.
— Какой фразы?
Сяо Вэнь не стал вдаваться в подробности и лишь сказал:
— Я-то думал, он нормальный, а он оказался идиотом. В мелочах разборчивый, а в делах поважнее дурак дураком.
— Если управляющему досадно, мы можем найти кого-нибудь, кто вас помирит.
— Тут проблема даже не в словах и не в ссоре, а в его человеческих качествах. Не ожидал я от него такого коварства. Мы с ним совершенно разные, поэтому друзьями оставаться не можем. Вот вы с Лао Ханем действительно друзья.
