— Айго, чем вы там занимаетесь?
— Ничем.
Как-то раз Сяо Се снова заметил, как Чэнь Куйи прибежал на стройплощадку к Ню Айго и, подмигнув, сообщил: «Имеются обстоятельства». Когда же Ню Айго закончил работу и, выпрыгнув из грузовика, побежал на кухню, Сяо Се поспешил следом. Зайдя на кухню, Сяо Се увидал, как эти двое, склонившись над одной тарелкой, уплетают нарезку из свиных ушей и сердца. Сяо Се сделал вид, что зашел случайно, и пошутил:
— Как можно закусывать без водочки?
Он хотел панибратски присесть рядом, однако Ню Айго и Чэнь Куйи его дружно проигнорировали. Управившись с нарезкой, Ню Айго поднялся из-за стола и снова отправился на стройплощадку. Чэнь Куйи недовольно посмотрел на Сяо Се и, заправив в пароварку большую решетку с пампушками, бросил:
— Придется подождать.
Он не то что пожалел для него нарезки из свиных ушей и сердца, но он дал Сяо Се понять, что завести дружбу — дело не такое простое, как кажется. Однако общение Ню Айго и Чэнь Куйи тоже имело свои пределы: на общие темы они болтали безо всяких проблем, но если у Ню Айго появлялись неприятности, к Чэнь Куйи он не обращался. У того мозги были устроены еще хуже, чем у Ню Айго. Если Ню Айго из одной проблемы выводил две, то Чэнь Куйи из одной проблемы выводил четыре. Зато если неприятность случалась у Чэнь Куйи, тот шел за советом к Ню Айго. И когда Ню Айго раскладывал ему все по полочкам, тот от восхищения не переставал кивать головой, словно чеснок толок. Когда по первости Ню Айго приходил за советом к Чэнь Куйи, тот сначала тер руки передником, после чего беспомощно их опускал и, прямо как в свое время Ню Айго в разговоре с Ду Цинхаем, вопрошал:
— А как по-твоему?
И Ню Айго приходилось во всем разбираться самому. Разобравшись с одним, он снова обращался к Чэнь Куйи, а тот снова вопрошал:
— А как по-твоему?
И Ню Айго снова приходилось все раскладывать по полочкам самому. Спустя несколько таких «А как по-твоему?» Ню Айго научился разрешать проблемы сам.
Как-то раз на Праздник начала лета, чтобы поднять настроение рабочим, кухне было дано поручение купить половину коровьей туши. На рынке цены на говядину были разные: самая низкая цена — девять юаней тридцать мао за цзинь, а самая высокая — десять юаней пятьдесят мао за цзинь. Чэнь Куйи, закупив говядину, в отчете указал, что каждый цзинь ему обошелся в десять юаней пятьдесят мао. Бригадир, он же шурин Чэнь Куйи, взглянув на мясо, заподозрил, что оно стоит девять юаней тридцать мао за цзинь. Выходило, что, прибавив за один цзинь по юаню двадцать мао, Чэнь Куйи на половине коровьей туши весом около двухсот цзиней заработал более двухсот юаней. Из-за этого между ними разразился скандал. Чэнь Куйи оправдывался:
— Пусть это мясо за девять юаней тридцать мао, но есть еще и по шесть юаней восемьдесят мао, в нем вообще одна вода. Подумаешь, какие-то двести юаней. В свое время, когда тебе было трудно, ты занял у меня больше двух тысяч.
Едва разговор повернул в другое русло, шурин выпалил:
— Тут уже дело не в говядине, ты совсем заврался. Я ведь только про говядину узнал, а сколького я про тебя не знаю!
В ответ на это Чэнь Куйи залепил себе пощечину и заорал:
— Твою мать, ну так теперь узнаешь!
С этими словами он сорвал с себя фартук, собрал вещи и, сев на междугородний автобус, вернулся к себе в Хэнань. У людей, которые обычно не любят разговаривать, характер очень вспыльчивый.
Когда Чэнь Куйи покидал стройплощадку, Ню Айго как раз работал. Подошел обед, но кухня не работала, бригадир раздал каждому рабочему по две коробки заварной лапши. Только тогда Ню Айго узнал, что Чэнь Куйи ушел. Ню Айго прибежал на кухню и увидал холодную плиту. На полу лежала половина коровьей туши, над которой кружило несколько мух. Ню Айго невольно вздохнул. Он расстроился не потому, что Чэнь Куйи взял и внезапно уехал, а потому, что с его отъездом на стройплощадке больше не осталось человека, с которым он мог поговорить по душам. Здесь сразу стало пусто. После того как Чэнь Куйи вернулся в провинцию Хэнань, Ню Айго с ним переписывался, а иногда и перезванивался. В разговорах с другими, едва кто-нибудь заводил речь о Хэнани, Ню Айго тотчас вспоминал Чэнь Куйи. Однако если у Ню Айго появлялись неприятности, он уже не мог поехать к Чэнь Куйи в провинцию Хэнань в Хуасянь, точно так же как не мог поехать к Ду Цинхаю в провинцию Хэбэй в Пиншань.
2
Мать Ню Айго звали Цао Цинъэ. Вообще-то вместо фамилии Цао она должна была носить фамилию Цзян, а вместо фамилии Цзян — фамилию У, а вместо фамилии У — фамилию Ян. В тот год, когда Цао Цинъэ было пять лет, ее из провинции Хэнань продали в провинцию Шаньси. Прошло уже шестьдесят лет, а Цао Цинъэ все еще помнила, что отца ее звали У Моси, а мать — У Сянсян. Помнила она и то, что ее мать У Сянсян сбежала с другим мужчиной, а отец вместе с ней отправился на ее поиски. Когда они жили на постоялом дворе в Синьсяне, ее похитили. Она даже помнила, что в детстве ее звали Цяолин.
Еще Цяолин помнила, что из провинции Хэнань ее продали в провинцию Шаньси, при этом она прошла через руки трех продавцов. Первого звали Лао Ю, он был из Кайфэна и торговал крысиным ядом, у него был хриплый голос и хорошо подвешенный язык. Предлагая товар, он пел песенки, впрочем, он мог сочинить песенку на любую тему. Именно потому, что Цяолин нравилось его слушать, она к нему привыкла. Они жили на одном постоялом дворе, кроме того, Лао Ю делился с ней лепешками с ослиным мясом. Как-то раз на рассвете Лао Ю разбудил Цяолин и сказал, что ее папа по срочному делу уехал в Кайфэн и просил отвезти ее к нему. Пятилетняя кроха, узнав, что папа уехал, оставив ее совсем одну, тут же стала плакать. Но потом она рассудила, что ее папа, скорее всего, что-то узнал про маму и бросился в погоню. Тогда Цяолин оделась и вместе с Лао Ю отправилась в путь. Несмотря на то что Кайфэн находился к востоку от Синьсяна, Лао Ю с девочкой отправился не на восток, а на запад. Через пять дней они прибыли в Цзиюань. Цяолин совершенно не разбиралась в сторонах света, Цзиюань от Кайфэна тоже отличить не могла, она лишь хотела поскорее увидеть папу. Лишившись отца, она сразу стала очень понятливой. Ради того чтобы отыскать папу, она во всем слушалась Лао Ю. Когда Лао Ю, утомленный дорогой, присаживался на перекур, она протягивала к нему свои ручонки и стирала с него пот. Когда наступало время перекуса, Цяолин не забывала подкладывать ему еду и заранее заботилась о том, чтобы в его чашке была вода. Она словно взяла и сразу повзрослела лет на десять. Цзиюань находился на границе провинций Хэнань и Шаньси. В Цзиюане Лао Ю сошелся с другим торговцем, которого звали Лао Са. Лао Ю надоело куда-то идти, поэтому он взял и за десять серебряных юаней продал Цяолин Лао Са. Только когда Лао Ю передал Цяолин в руки Лао Са, девочка просекла, в чем дело, и громко зарыдала. Плач Цяолин тут же растрогал Лао Ю, и тогда он вытащил полученное серебро и протянул его обратно:
— Этот ребенок не продается. Отвезу ее с собой в Кайфэн, удочерю и воспитаю. Ты даже не представляешь, какая она сметливая. — Помолчав, он покаялся: — Я этим вообще не занимаюсь, какое-то затмение на меня нашло.
