— Я об этом как-то совсем не думал. — Тут же он спросил: — Дядюшка, ко мне есть какие-то требования?
Лао Цуй мог похвастать умением поесть, но не умением выпить. Приняв триста пятьдесят граммов водки, он стал кумачовым и уже выказывал признаки опьянения. В такие моменты его тянуло на задушевные беседы, в этом он был схож с продавцом доуфу Лао Яном из деревни Янцзячжуан. Повалившись на стол, он обхватил руку Ян Моси:
— Только ради тебя, будь кто другой, я бы такого не предложил.
По всему было видно, что это просто пьяные бредни. Никаких дружеских отношений они прежде не водили, чтобы делать такие заявления. Еще недавно Лао Цуй материл его на чем свет стоит, а теперь уже хватал за руки. Но как бы там ни было, Ян Моси не спешил его отталкивать:
— Дядюшка, если вы все устроите как надо, за мной не заржавеет, отблагодарю как полагается.
Лао Цуй рассердился и хлопнул по столу:
— Это еще что, обидеть меня решил? Будто я что-то у тебя выпрашиваю!
— Дядюшка, вы меня не так поняли. Я ведь простой огородник, какие у меня могут быть подношения? Я говорю об уважении.
Тогда Лао Цуй, подобравшись, занял свою прежнюю позу и, размахивая руками, начал говорить:
— Что до требований, то все не совсем просто, тут, можно сказать, сплошные требования. Все их я уже вместо тебя уладил, но осталось одно, где я бессилен.
— Какое? — спросил Ян Моси.
— Если эта свадьба не состоится, то и шут с ней, но состояться она может лишь при условии, что не ты будешь брать ее в жены, а она возьмет тебя в мужья. Речь о твоем переезде в ее дом.
Ян Моси не знал, что и сказать, ведь обычно мужчина брал в жены женщину, а тут все ставилось с ног на голову. Но едва Ян Моси хотел что-то сказать, как Лао Цуй уставился на него и продолжил:
— Это еще не все, если тебе интересно, имеется еще одно условие.
— Какое?
— Поскольку переезжать будешь ты, тебе придется сменить фамилию Ян на У.
Ян Моси удивился пуще прежнего. Обычно супруги остаются при своих прежних фамилиях, а тут он должен будет взять себе другую. Эти два условия несколько смутили Ян Моси и заставили призадуматься. Заметив такое дело, Лао Цуй снова вспылил. Он стал объяснять, что, в отличие от профессионального свата Лао Суня, который занимается сводничеством ради угощения и подношений, для него все-таки важнее получить удовольствие от самого процесса. Ведь, работая перекупщиком скота, он по большей части общается только с ослами, поэтому жаждет живого человеческого общения. Однако не всегда удается получить от этого удовольствие. Например, в прошлый раз, когда он устраивал свадьбу для детей Лао Ли (хозяина лавок «Источник изобилия» и «Спасение мира») и Лао Циня из деревни Циньцзячжуан, он не только не смог насладиться общением, но еще и настрадался, попав между молотом и наковальней. Но зато в случае с Ян Моси Лао Цуй чувствовал себя на высоте, и даже позлиться ему было в удовольствие. Другими словами, он скорее бы разочаровался, если б Ян Моси сразу согласился, ведь сомнения Ян Моси предоставляли Лао Цую дополнительный шанс поговорить. Итак, Лао Цуй смачно сплюнул на пол и заявил:
— Я-то думал, ты мыслишь современно, поэтому и стал хлопотать именно за тебя. Кто же знал, что я еще не докончу, а ты уже сдуешься! Да ты в зеркало себя видел, чтобы еще тут раздумывать? Твоя семья продает доуфу, а ты — простой огородник, сам гол как сокол, так еще и ни кола ни двора. У Сянсян найдет и другого, а вот ты, коли упустишь такой шанс, боюсь, на всю жизнь останешься бобылем. Знаю, ты работаешь в уездной управе, но ты же не начальник уезда, а простой огородник. И меня бесит не то, что ты тут еще раздумываешь, а то, что ты не сознаешь, кто ты такой. Если тебя не устраивают такие условия, я тебе не помощник. Раз думаешь, что у тебя какая-то знатная фамилия, так носи ее дальше. В общем-то, ты тут и не виноват, это я виноват, что обознался в тебе. Я тебе помочь хотел, а ты меня за вредителя держишь. Только я никак в толк не возьму, какая мне польза от такого вредительства? Да и чем еще тебе навредить можно? В общем, не веришь мне, время покажет, кто прав!
Лао Цуй так увлекся, что все переиначил. Войдя в раж, он уже и впрямь разозлился, поднялся со своего места и, преисполненный негодования, собрался уходить. Ян Моси тотчас бросил свои сомнения и стал его останавливать. Лао Цуй, упираясь, позвал Лао Вэя:
— Лао Вэй, поди-ка, рассуди нас.
Лао Вэй был охотником до всяких скандалов, поэтому, едва почуяв, что за этим столом назревает что-то любопытное, он, не бросая своих дел, весь обратился в слух. Как только Лао Цуй к нему обратился, он тотчас встрял в разговор:
— Я все слышал, Лао Цуй здесь ни в чем не виноват.
Тут уже загалдели все трое. Теперь Ян Моси пытался убедить не только Лао Цуя, но и Лао Вэя. Заметив, что Лао Цуй побелел от гнева, он обратился к Лао Вэю:
— Папаша, для меня это все так неожиданно, мне просто необходимо подумать.
Когда все трое расстались, Ян Моси вернулся на огород и там уселся на краю участка, чтобы как следует все обдумать. Помимо того, что предложение о свадьбе оказалось неожиданным, были в нем свои странности. Сперва он стал размышлять о своем переезде в дом жены. Обычно мужчина брал к себе жену, а тут все ставилось с ног на голову, и женщина брала к себе мужа. Такая несуразица заведомо предрекала неудачу. Но, поразмышляв, Ян Моси решил, что это для других стало бы проблемой, а в его случае, как говорил Лао Цуй, следовало смотреть на все иначе. Ведь если бы ему не предложили вариант с переездом, он вообще бы не смог жениться. Переверни он сейчас все с головы обратно на ноги и представь, что не его берут в мужья, а он берет У Сянсян в жены, то куда он, голодранец без кола и двора, ее заберет? Единственным вариантом была деревня Янцзячжуан. У Сянсян не променяет город на деревню, но даже если представить, что она согласится, Ян Моси первый откажется ехать в эту деревню и встречаться там с продавцом доуфу Лао Яном. К тому же, появись у него и впрямь такое желание, в доме у Лао Яна просто бы не нашлось для них места. Поэтому предложенный вариант с переездом избавлял его сразу от множества хлопот и проблем. Потом он стал думать про смену фамилии. Обычно у каждого из супругов оставалась прежняя фамилия, а Ян Моси заставляли изменить фамилию на другую. Но, поразмышляв, он вспомнил, что имя ему раньше уже меняли. В свое время, чтобы найти работу, он поверил в Господа и переименовался в «Моисея» — Ян Моси. Разумеется, с другим именем он уже не был собой прежним. Однако за прошедшие несколько лет он не единожды менял занятия и свой характер, а раз уж и нутро у него стало не тем, что прежде, то что теперь переживать о внешних вещах! Конечно, смена фамилии отличалась от смены имени, ведь, меняя имя, ты просто менял свое прозвище, в то время как, меняя фамилию, ты терял свои родовые корни. Однако с самого рождения Ян Моси не ощущал от своих родных никакого проку, напротив, они создавали ему одни лишь проблемы. И самой большой проблемой могли оказаться смешки из-за перемены фамилии. К тому же У Сянсян все-таки была вдовой, а это то же самое, что чужой ночной горшок. С другой стороны, на новый горшок у него не было средств. Если же он перейдет жить к вдове, у которой ко всему прочему имелся ребенок, то ему придется ставить на ноги чужое отродье. И это тоже его напрягало. Но что еще важнее, так это его изменившийся статус. Получи он такое предложение месяца четыре назад, когда он был обычным разносчиком воды, его бы устроило все: и собственный переезд, и смена фамилии, и вдова с ребенком. Будучи в безвыходном положении, он воспринял бы это как дар Небес и даже раздумывать бы ни о чем не стал. Но, устроившись в уездную управу, пусть и не начальником уезда, а всего лишь огородником, он обрел вполне приличное место работы. А ведь он мог добиться еще большего, чтобы наконец выбиться в люди. Поэтому он переживал, как бы ему не пришлось раскаиваться за такое поспешное и невыгодное решение. Вместе с тем, набедокурив в прошлом месяце, Ян Моси, хоть и остался при должности, но все время чувствовал нависшую над ним угрозу. Пока Лао Ши был только рад, что тот по-прежнему трудится в его огороде. Но если бы Лао Ши в один прекрасный день взял и выгнал его, тому снова пришлось бы таскать воду по уличным лавкам. Если бы Ян Моси мог подольше задержаться в управе, ему бы не стоило думать ни о переезде, ни о смене фамилии. С другой стороны, если рано или поздно его все же выставят на улицу, у него как у семейного человека будет свой тыл. Ведь окажись он на улице, снова превратится в нищего. А женившись на У Сянсян, он в придачу получит готовую пампушечную, так что таскать воду ему уж точно не придется. Другими словами, выходило, что его свадьба с У Сянсян зависела от начальника уезда Лао Ши. А что было у того на уме, Ян Моси никак знать не мог. Пока никто к Ян Моси свататься не приходил, у него и голова не болела, а тут он не на шутку загрустил. Причем больше всего его угнетало то, что во всем мире ему не с кем было поговорить о своих проблемах. И тут ему неожиданно вспомнился священник Лао Чжань. Среди всех, с кем ему приходилось общаться в этой жизни, тот, пожалуй, был единственным порядочным человеком. И хотя проповедовать у него не получалось, он еще никогда никому не навредил. Тогда Ян Моси вышел из огорода и, покинув территорию управы, побрел в сторону разрушенного храма на западной окраине города, где жил Лао Чжань. Когда Ян Моси пришел к Лао Чжаню, тот только что вернулся со своей проповеди и курил, сидя на краешке кровати. За прошедшие месяцы, что они не видались, тот сильно сдал. Увидав Ян Моси, Лао Чжань ничуть не удивился:
