— Доводы более чем основательные, вот уж не думал, что какая-то девчонка вдруг окажется мудрее меня. — Продолжая сокрушаться, он покачал головой: — Теперь моему сыну не видать счастья. Вроде бы и с глазами, а такую драгоценность не разглядел. Взять и упустить такую невестку! — Всплеснув руками, он протянул: — Эх-хе-хе, в глазах Лао Циня я теперь до конца жизни буду последним подонком. Как же я теперь буду жить без его советов?
Поначалу все это никак не касалось продавца доуфу Лао Яна из деревни Янцзячжуан, однако, прослышав о том, что семейство Циней выбирает нового зятя, притом даже из бедняков, он почуял к этому делу интерес. Интересовало его даже не то, что он даром может получить сноху. Как стало известно, семейство Лао Ли отказалось от безухой невесты, хотя потом выяснилось, что у той не хватало лишь мочки. Что же до продавца доуфу Лао Яна, того вообще не смущали никакие изъяны. Для него гораздо важнее было породниться с богатым семейством. Как говорится, попытка — не пытка; не получится — не беда, а получится — так одним выстрелом убьет сразу двух зайцев. Он просто не мог упустить такую халяву! Однако продавец доуфу Лао Ян всегда отличался безыдейностью. Два дня он протолок воду в ступе и наконец отправился за советом к извозчику Лао Ма из деревни Мацзячжуан. Ведь именно тот подсказал ему в прошлый раз, как определить Ян Байли в «Яньцзиньскую школу». И пусть Лао Ян в конечном счете остался у разбитого корыта, все-таки он был благодарен Лао Ма, поэтому, почуяв очередную выгоду, снова решил обратиться к нему. До извозчика Лао Ма уже тоже дошли слухи про выбор семейством Циней нового зятя, однако он понимал, что это не более чем сведение счетов между двумя богатыми семействами. Попав в дурацкое положение, Лао Цинь просто хотел таким образом вывести семейство Ли на чистую воду и доказать, что у его дочери нет другого изъяна кроме отсутствия одной-единственной мочки. Ему хотелось лишь продемонстрировать решительную позицию своей семьи и дочери. Так что какому-то продавцу доуфу не следовало принимать такое заявление всерьез и встревать в это дело. Другими словами, это была своего рода игра, которую никто не собирался переносить с подмостков в настоящую жизнь. Поэтому Лао Ма позабавил серьезный настрой Лао Яна, что вызвало у него очередную волну презрения. Но именно чувство презрения, а также негодование из-за того, что Лао Ян в свое время растрепал обстоятельства жеребьевки между сыновьями, подтолкнули Лао Ма сейчас ему подыграть. Поэтому он решил в очередной раз придумать для Лао Яна лазейку, чтобы тот на выходе натолкнулся на глухую стену в лице Лао Циня. Пусть он разобьет свою башку в кровь, авось надолго запомнится. Поэтому Лао Ма не только не стал разубеждать Лао Яна, но напротив, даже побудил его к активным действиям:
— Вот это дельце! Задаром получить такую невестку! Да это даже лучше, чем весь проданный за зиму доуфу. — И добавил: — Речь здесь не только о дармовой невестке. Если ты породнишься с семейством Лао Циня, то и твой доуфу вырастет в цене. — Чуть подумав, он продолжил: — Хотя твой сын и зря ходил в «новую школу», но если сейчас тебе удастся породниться с Лао Цинем, то прежняя неудача окупится сполна. — Наконец, он дал последнее наставление: — Я тебя не тороплю, но если хочешь, чтобы дельце твое выгорело, не дай другим тебя опередить.
Получив такие указания к действию, продавец доуфу Лао Ян возвратился в родную деревню в приподнятом настроении. На следующий день, двадцать пятого числа, Лао Ян встал пораньше, хорошенько вымыл голову, переоделся во все чистое и скорой поступью направился в деревню Циньцзячжуан к Лао Циню. Хотя Лао Цинь и озвучил свое решение, все понимали, что сделал он это исключительно для показухи, поэтому всерьез его слова никто не воспринял, а потому и в родственники к нему не набивался. Спустя несколько дней сам Лао Цинь уже и думать забыл о своем заявлении. Поэтому когда перед ним нарисовался некто продавец доуфу Лао Ян, который принял его слова за чистую монету и теперь пришел к нему свататься, Лао Цинь уж и не знал, плакать ему или смеяться. Но коль скоро он сделал такое заявление, он не мог отправить этого человека восвояси. Удивительно то, что, вопреки ожиданиям, его игра воплотилась в жизнь, и семьи Яна и Циня действительно породнились. Таким образом, продавец доуфу Лао Ян, уж и сам не ведая как, взял и отведал манны небесной. Итак, преисполненный радости Лао Ян направился к Лао Циню. Но едва он приблизился к его владениям и увидал помпезные строения, стойла, заполненные мулами и лошадьми, а также шныряющих туда-сюда по-деловому одетых работников, Лао Ян вдруг сдрейфил. Ему уже приходилось раньше бывать в доме у Лао Циня, но только в качестве продавца доуфу. Обычно он оставался у ворот и общался с поваром, за порог его нога никогда не ступала. Сейчас Лао Ян миновал уже несколько дворов и наконец зашел в главный флигель, где в кресле в величавой позе восседал Лао Цинь. Он молча уставился на Лао Яна своими маленькими глазками, а тот стоял перед ним ни жив ни мертв. Неловкое молчание затянулось, но Лао Цинь только часто моргал, продолжая выдерживать паузу. Тогда Лао Ян не стерпел и решил пойти на попятную:
— Хозяин, забудем об этом.
С этими словами он развернулся к выходу. Не скажи Лао Ян фразы «Забудем об этом», Лао Цинь бы так и сделал. Но поскольку Лао Ян все-таки ее произнес, Лао Цинь его остановил:
— Постой. Раз так, скажи хоть, зачем приходил?
Лао Ян понуро ответил:
— Хозяин, я виноват, моя, так сказать, жаба мечтает отведать лебяжьего мяса.
— Ну, тогда расскажи, с чего это ты своего сына считаешь жабой?
— У него нет никаких талантов, он только доуфу умеет делать.
— Так это же здорово. Даже самое ничтожное ремесло — богатство по сравнению с наделом в тысячу цинов тучных земель.
— Он у меня настолько честный и искренний, что не может даже слова поперек сказать.
— А какая от слов польза? Лично я предпочитаю слушать умных людей, вот и сейчас решил свою дочь послушаться.
— Но он безграмотный.
— Зато этот сукин сын из семейства Ли грамотный. Это еще полбеды, когда встречаются просто отморозки, гораздо хуже, если эти отморозки грамотные.
— Хозяин, помилуйте, но ведь я совсем беден.
Лао Ян настроился на такой лад, что казалось, будто он пришел не породниться, а напротив, отречься. Пока Лао Цинь беседовал с Лао Яном, Цинь Маньцин подслушивала их разговор в соседней комнате. Лао Цинь, разумеется, блефовал, когда озвучил решение найти себе нового зятя. А этого чудака Лао Яна он задержал для разговора, просто чтобы развеять скуку. Однако Цинь Маньцин все это время была настроена серьезно. Видя, что заявление отца не нашло скорого отклика и наплыва желающих, она посчитала, что виной тому или ее мочка, или запятнанная репутация. Она уверилась, что в этом мире ей уже не удастся обрести свою половинку. Поэтому сейчас, когда один желающий все-таки пришел, она, ничего не ведая о его малодушии, посчитала его речь весьма достойной. Поэтому, отдернув занавеску, она обратилась к отцу:
— Папенька, пусть это будет семейство Янов.
Лао Цинь и Лао Ян оба перепугались. Заметив серьезность намерений дочери, Лао Цинь поспешил ее урезонить:
