«Лао Чэнь,
У меня дома в Шаньси появились неотложные дела, поэтому я уезжаю. Был очень рад нашей встрече. Как-нибудь я приеду снова и обо всем расскажу тебе лично. Береги себя, Ню Айго».
Понимая, что в бане у Чэнь Куйи не со всеми сложились нормальные отношения, Ню Айго передал эту записку средних лет женщине, которая торговала сигаретами у входа в спа-центр «Нефритовый пруд». Заметив, что особой радости выполнить просьбу торговка не испытывала, Ню Айго купил у нее пачку сигарет. После этого он отправился на автовокзал, сел на автобус и поехал в Яньцзинь.
Только прибыв в Яньцзинь, Ню Айго оценил масштабы этого города. Он оказался намного больше, чем Хуасянь или Циньюань. В центре города возвышалась пагода. Недалеко от нее протекала река Цзиньхэ, которая своим мощным потоком делила город на две части. Через реку был перекинут мост. На мосту и под ним бурлила жизнь: сновали носильщики с коромыслами и тележками, предлагали свой товар торговцы овощами, мясом, фруктами и всякой мелочевкой. В городе висело несколько больших громкоговорителей, из которых доносились звуки хэнаньской оперы, пьес под барабан и местной оперы эргасянь. Кроме хэнаньских опер, здесь также слушали усийскую и шаньсийскую драмы. Из этого Ню Айго сделал вывод, что в Яньцзинь стекались люди со всех уголков страны. В таком огромном городе было совсем не просто найти человека, не зная про него ничего, кроме имени. Ню Айго посвятил своим поискам всю первую половину дня. Он прошерстил город с улицы Дунцзе до улицы Сицзе, а потом с улицы Бэйцзе до улицы Наньцзе, но так ничего и не узнал. Теперь он понял, что встретившиеся ему вчера в уезде Хуасянь яньцзиньцы отнюдь его не обманывали, когда не смогли дать ответ, кто такая Цзян Сужун. В письме, которое восемь лет назад Цзян Сужун написала Цао Цинъэ, она указала и адрес, и телефон. Само письмо Ню Айго сохранил, сначала оно лежало в деревне Нюцзячжуан, а потом он перевез его в Циньюань, в дом, который он снимал на южной окраине города. Тогда Ню Айго решил позвонить в Циньюань мужу своей старшей сестры, Сун Цзефану, чтобы тот сходил к нему домой, нашел письмо и сообщил ему адрес и телефон. Но, побоявшись, что Сун Цзефан догадается о том, что он забросил поиски Пан Лина и Лао Шана, Ню Айго решил и дальше разыскивать Цзян Сужун, полагаясь на свой язык. Но, как говорится, любые усилия вознаграждаются. На вокзале в северной оконечности города он наткнулся на торговца крольчатиной в соевой подливке, фамилия которого тоже была Цзян, и он оказался родственником Цзян Сужун по отцовской линии. Благодаря этому торговцу Ню Айго наконец выяснил, что семья Цзян Сужун живет на улице Наньцзе к северу от театра.
Цзян Сужун оказалась женщиной тридцати семи — тридцати восьми лет. Ее деда звали Цзян Лун. При жизни Цао Цинъэ рассказывала Ню Айго и про Яньцзинь, и про семейство Цзян, так что общие представления у Ню Айго на этот счет имелись. Но когда он лично приехал в Яньцзинь и познакомился с Цзян Сужун, оказалось, что его представления несколько отличались от реальности. Когда сорок лет назад Цао Цинъэ приезжала в Яньцзинь, Цзян Сужун еще не появилась на свет, и семейство Цзян в то время все еще занималось скатыванием хлопка. Во времена поколения Цзян Луна и Цзян Гоу в их семье насчитывалось десять с лишним ртов, теперь же она разрослась до пятидесяти-шестидесяти человек. Среди них были представители самых разных профессий и ремесел. Сама Цзян Сужун открыла мелочную лавку, в которой торговала сигаретами, спиртными напитками, соевым соусом, уксусом, соленьями, лапшой быстрого приготовления, безалкогольными напитками и минералкой, кроме того, на входе у нее стоял морозильник со сладким льдом и мороженым. Ее лавка носила имя владелицы — «Сужун». Еще до того, как Ню Айго узнал, где проживает Цзян Сужун, он раза три прочесал улицу Наньцзе, но при этом как-то не обратил внимания на эту вывеску. Прежде чем Цзян Сужун установила, кто такой Ню Айго и зачем она ему понадобилась, она держалась настороженно, подозревая в нем мошенника. Но когда Ню Айго объяснил, что приехал разузнать о прошлом их семьи, Цзян Сужун успокоилась. Услыхав о кончине Цао Цинъэ, она, вздохнув, сказала: «Так и не довелось мне с ней увидеться». Когда же Ню Айго завел разговор о событиях восьмилетней давности: о приезде в Яньцзинь внука У Моси, о ее письме Цао Цинъэ в деревню Нюцзячжуан уезда Циньюань провинции Шаньси, в котором она просила Цао Цинъэ приехать в Яньцзинь, оказалось, что она вообще не при делах.
— Сестрица, разве не ты писала это письмо? — удивился Ню Айго.
— То письмо писала не я. Я тогда вообще ничего не поняла из рассказа нашего гостя из провинции Шэньси. Писать письма не по моему характеру, тут усидчивость требуется. То письмо вместо меня написал Ло Аньцзян.
Цзян Сужун рассказала Ню Айго, что после того, как семьдесят лет назад У Моси сбежал в Сяньян в провинцию Шэньси, свое имя У Моси он сменил на Ло Чанли. Соответственно, его внука стали звать Ло Аньцзян. Восемь лет назад, когда Ло Аньцзян писал свое письмо, он называл своего деда прежним именем У Моси во избежание путаницы. Ню Айго было непонятно, почему У Моси, приехав в Шэньси, понадобилось менять имя, и какая у него на то была причина. Однако он не стал углубляться в столь далекое прошлое, а решил для начала разузнать, что случилось восемь лет назад.
— О чем рассказывал Ло Аньцзян, когда приезжал в Яньцзинь? — спросил он.
Цзян Сужун призадумалась, после чего ответила:
— Забыла. Помню лишь, что он хотел увидеть твою мать. Вообще-то его изначальная фамилия была Ян, поэтому, когда он приехал из провинции Шэньси в Яньцзинь, по идее, дальше ему стоило ехать в деревню Янцзячжуан, однако он туда не поехал, а пришел к нам в надежде найти твою мать.
— А как долго он был в Яньцзине? Общался ли с кем-то еще?
— Судя по всему, что-то его очень тревожило: он и ел как-то вяло, и особо не разговаривал ни с кем. Пожил у нас с полмесяца и, не получив от твоей матери никакой весточки, отправился обратно в Шэньси.
— Но раз он так хотел увидеть мою мать, почему же, узнав от вас ее адрес, он напрямую не приехал в Шаньси?
— Я тоже предлагала ему такой вариант. По правде говоря, уже на второй день после его приезда я заметила, что он пребывает в нерешительности, стоит ли ему вообще встречаться с твоей матерью. Вот если бы она приехала сама, он бы с ней встретился, но самому ехать в провинцию Шаньси — нет, он бы не поехал. — Немного помолчав, она добавила: — Даже и не знаю, чего он так опасался.
Но чего бы там ни опасался Ло Аньцзян, оказалось, что Ню Айго совершенно зря проделал свой путь от Хуасяня до Яньцзиня.
У Цзян Сужун был младший брат по имени Цзян Лома, ему было чуть больше двадцати, он работал в Яньцзине велорикшей, катая туристов. Когда Ню Айго разговаривал с Цзян Сужун, Цзян Лома проезжал мимо ее лавки и остановился, чтобы попить. Увидав незнакомое лицо, он поинтересовался у Цзян Сужун, кто это. Цзян Лома немало удивился, узнав, что Ню Айго проделал такой долгий путь в Яньцзинь только ради того, чтобы узнать, что же произошло восемь лет назад. Проявив любопытство, он, вместо того чтобы дальше отправиться работать, остался послушать их разговор. Так он узнал, что Ню Айго приехал не только для того, чтобы прояснить события восьмилетней давности, но и для того, чтобы узнать, что случилось семьдесят лет назад. И это вызвало у него еще большее любопытство. В то время как Цзян Сужун этот разговор уже изрядно утомил, Цзян Лома проявлял к нему все больший интерес. Ню Айго, видя, что Цзян Сужун уже рассказала все, что знала, свой допрос прекратил. Во второй половине дня Цзян Лома предложил Ню Айго прокатить его на своем велосипеде по улицам Яньцзиня. Цзян Лома оказался любителем поговорить, поэтому, рассказывая о Яньцзине современном, он параллельно комментировал, что было на том или другом месте семьдесят лет назад. Подъехав к одному из домов на улице Сицзе, он рассказал, что раньше там находилась пампушечная У Моси и У Сянсян, теперь она превратилась в заведение по изготовлению разносолов. На перекрестке с круговым движением на улице Бэйцзе он сказал, что в его северо-западной части находилась церковь итальянского священника Лао Чжаня, а в настоящее время на этом месте располагался салон по уходу за ногами «Золотой таз». Подъехав к мосту на улице Дунцзе, Цзян Лома показал место, где раньше был колодец, из которого У Моси набирал воду, когда работал разносчиком воды, теперь там стояла табачная фабрика. Вернувшись на улицу Наньцзе, он показал на театр рядом с мелочной лавкой Цзян Сужун и рассказал, что прямо здесь У Моси в свое время устроил разборку с семейством Цзян. А каменный валек, что раньше лежал во дворе, сейчас располагался аккурат возле самого входа. Обо всем этом Цзян Лома знал по слухам. Похоже, во всем Яньцзине лишь в их семье кто-то мог еще хоть что-то рассказать про У Моси. Ню Айго, который ничего не знал ни о Яньцзине сегодняшнем, ни о Яньцзине семидесятилетней давности, после рассказов Цзян Лома отнюдь не стал разбираться лучше во всех этих хитросплетениях. И тут Цзян Лома спросил:
