Вот, казалось бы, мелочь, а приятно. Одни слова, улыбочки и море выпитого чая, а может такой эффект получиться, что изменит всю историю, даже если у нас с Кацем больше ничего не получится. Взорвут нас где-нибудь, а американцы из своих объятий Троцкого уже не выпустят. А изъятие из политической колоды большевиков такой карты наверняка превратит их октябрьский переворот в пустой пшик. Убрать бы ещё Ленина из этой колоды, тогда и намёка на этот пшик не будет.
От американского посла я вышел в приподнятом настроении. И в таком же настроении оставался, когда принимал претендента на вхождение в спецгруппу в качестве водителя «форда». Максим, отцу которого Наталья позвонила ещё вчера, ожидал меня в особняке. Парень мне понравился, хотя беседовал я с ним недолго. Характер и внутренний мир человека это, конечно, хорошо, но меня больше интересовал вопрос – действительно ли, как говорила мне Наталья, Максим умел отлично управлять автомобилем? Проверить это не составляло никакого труда – «форд», который я лично перегнал от американского посольства, стоял во дворе особняка. Вот я и предложил Максиму продемонстрировать мне, как он может управлять, да и вообще обращаться с автомобилем. Так что я из великого князя переквалифицировался в председателя водительской комиссии. А получилась действительно комиссия – из Гатчины прибыли Кац, прапорщик Хватов и мой новый денщик Первухин. Каца и прапорщика я сразу же подрядил в комиссию по приёмке водителя спецгруппы. Максим показал себя хорошо не только в разговорах, но и в обращении с автомобилем. Не сбив грузовиком ни одного колышка, он проехал и «змейку», и задним ходом аккуратно припарковал «форд». И как сам признался, делал это в первый раз. Когда экзамен закончился, Максим Пилюгин единогласно был принят в спецгруппу. И сразу же был приставлен к делу – он должен был перевезти в Ораниенбаум оставшихся бойцов спецгруппы. А потом вместе с прапорщиком заняться бумажными делами – официально вступить добровольцем в Русскую армию, а именно во второй Кавалерийский корпус.
Поставив задачи прапорщику Хватову и пока ещё человеку без звания Максиму Пилюгину, я вместе с Кацем направился в ту часть особняка, где располагалось наше с Натальей жилище. Требовалось обговорить предстоящие сегодня встречи. Так как мы работали раздельно, но зачастую встречались с одними и теми же людьми, соответственно нужно было дуть в одну и ту же дуду. Время поджимало, поэтому мы только схематично наметили, какие темы будем сегодня продвигать. Кац уже несколько дней пробивал комитет по национальной политике, а сегодня и я подключался к этой проблеме. Моя встреча с министром внутренних дел Протопоповым, по словам Каца, должна стать решающим аргументом в вопросе создания этого комитета и передаче ему под штаб-квартиру здания Смольного института.
Глава 15
На встречу с Протопоповым я приехал всё в том же приподнятом настроении. Наверное, поэтому она прошла очень позитивно, и удалось достичь всего, что было намечено. А затем встретился с Гучковым и вместе с ним направился в заводоуправление Путиловского завода. Александр Иванович хорошо знал директора этого предприятия, а я хотел усовершенствовать (бронировать) наш «форд». Сделать его действительно боевой машиной спецгруппы. Гучков со мной был недолго – представив директору великого князя, он откланялся. А я вместе с Вячеславом Венедиктовичем направился в конструкторский отдел, к тем людям, которые и могли мне помочь. С инженерами я общался уже без директора. Вячеслав Венедиктович дал задание своим подчиненным и ушёл заниматься текущими делами завода, ну а я остался объяснять двум господам (инженерам высшей квалификации), что хочу получить из автомобиля. Первоначальный мой замысел сделать из «форда» бронетранспортёр опытные инженеры разбили в пух и прах. По их расчётам, автомобиль вряд ли сможет нормально двигаться. У получившейся конструкции вес будет очень большим, и такой нагрузки не выдержит ходовая часть. Коробка передач рассыплется на первой сотне километров. Правда, по этому поводу инженеры заспорили – что первое откажет, коробка передач или двигатель. Я всё понял и предложил инженерам посчитать по их методике (очень быстрой и наверняка поверхностной) частичное бронирование «форда». Одним словом, итогом всех инженерных расчётов и обсуждения стал эскизный проект «форда» с бронированными бортами кузова, дверей кабины и моторного отсека. Толщина брони предусматривалась 15 миллиметров.
В ходе всех этих обсуждений настроение у меня всё портилось и портилось. Ещё бы, потерять столько времени, можно сказать, ни на что. Мог бы и не ездить на завод, экономя не только своё время, но и Гучкова. Инженеры это ладно, им такие расчёты и идеи даже полезны. Глядишь, под впечатлением наших изысканий и высказанных мною идей (естественно, почерпнутых из книг и кинофильмов XXI века) они разработают действительно ходовую бронетехнику. Одна идея сварки чего стоила. Естественно, я заявил, что эта идея пришла в голову одному из моих подчиненных, но он погиб, попав под артиллерийский обстрел. Я с полчаса излагал инженерам технологию сварки, которую мне рассказал этот (мифический) недоучившийся студент. Пожалуй, только эти полчаса оправдывали потерянное на заводе время. Именно этими словами я себя успокаивал, когда сожалел, что не воспользовался предложением Фёдорова, чтобы противопульную защиту кузова сделали у него в мастерских. Это когда мы с ним обсуждали, как спецгруппа будет отражать нападение вражеских кавалеристов, находясь в кузове грузовика и пользуясь ружьями-пулемётами. Ещё тогда родилась мысль сделать борта из железных листов, а в них прорезать бойницы. Практически то же самое, что смогли мне предложить инженеры на заводе. А ещё я себя успокаивал тем, что на заводе всё-таки будут использовать бронелисты, а не так, как предлагал Федоров, обычные листы котельного железа, которые имелись в наличии.
Все мои внутренние терзания закончились, когда я после трёхчасового общения с инженерами направился в кабинет директора. Он меня ждал, хотя рабочий день практически всех служб заводоуправления уже закончился. Долго на рабочем месте Вячеслава Венедиктовича я не задержал – заключил договор о модернизации автомобиля «Форд» в целях использования его в боевых действиях 2-м Кавалерийским корпусом, после чего откланялся. Директор завода пообещал, что если автомобиль прибудет на завод завтра, то все работы будут выполнены через 48 часов. На этом моя производственная деятельность закончилась.
Когда добрался домой, начался другой вид деятельности – аналитика и бесконечные разговоры с Кацем. Опять мы сидели с моим другом до полуночи. На этот раз обсуждали не мои действия, а его визит к Родзянко и встречу с одним из лидеров «Бунда», Абрамовичем. Да, вот именно – Кац всё-таки вышел на эту контору и сегодня при встрече озадачил одного из её руководителей предложением создать государство Израиль. При этом он поразил Абрамовича тем, что инициатива эта исходит с самого верха, и великий князь Михаил Александрович, до своего отъезда на фронт, готов встретиться с руководством «Бунда», чтобы обсудить этот вопрос. А меня Кац поразил тем, что завтра встречается с Луначарским. Да-да, с тем самым. Этот будущий министр культуры Советского государства в это время сотрудничал с «Бундом», и Абрамович его хорошо знал. А хитрый Кац в своей обычной манере начал канючить, что в создаваемый им комитет по национальной политике он не может в достаточной мере набрать грамотных и образованных людей. Которые могут хорошо говорить и объяснять малограмотным людям суть политики этого комитета. Вот Абрамович и посоветовал взять на работу Луначарского. Мол, тот великолепный оратор и продвинет в массы любую идею. Естественно, Кац ухватился за это предложение. Ещё бы, он буквально лелеял мысль о создании фейковой революционной партии, а тут в его поле зрения попал такой человек, как Луначарский. Мне идея использовать хорошего оратора в наших планах тоже понравилась. Таких ораторов от бога нужно переманивать от большевиков любым способом, а уж что-что, а морочить головы даже умным людям Кац умел. Заболтает великого оратора, и тот даже не заметит, как попадёт под влияние моего друга. Не зря парень работал в НИИ Мозга и увлекался психологией.
