Я замолчал и требовательно взглянул на князя Львова. Эффект был примерно такой, на который я и рассчитывал. Вот только Георгий Евгеньевич сначала закатил целую речь о том, что ЗемГор создавался как благотворительная организация. Закончив перечислять некоторые факты добрых дел, которые организовал ЗемГор, князь Львов всё-таки пообещал поставить вопрос о финансировании производства автоматов перед советом своей организации. А это было равносильно обещанию, что деньги ЗемГор выделит. Именно так мне говорила Наталья – мой главный консультант по психологии и стилю поведения местной политической элиты. А ещё она меня предупреждала, что если князь Львов на что-то согласился, то не стоит пытаться раскрутить его на что-то большее. Можно потерять и то, чего достиг. Вот я и не стал давить на князя Львова, чтобы выжать ещё что-нибудь из богатого ЗемГора. Немного поговорил о положении на фронтах, а затем откланялся. Правда, перед этим обговорил с Георгием Евгеньевичем, что в моё отсутствие в Петрограде все дела будет вести секретарь великого князя, Джонсон.
Глава 13
Уже забравшись в «роллс-ройс», я немного пограбил этого оборотистого секретаря великого князя. Отобрал у Каца бумажный кулёк с жареными пирожками. А то ишь ты, пока голодный великий князь выискивает средства на осуществление наших планов, этот жулик за милой беседой с водителем набивает свою утробу такой амброзией. Теперь я начал набивать свой желудок этой вкуснотищей, попутно слушая информацию, которую узнал Кац у водителя. В общем-то, ничего интересного он не узнал. Разве это новость, что рабочим Питера тяжело материально. Рост зарплаты не покрывал галопирующей инфляции. Вон, несколько дней назад я покупал пирожки по две копейки за штуку, а сегодня Кац брал их за три копейки. Так что время Кац потратил бездарно, в отличие от меня, который, можно сказать, решил одну их первоочередных задач. Именно так я издевался над своим другом всё время, пока мы добирались до нашего штаб-особняка. Это я так в шутку называл свой дом, при этом постоянно капал на мозги Каца, который подал идею взять Смольный и сделать там наш штаб.
Все шутки кончились, как только мы подъехали к моему особняку. И не потому что у нас изменился настрой, а всё из-за бабских истерик. Каким-то образом (без радио и телевидения) Наталье, да и всем обитателям особняка стало известно, что на великого князя совершено покушение. Поэтому как только вошёл в дом, обойдя застывшего в ступоре привратника, то услышал женские рыдания и причитания. А затем на меня кинулось и повисло на шее растрёпанное, что-то бубнящее существо. Это была моя жена Наталья. Словами привести её в нормальное состояние никак не удавалось. Пришлось применять средство «К», то есть отпаивать её французским коньяком. Михаил Александрович в этом вопросе оказался человеком запасливым и хорошо подготовленным к «сухому» закону. Гаркнув на Глашку, чтобы замолкла, а она уже успела прибежать из кухни и сейчас, как и все женщины в доме, скулила и что-то причитала. Уже не обращая внимания на продолжающиеся всхлипывания, я начал распоряжаться:
– Глафира, быстро неси закуску под коньяк в мой кабинет. Приборы и рюмашки подашь на трёх человек. Будем отмечать счастливое спасение великого князя от происков террористов.
Уже улыбающаяся домоправительница убежала, а я, поддерживая Наталью за плечи, повёл жену в кабинет. За нами поднялся и Кац. Только мы расселись за столом, как дверь распахнулась, и улыбающаяся челядь начала вносить скромную закуску великого князя. Да с таким закусоном я с несколькими друзьями мог бы в Пущино месяц гудеть не просыхая. Кац, наверное, был такого же мнения, по крайней мере, улыбаясь, он шепнул:
– Михась, вспомни нашу пьянку в институте, спиртягу и маринованные томаты! Да мы просто теперь в раю с тобой – вон, даже закуска на столе не помещается! Всё-таки я умный, раз нырнул за тобой в неизвестность.
Наше застолье продолжалось довольно долго. И одной бутылкой дело не обошлось. Полученный стресс нужно было снимать не только Наталье, но и мне. Я же не железный, и очко, правда, после принятия первой рюмки, тоже начало играть. Потом, спровадив уже хорошо поддатого Каца, я набросился на Наталью. А может быть, и она на меня – помню плохо. Но чувство удовлетворения этой ночью любви хорошо запомнилось.
Детальное обсуждение покушения и его причин началось утром, после завтрака. Аналитиком и оратором выступил Кац. В отличие от меня, он выспался, а я, сидя за письменным столом, можно сказать, клевал носом. Пришёл в себя только после того, как привратник принёс в кабинет утренние газеты. Ещё бы не прийти в себя, когда на первых полосах принесённых газет красуется твоя физиономия. Возмущался я только первые секунды, когда увидел эти фотографии великого князя с различимыми слезами в глазах, а когда прочитал несколько передовиц, досада моя прошла. И моё отношение к прочитанным материалам выразил Кац, тоже просмотревший несколько газет. Он после этого воскликнул:
– Обалдеть!.. Лучшего пиар-хода, чем вчерашние события, трудно придумать! Надо же, допотопными фотокамерами сделаны такие классные фотографии! Резкость поразительная – даже слёзы на твоих глазах видны. А кадр, где ты целуешь заслонившего тебя от пуль георгиевского кавалера, реально берёт за душу.
– Да не целовал я его! Просто Василий был очень слаб, и я поднёс его к себе, чтобы услышать шепот парня. Ну и свою голову наклонил близко к лицу Василия. Так что не целовал я его, а всего лишь наклонился, чтобы разобрать, что говорит Василий.
– Ты только не говори это никому другому – даже жене. Не нужно своей правдой опошлять такой трогательный момент. И то, что Василий был твоим денщиком, тоже не говори. Пусть люди думают, что фронтовик, георгиевский кавалер, заслонил собой от пуль немецких шпионов боевого генерала. Нужно всеми силами поддерживать эту газетную версию. Ты хоть понимаешь, что вчерашнее нападение большевиков и героический поступок Василия, решает массу наших проблем? Во-первых, когда народ узнает, что за покушением с целью убить боевого генерала, приехавшего в Петербург лечиться от страшной болезни, заработанной на фронте, стоят большевики, то рейтинг их даже среди промышленных рабочих очень сильно упадёт. А известие о том, что убили они простого крестьянского парня, героя войны, грудью вставшего на защиту своего генерала, подорвёт их рейтинг и в среде либеральной интеллигенции. И наоборот, твой поступок, когда ты в одиночку одолел банду шпионов-марксистов, повысит уважение к дому Романовых. Дело за малым – нужно грамотно дать информацию в газеты, что на тебя организовано покушение партией большевиков, руководство которой сейчас находится в Берлине и сотрудничает с германским Генштабом. Этим я сегодня же займусь.
– Противно всё это! Грязно как-то!
– Благородным стал? Мараться не хочешь? Тогда в Пермь, пожалуйста! А я такой участи себе не желаю!
– Ладно, Кац успокойся! Ты же знаешь меня и то, что я никуда не сверну с выбранной нами дороги. И за свою жизнь, вернее великого князя, буду биться любыми грязными методами. А тут ещё к моей жизни пристёгнуты судьбы миллионов людей.
– Понял тебя, Михась, я тоже никуда не сверну. И не волнуйся – одного тебя барахтаться в этом дерьме не оставлю! Ладно, хватит лирики, вернёмся к серьёзным вещам. Так вот, большевики подставились очень капитально, и я не Кацман, если не раскручу это по полной программе. В общем, буду работать по этому вопросу. Но не только проблему большевиков поможет решить вчерашнее происшествие. Вот скажи мне, Михась, в чём у нас сейчас самая большая потребность?
