Обсудив с Кацем, что именно нужно просить у американца, мы пришли к единому мнению, что прежде всего грузовые автомобили, чтобы на их базе создавать «Катюши». К тому времени, когда их доставят в Архангельск или в шведский порт, ракеты для катюш уже должны быть готовы. А ещё можно будет просить у посла Френсиса поставок продовольствия. Американцы вроде бы уже начали в промышленных масштабах выпускать тушёнку и сгущенное молоко в жестяных банках. Самое то для наших целей, да и для посла должно быть интересным оседлать такой товарный поток. Дэвид Френсис до занятия государственной должности был бизнесменом. Наталья через своих знакомых узнала, что когда-то он был президентом торговой биржи в Сент-Луисе. А на этой бирже одной из самых успешных товарных групп являлись нужные нам консервы и сгущенное молоко. Калорийные продукты, легко раскладываются по порционным бумажным пакетам. И так же легко развозятся до мест, где будет происходить раздача продуктовых наборов. Думаю, несколько грузовиков с такими наборами утихомирят жён рабочих, да и самих отцов семейств. А продуктовые карточки для тружеников оборонных предприятий заставят людей не переживать о пропитании своих семей. Свободные кредиты просить не стоит – американцы очень трепетно относятся к деньгам и потом за выделенные ими средства будут требовать совершенно неприемлемых вещей. С товарами проще, в правительстве ведь считают, что это именно американский товаропроизводитель получил доход, а значит, избиратель доволен, и можно руководить страной и дальше.
После детального обсуждения этой темы мы собрались заканчивать заниматься предположениями, что означают нюансы в поведении собеседников. Какая, к чёрту, разница – важны конечные результаты. А завтра вставать рано и нужна ясная голова. Ради этого Кац решил не ехать в Гатчину, чтобы провести ночь со своей Настей, а остался в Питере. Хотя у Джонсона была в городе квартира, даже ключи от неё нашлись в кармане сюртука, но Кац не знал, где она находится. В долговременной памяти Джонсона вид квартиры был, а вот адреса или, допустим, схемы проезда к ней не было. Пришлось Кацу оставаться у меня – ночевать в гостевой комнате. Но сегодня ладно, а вообще-то эту квартиру нужно было найти обязательно. В квартире была довольно приличная сумма денег, сменная одежда и обувь, а также масса необходимых в жизни мелочей. Мы даже, несмотря на усталость и принятое решение разойтись, начали разрабатывать метод, по которому будем искать эту квартиру. Наверное, занимались бы этой ерундой долго, если бы я в сердцах не воскликнул:
– Слушай, Саня, мы уже совсем маразматиками стали! На всякую чушь своё время собираемся тратить. Ты же теперь вхож в министерство внутренних дел. Вот и поручи их службе найти квартиру, которая принадлежит господину Джонсону. А то надо же, собрался обходить переулки вдоль Невского в поисках запомнившегося Джонсону фикуса, стоящего у кого-то на подоконнике. Может быть, ты надеешься встретить ту даму, которая выглядывала из того окна, где стоял этот фикус?
– А что делать, квартиру-то найти надо? Не могу же я даже бельё не менять? Ориентиры для поиска квартиры, которые я откопал в долговременной памяти – только этот фикус в окне, напротив подъезда доходного дома, в котором и находится квартира Джонсона. Но ты прав, оставим вариант обхода переулков Невского на крайний случай. Но обращаться в министерство внутренних дел не стоит – привлечём к себе ненужное внимание. Я вот тут вспомнил, что как-то мы с Настей ночевали в какой-то квартире. Наверняка это была жилплощадь Джонсона. А значит, Настя бывала в квартире Джонсона и знает, как туда добраться. Вот я завтра после осмотра площадки в Шушарах заеду в Гатчину и приглашу её в свою квартиру в Питере. Уже в городе сделаю вид, что меня укачало в автомобиле и я стал плохо ориентироваться в окружающем мире. Настя меня и отведёт в квартиру. Ну как план?
– Нормально! Но вот только если ты её пригласишь в свою квартиру, то и должен будешь доставить свою невесту обратно в Гатчину. А не забывай, у нас запланировано очень важное мероприятие. Меня будут представлять на должность председателя в Особом совещании по обороне. И ты, как мой секретарь, тоже должен присутствовать. Сам понимаешь, как важна эта должность в продвижении наших планов. Начало этого совещания в девять, и прибыть туда нужно солидно, не как все, на пролётках, а на «роллс-ройсе». Всё-таки великий князь и будущий председатель прибывает.
– Да понятно всё! Я её после того, как попаду в квартиру, отправлю обратно в Гатчину. Сошлюсь на плохое самочувствие, и водитель отвезёт её в госпиталь. Ну, может быть, для приличия чайком угощу.
– Ага, знаем мы этот чаёк! Сам люблю почаёвничать!
Пошутив ещё несколько минут по поводу наших обоюдных слабостей, мы всё-таки решили разойтись по своим спальным местам. Кац направился в свою комнату-одиночку, ну а я к законной супруге – продолжать проверять крепость пуховой перины.
Утром я так и не увидел своего друга. «Да всё потому, что в этом мире я великий князь и могу спать сколько хочу, ну а Кац наёмная рабочая сила и обязан оправдывать мою благосклонность. Должен рано вставать и всё подготавливать, чтобы его патрон не занимался всякой мелочёвкой». Так, иронизируя над ситуацией, думал я, поглощая пресный и безвкусный завтрак. Прислуга продолжала меня кормить как больного язвой. Хотя я абсолютно не чувствовал никаких болезней, но объявлять себя здоровым не спешил. А зачем? В неудобных ситуациях всегда можно было сослаться на приступ язвы, и все бы этому поверили. Сам я думал, что язва зарубцевалась вследствие каких-то процессов, которые произошли во время переноса моей сущности в тело Михаила Александровича. Анализировать всё это не было ни сил, ни времени. Принял это как данность и в меру своего разумения использовал этот подарок судьбы. Конечно, не всегда моя стратегия по поводу болезни была оправдана. Вот и сейчас за завтраком сидел и давился мерзкой, даже не солёной перловой кашей. Одна отрада была – позлорадствовать над вставшим с восходом Кацем. Да ещё вспоминать вкус пирожков, которыми я объедался в первый день появления в этом мире.
Наконец издевательство над организмом было закончено – каша была съедена, а слабенький чай, налитый не в очень большую фарфоровую чашку, выпит залпом. И вот я, напомаженный, одетый по последнему писку местной моды, направляюсь к ожидавшему меня во дворе «роллс-ройсу». Но на самом деле вся эта картина была только в моём мозгу. Хотелось так выглядеть. Почувствовать себя сверкающим аристократом, лениво шагающим к своему шикарному автомобилю. На самом деле я почти выбежал к довольно замызганному «роллс-ройсу», одетый в неудобную полевую военную форму. Единственное, что в ней было хорошее, это погоны генерал-лейтенанта, так же как и в автомобиле – название фирмы «Роллс-ройс». Вообще-то я удивлялся – как это чихающее недоразумение ещё ездит и не разваливается.
Раздражение, полученное ещё во время завтрака, не прошло, даже когда я приказал водителю остановиться недалеко от бабки, торгующей жареными пирожками. Глотая слюну, распорядился сходить к ней и купить несколько штук. Злость на жизненные обстоятельства лишь немного улеглась, когда слопал штук шесть маленьких комочков амброзии. Но всё равно к военному министерству, на встречу с министром Шуваевым, подъехал раздражённый великий князь. А тут ещё, когда выбирался из неудобного рыдвана под названием «роллс-ройс», нелепая и жёсткая военная форма так пережала кое-что ниже поясницы, что я чуть не вскрикнул и выругался матом. Встречающего полковника это сразу же выбило из седла, сломало заготовленную речь, а может быть, и рапорт. Он встал передо мной как столб и что-то промямлил. Я ничего не понял, и это добавило закваски в поднимающуюся из глубины души ярость. Природа её была непонятна, но она требовала выхода. И я начал орать на ничего не понимающего полковника:
