– Конечно. Я в полном порядке. Приятно было познакомиться, мисс Грант, – кивнул он, подпустив в голос протяжные нотки истинного южанина.
Дорис так и расплылась в улыбке:
– Ну, тогда до встречи.
Адриан сошел с крыльца по ступенькам и был уже на полпути к улице, когда белый Гершель выбрался из машины и крикнул:
– Э нет, так не пойдет! О том, чтобы он сел в мою машину, не может быть и речи! – Он остановился и сердито указал на Адриана: – Я о тебе слышал!
Адриан так и застыл на месте, лишившись дара речи.
Гершель не унимался:
– Не позволю разрушить мой бизнес!
Эмпория сошла с крыльца и сказала:
– Все нормально, Гершель. Он не опасен. Даю слово.
– Довольно, мисс Нестер. Речь не о вас. Он в мою машину не сядет, и точка! А вы должны были предупредить.
– Но послушай, Гершель…
– Да все в городе о нем знают. Так что нет и нет. На черта мне это надо?! – Гершель нырнул в распахнутую дверцу, с грохотом захлопнул ее и резко рванул с места. Адриан проводил машину взглядом, затем медленно развернулся, подошел к крыльцу, поднялся и прошел мимо женщин в дом. Он устал – не мешало бы вздремнуть.
Книги доставили к концу дня. У Дорис был племянник, учившийся в городской средней школе, и она поручила ему взять книги для Адриана. Тот решил наконец разобраться со сложным миром Уильяма Фолкнера, писателя, творчество которого заставляли изучать в старших классах средней школы. В ту пору Адриан, подобно остальным юным жителям штата Миссисипи, считал, что учителей английской литературы заставляют включать Фолкнера в программу лишь по распоряжению свыше. Он с большим трудом дочитал до конца «Притчу», «Реквием по монахине», «Непобежденные», еще несколько произведений, которые постарался поскорее забыть, но сдался, не дойдя и до середины романа «Шум и ярость». И вот теперь, на исходе жизни, вдруг вознамерился понять Фолкнера.
После обеда, или ужина, как его здесь называли, Эмпория принялась мыть посуду, а Адриан же уселся на крыльце и решил начать с самого начала, с романа «Солдатская награда», опубликованного в 1926 году, когда Фолкнеру было всего двадцать девять. Прочел несколько страниц, потом решил немного передохнуть. Прислушался к звукам, доносившимся со всех сторон: тихий смех с соседнего крыльца, крики ребятишек, игравших где-то в отдалении, шум включенного телевизора в трех домах от них, пронзительный голос женщины, сердившейся на мужа. Адриан смотрел на людей, неспешно прогуливавшихся по Рузвельт-стрит, ловил на себе любопытные взгляды тех, кто проходил мимо розового домика. Встретившись с ними взглядом, улыбался и кивал, в ответ кое-кто из них неохотно выдавливал приветствие.
Уже в сумерках на крыльцо вышла Эмпория и уселась в свое любимое кресло-качалку. Какое-то время они молчали. В словах не было необходимости, как между старыми добрыми друзьями.
И вот наконец она сказала:
– Мне очень жаль, что так получилось с Гершелем и его такси.
– Ерунда, не обращайте внимания. Я все понимаю.
– Он просто темный человек, вот и все.
– Видали и похуже, Эмпория. Думаю, вы тоже.
– Да, наверное. Но только это… неправильно.
– Согласен.
– Может, подать чаю со льдом?
– Нет. Предпочел бы что-нибудь покрепче.
Она задумалась на секунду. И промолчала.
– Послушайте, Эмпория, я знаю, вы не пьете. А вот я иногда себе позволяю. Не такой уж я большой любитель спиртного, но сейчас мне действительно хочется выпить.
– Никогда не держала в доме спиртного.
– Тогда буду пить только здесь, на крыльце.
– Я христианка, Адриан.
– Знаю множество христиан, которые выпивают. Да ты загляни в Библию. «Первое послание к Тимофею», глава пятая, стих двадцать третий. Ну, там где Павел советует Тимофею испить немного вина, чтобы успокоить боль в желудке.
– У тебя проблемы с желудком?
– У меня везде только одни проблемы. Вот и хочу немного выпить, взбодриться.
– Вот уж не думала…
– Да ты сама попробуй. Сразу почувствуешь себя лучше.
– С желудком у меня все нормально.
– Хорошо. Тогда ты будешь пить чай, а я – вино.
– Интересно, где ты собираешься достать вино? Все винные лавки давно закрыты.
– Они закрываются в десять. Так требует закон штата. И мне кажется, есть одна, как раз неподалеку отсюда.
– Послушай, я не могу указывать тебе, что делать, а что нет. Но ты совершишь большую ошибку, если отправишься в винную лавку в столь поздний час. Можешь и не вернуться. – Эмпория просто представить не могла, как белый молодой человек, особенно в таком болезненном состоянии, пройдет четыре квартала до магазинчика Вилли Рея, который торговал в основном виски. Там на выходе, возле стоянки, обычно тусовались местные хулиганы. Как Адриан купит выпивку, как доберется потом до дома?.. – Не слишком удачная идея, молодой человек.
Какое-то время они молчали. По улице вышагивал какой-то мужчина.
– Кто это? – спросил Адриан.
– Карвер Снид.
– Нормальный парень?
– Да вроде ничего.
И тут Адриан окликнул прохожего:
– Мистер Снид!
Карверу было под тридцать, и жил он с родителями в самом дальнем конце Рузвельт-стрит. Другой цели, кроме как поглазеть на «призрака», поселившегося в доме у Эмпории Нестер, его прогулка не имела. Но последнее, чего ему хотелось, – это столкнуться с умирающим лицом к лицу. Однако он подошел к изгороди и сказал:
– Добрый вечер, мисс Эмпория.
На верхней ступеньке крыльца стоял Адриан.
– Вот, познакомься, это Адриан, – сказала Эмпория, крайне недовольная сложившейся ситуацией.
– Рад познакомиться, Карвер, – сказал Адриан.
– Взаимно, – буркнул в ответ Снид.
Адриан решил сразу взять быка за рога:
– Послушай, Карвер, у тебя нет желания прогуляться до винного магазинчика и обратно? – спросил он. – Я не прочь промочить горло, а мисс Эмпория не держит дома спиртного.
– Сроду не держала в доме виски, – проворчала та. – Никогда.
– За беспокойство заплачу. Можешь купить себе упаковку пива, – торопливо добавил Адриан.
Карвер подошел к крыльцу, взглянул на Адриана снизу вверх, затем покосился на Эмпорию – та сидела, скрестив руки на груди и недовольно поджав губы.
– Он чего, правда, хочет, чтобы я сгонял? – спросил Карвер Эмпорию.
– Ну, до сих пор еще не врал, – ответила она. – Хоть и не факт, что и дальше не будет.
– А чего вам взять? – спросил Карвер Адриана.
