– А если бы я не пала жертвой твоего мужского обаяния? – спросила ядовито, игнорируя его последний вопрос.
– Предложил бы сделку, – ответил он. – После рождения ребенка вы бы с ним отправились жить в столицу под опеку Милисенты. Или в любое другое место, выбранное тобой. Я умею быть благодарным, мышка. – Он опять улыбнулся, и снова печально.
– Так надо было с этого и начинать, а не изводить меня недомолвками! Я бы наверняка согласилась.
– Так хочется от меня сбежать? – язвительно полюбопытствовал герцог.
– Да! Нет… Не знаю. – От первого восклицания к концу фразы голос мой упал до шепота. Я правда не знала, чего теперь хочу. Разум вопил, что сделка с последующим отъездом – идеальный вариант для нас обоих, но что-то во мне протестовало, требуя разобраться в собственных чувствах. Может быть, сердце? К тому же остался невыясненным один очень важный вопрос.
– А ребенку это все не повредит?
– Бездна! Мика! – вспылил Ивар. – Я, конечно, понимаю, что ты считаешь меня бездушным монстром, но не до такой же степени! Ребенку ничего не грозит, тебе – тоже. Я сам был якорем отца. – Он сдвинул рубашку, обнажая мускулистую грудь, и ткнул в район солнечного сплетения. – Символ почти выцвел за последние годы, но кое-что можно разглядеть… Вот тут.
Я протянула руку и провела кончиками пальцев по его коже, на которой, помимо царапин, отпечатался серый узор, оставшийся от тягучей черной субстанции, впитавшейся в тело. В меня, кстати, эта гадость тоже просочилась, оставив причудливые следы, которые постепенно бледнели, но вовсе не от мыла. Как там сказал герцог? Тьма приняла жертву! И, похоже, отблагодарила силой, которая в совокупности с лекарственными настоями восстанавливала теперь мое здоровье. Спрашивается, зачем мне при таком раскладе еще и заезжий лекарь? Чтобы засвидетельствовать лишение невинности?
– Если ты был его якорем, зачем ему еще и девственницы? – проворчала я, продолжая задумчиво поглаживать старую метку, с удовольствием отмечая, как вздрагивает под моими пальцами рельефный живот мужчины.
– Девственницы были до, – перехватив мою руку, шумно выдохнул он.
– Я бы не потерпела… девственниц, – сказала с намеком, возвращаясь к играм с пеной.
– Учту. – Серьезность герцога подкупала. – Теперь расскажешь про сон? Он ведь был особенный, не так ли?
– Расскажу, если ответишь еще на один вопрос.
– Микаэла…
– Это важно!
Он приподнял бровь, ожидая, и я с замиранием сердца проговорила:
– Почему моя мама так сильно тебя ненавидела? Что случилось тогда… в детстве?
– Ты чуть не утонула, – нехотя отозвался он, пряча взгляд.
– Разве не ты меня спас?
– Я. – Он снова посмотрел на меня, выражение его лица изменилось, в глазах отразился пытливый интерес. – Ты вспомнила или Ангелина все-таки признала ошибку?
– Вспомнила… прямо на алтаре, – краснея, пробормотала я и снова увидела, как мрачнеет собеседник. – Ивар, мне сложно поверить, что мама… моя умная, рассудительная, мудрая матушка, обвинив тебя из-за неправильного первого впечатления, потом во всем не разобралась. Что-то ведь еще тогда случилось? Да? То, из-за чего и понадобилось блокировать мою память? Мне говорили, что я много болела в детстве…
Он молчал, хмуря брови, на лбу его появилась вертикальная морщинка. Я ждала, терзая пенные хлопья, которые за время нашего разговора заметно уменьшились в объеме. Этак скоро нечем будет прикрываться от его светлости, что плохо. За мыльной завесой я чувствовала себя спокойней.
– Давай поступим так, мышка, – наконец заговорил герцог. – Я не стану упоминать подробности той истории, просто дам тебе слово, что, как бы ты ни раздражала меня, будучи маленькой вертлявой занозой в золотых кудряшках и платьицах с бантами… никогда, слышишь? Никогда я не пытался тебя убить.
– Но кто-то же пытался?
– Да. В озеро ты вошла не по своей воле.
– Почему не хочешь рассказать все? – Я заволновалась, чуя подвох.
– Потому что одно дело слова, другое – воспоминания. Раз просочилось одно, вполне возможно, что память постепенно восстановится. Я бы хотел, не подталкивая тебя к истине, выгодной мне, узнать, что именно ты сама помнишь и в каком свете все это воспринимала Ангелина. Уезжая, она поклялась спасти тебя от участи идеальной невесты для снотворца, и, судя по тому, что искра твоего дара померкла на магической карте центрального храма, ей это удалось. При жизни. Ну а год назад твое имя снова высветилось на божественной плите, дав мне надежду. Я ждал твоего второго совершеннолетия. Знал, что граф вряд ли отдаст тебя за меня после той мутной истории, но тогда ты сама была бы вправе решать. Когда же он умер, пришлось действовать быстро.
– И ты придумал историю с опекунством, – вздохнула я. – Еще и принца втянул в свою авантюру.
– Ты знаешь?
– Видела во сне ваш с ним разговор. За партией в шахматы. Очень познавательно, – улыбнулась я, наслаждаясь произведенным эффектом. Впервые видела герцога смущенным. Но, к сожалению, он быстро взял себя в руки. – Изобретательно, да… Только мама против.
– В смысле?
– В прямом. Она приходит ко мне во снах. С ее участием они всегда вещие. Я либо вижу кусочек из прошлого, либо эпизод из будущего, а порой она просто говорит со мной, успокаивает, предупреждает… например, о тебе.
– Сказала, что я чудовище?
– Была не права? – В моей интонации проскользнула ирония. Я не злилась на Ивара, нет, но удержаться от «шпильки» оказалось выше моих сил.
– Мика… – Он снова попытался завладеть моей рукой, я не далась. Его так и тянуло прикасаться ко мне, гладить и целовать пальцы, это было по-своему приятно, но как-то… не знаю. Неуместно, что ли? Мы ведь решили все обсудить, зачем отвлекаться на что-то еще?
– Так вот, возвращаясь к снам, – сказала я, отодвигаясь от каменного бортика и обнимая себя за плечи. – Мама показала мне твой ритуал, сообщив при этом, что скоро ты… – Я замялась, цитировать ее «расслабься и подожди, пока он подохнет в своей проклятой тьме» не хотелось. Герцог не перебивал, внимательно меня слушая. – Одним словом, все закончится плохо. Она предложила дождаться развязки, но при этом в деталях показала, как добраться до твоих покоев. Вот я и…
– Добралась, – закончил за меня он. Я кивнула. – Маленькая смелая мышка, – прошептал маг, поднимаясь с пола. – Твой дар дал тебе выбор. Ты выбрала… меня.
– Дар? – Я постаралась не заострять внимание на его последнем выводе, чтобы не покраснеть еще больше, чем сейчас.
– Именно дар, девочка моя. – Ивар достал со стеллажа большое белое полотенце, больше похожее на простыню. – Он всегда принимает какое-то обличье. Для каждого снотворца – свое. Это может быть любимый человек, ушедший из жизни родственник, о котором тоскуешь, или какая-то забавная говорящая зверушка. Кто угодно, Мика! В твоем случае дар выбрал образ Ангелины.
