А НОВАЯ НЕВЕСТА, ОНА И НАС СПАСЕТ!
«Да, да, надо спасать. Кто ж, как не я? У меня нет другого пути. Я знаю, что надо делать».
3
Анастасия Степановна вошла в палату.
– Вот вы, Виктор, какой. Я представляла вас другим. Право, мне очень неловко, что все так получается.
Тетюрин молчал, Несоева подумала, что он ее не узнал, и представилась:
– Анастасия. Анастасия Несоева.
– Я вас узнал, Анастасия Степановна.
– Давайте начистоту, Виктор. Я не хочу, чтобы у нас были недомолвки. Мне эта затея не нравится. Я была против. Может быть, следовало быть более настойчивой, но как уж получилось – пошла на поводу… Значит, так. У меня нет никаких видов на вас. Чтобы вы знали. И еще, чтобы вы знали, если не знаете, эти дурацкие заявления для газет, интервью… это все не я, не мое…
– Я знаю, – сказал Тетюрин, – их сочинил Костя Негожин.
– Негожин? – переспросила Анастасия Степановна. – Не тот ли, которого я вытаскивала из вытрезвителя?
– Из вытрезвителя вы меня вытаскивали.
– Да вы что?
– А что? Вот такой у вас муженек будет. Пьет, под забором валяется. Вы разочарованы?
– Если б вы знали моих предыдущих мужей, не говорили бы так. Видите, нас уже что-то связывает.
– Я, наверное, должен поблагодарить вас, – произнес Тетюрин. – Мне клеили статью. Кабы не ваша помощь…
– Нет, что вы, это я должна поблагодарить вас. И от себя лично, и от всего блока. С кем не бывает. А вы себя вели по-мужски. Лишнего не сказали. Хотя могли… в таком состоянии. Был бы скандал. Ни в чем не признались.
– Ну я что… я… так получилось.
– Я понимаю, вам бы хотелось держать дистанцию, как и мне тоже, но ничего не поделаешь. Отнесемся к этому как… – Несоева запнулась.
– Отнесемся, – согласился Тетюрин, не дожидаясь «как».
– Как к авантюре, – нашла слово Несоева. – Знаете, у меня прабабка из-под венца сбежала… Вместе с цыганом.
– В вас течет цыганская кровь?
– Одна восьмая.
– Что же, она в таборе жила?
– Не знаю. Может, это и не совсем цыган был.
– Понятно, – сказал Тетюрин.
– Просто мы по женской линии все активные. И дочь моя, она вся в меня.
Про дочь Тетюрин не стал спрашивать.
– Вон сколько я вам рассказала о себе. Я рада, что вы меня не боитесь.
– А зачем мне бояться?
– Я вас тоже не боюсь, – призналась Несоева. – Не буду задерживать, сейчас уйду.
– Мне торопиться некуда, – сказал Тетюрин.
– К сожалению, мы не принадлежим себе в значительной степени…
– Это точно.
– Как бы друзья по несчастью.
– В некотором роде, – сказал Тетюрин.
– А про наше знакомство ваш Негожин хорошо придумал.
– А что он придумал?
– Ну что от вас убежала собака, а я нашла… спасла.
– Это не Негожин придумал, это я придумал. И не придумал, а из жизни взял. Из собственной! Это я для Богатырева придумывал, а не для нас с вами. Я, Анастасия Степановна, такие сценарии кровью сердца пишу.
– Вот вы какой, – сказала Несоева.
После этого нельзя было не помолчать.
– Виктор, – проговорила наконец Анастасия Степановна, – говорю вам как старший товарищ, хотите вы или нет, а надо на ты. Конечно, разница в возрасте ого-го-го, я не буду кокетничать, но если мы не прекратим выкать, получится большая нелепица.
Оценка читалась во взгляде Тетюрина, так он смотрел на Несоеву. Она спросила:
– Вам трудно?
– Дело не в возрасте, – сказал Тетюрин. – Что вы все «возраст» да «возраст»!.. Дело в том, Анастасия Степановна, что вы для меня… как бы это выразиться… не человек даже, а, что ли, миф… выдумка…
– Симулякр?
Изумился Тетюрин:
– Я не знал, что вы владеете этой терминологией.
– С кем поведешься, от того и наберешься. У меня дочь продвинутая. И потом, с Косолаповым нередко беседуем… Он меня просвещает… Бодрийар… Постмодернизм… – она хотела еще что-то присовокупить к уже сказанному, но сдержалась.
Беспокойство овладело Тетюриным, ему показалось, что сейчас с ним будут говорить о постмодернизме. Несоева, однако, сменила тему:
– Во всем, что касается дела, – никаких сантиментов. Я человек волевой, сильный, жесткий, жестокий. Могу и шкуру спустить. Стальной человек! – она вдруг звонко щелкнула зубами и обворожительно улыбнулась. – Не бойтесь, не вставные.
– Анастасия Степановна, вы, надеюсь, тоже в курсе, что эти интервью со мной… про вас и вообще… не я придумываю?
– Я их не читаю, – соврала Несоева. – Хорошо, хорошо, нечего кота за хвост тянуть, говорите «ты», раз, два, три!..
– Анастасия! – сказал Тетюрин. – Дай стакан! – и добавил: – Пожалуйста.
– Во, – согласилась Анастасия Степановна. – Бери, Витя.
Стакан был пуст и совершенно не нужен Тетюрину.
– Анастасия, будь добра, поставь стакан на тумбочку.
– Хорошо, Витя, ты молодец.
Оба засмеялись.
– Может, и не так страшно будет, – сказала Несоева.
– Посмотрим, – сказал Тетюрин.
В дверь постучали, вошел некто с фотоаппаратом.
– Ой, я и забыла. Говорят, надо снять.
– Поближе, поближе, – примерялся фотограф. – Вот так! Отлично. Снимаю. Ага.
4
Рита моталась по городу, развозила плакаты; Женя-водитель ворчал – неправильно выбран маршрут. Надо было сначала на Институтский привезти
ОБЩЕСТВЕННОСТЬ – ЗА СВАДЬБУ
ДО СВОБОДНЫХ ЭЛЕКЦИЙ!
а уже только потом на Вторую Гражданскую
ОТВЕТИМ НА ТЕРРОР НЕМЕДЛЕННОЙ СВАДЬБОЙ!
Пикет у памятника комиссару Яблонскому с благодарностью принял плакат:
АНАСТАСИЯ! ДОКАЖИ, ЧТО ТЫ ХОЗЯЙКА СОБСТВЕННОГО СЧАСТЬЯ, И МЫ ОТДАДИМ ЗА ТЕБЯ ГОЛОСА!
Пикет перед поворотом к санаторию «Притоки» первым получил (потом это появится повсюду):
ВИКТОР + АНАСТАСИЯ!
ВЕСЕЛИСЬ, ДУША-РОССИЯ!
А листовки
АНАСТАСИЯ! МЫ С ТОБОЙ!
и
БУДЬ СМЕЛЕЕ, АНАСТАСИЯ!
и
ТЫ ПРИБЛИЗИЛАСЬ К НАШИМ ДУШАМ!
раздавались для распространения пачками по четыреста штук в каждой. Это уже не говоря о мелко нарезанных бэндах Спасибо, Анастасия!, поистине бессчетных.
